Игры в «Русский М&А» - Юрий Борисов

Москва, 2003 г.

Как депутат депутату…

Роль репутации агрессора при играх в «русский М&А»

«Всем строиться! Теперь я — зиг-зверюга!»

В «русском М&А» очень много значит репутация. Гораздо больше силы и денег. Репутация сильного и удачливого агрессора часто просто парализует жертву, хотя никто сам себя никогда агрессором не пиарит. Спецы креативят больше над тем, чтобы нанявшую их акулу представить в общественном мнении белой, пушистой и травоядной. А репутацию страшного агрессора делают враги. Себе же на голову.

С середины 90-х сначала Анатолий Быков, а потом Олег Дерипаска демонизировали Льва Черного и TWG, как страшную, неукротимую, враждебную стране силу. И этот черный пиар ничуть не мешал «демонам» ставить под свой контроль все новые предприятия. Только поглощение Николаевского глиноземного завода «Сибалом», подорвав сырьевой базис бизнеса группы, распылил и репутацию «зиг-зверюги», несмотря на то, что черный пиар в их адрес не ослабевал ни на минуту.

В 1999 г. проплативший выборы губернатора Челябинской области гендиректор Магнитогорского меткомбината Виктор Рашников заказал пиар против Искандара Махмудова, у которого перед тем увел с помощью областной прокуратуры 30 % акций ММК. Вся выборная гонка прошла под лозунгом «Голосуй за Сумина, не то придет страшный Махмудов и всем будет плохо». Никто в стране тогда широко не знал Махмудова, но после того, как Рашников вбухал в его черный пиар миллионы, Махмудов не покидает рейтинги 50 влиятельных бизнесменов страны. Бывший наемный гендиректор Качканрского ГОКа Джаллол Хайдаров, изгнанный за кражу хозяйских денег, в эту топку регулярно подбрасывает толстые пачки американских рублей. Сам Махмудов на свой пиар практически не тратится, но как только кто-то кого-то где-то собирается поглотить, «Ведомости» и «Коммерсант» тут же терзают пресс-службу УГМК — это вы или как..

Пугают бизнесмены друг друга Пугачевым, Евтушенковым, «Альфой-эко», Дерипаской. Правда, последний как-то пожух слегка в образе «зиг-зверюги русского М&А» после проигрыша «Илим палп энтерпрайзис» битвы за Архангельский ЦБК. Но все равно его репутации агрессора еще достаточно для того, чтобы «Илим палп» был готов в качестве отступного возместить Дерипаске его же затраты на неудачное поглощение предприятий того же «Илим палпа» в размере $50–70 млн.

Мало того, чужую репутацию сильного агрессора берут на вооружение совсем левые пассажиры. При захвате реестра Нижегородского масложиркомбината ребята косили под «структуру МДМ». На Брянском машиностроительном заводе обе враждующие за власть и собственность группировки гордо заявляют, что «за ними стоит УГМК». И это сейчас, когда все озаботились репутацией «на экспорт» на случай активизации экзит-плана. А что же было в период совсем дикого капитализма?

Эдуарда Росселя привела к власти общественная организация под названием «Преображение Урала». Естественно, «преображенцы» после победы не только заняли все ключевые посты в областном правительстве, но и активно включились в передел областной собственности, тесня по всем фронтам старую коммунистическую номенклатуру и красных директоров. Среди них было немало ярких личностей, но особенно прославились двое: Павел Федулёв и Антон Баков — депутаты палаты представителей областной Думы — непревзойденные игроки в «русский М&А».

Федулёв получил всероссийскую известность как капиталистическая «акула» областного масштаба, которая прибирала к рукам все, что, по ее мнению, плохо лежало. В 1990-е годы Федулёв — наверное, самый агрессивный поглотитель производственных активов. К 1995-му году ему принадлежали все гидролизные заводы области, лесоперерабатывающие, химические, металлургические и горные предприятия. Жемчужиной его империи был Качканарский ГОК «Ванадий».

В ту эпоху поголовных неплатежей и невыплат зарплаты Федулёв был, наверное, единственным, кто рабочим платил заработок полностью. Но… водкой. По пять бутылок вдень. По желанию трудящихся он мог раз в месяц подогнать к дому грузовик и сгрузить у крыльца семь ящиков. Имея три спиртзавода, это ему было легко. Проблема в Качканаре была в том, что это город, в котором кончается асфальт в 380 км к северу от Екатеринбурга. И живет там всего 50 тысяч человек. Каждый второй работает на ГОКе. Ближайший населенный пункт, в котором можно было эту водку обменять на деньги, находился в 120 км южнее — Нижний Тагил. Да и то теоретически, потому как проблем с «огненной водой» тагильская торговля, стараниями того же Федулёва, не испытывала, а рабочие металлургического комбината живых денег не видели годами.

Федулёв — удивительная фигура. Он контролировал финансовые потоки предприятий, не имея даже блокирующего пакета акций. В том же Качканаре ему принадлежало всего 19 %. В области говорят, что маски-шоу при «заходе» на завод придумал именно он. Репутация у него была «зиг-зверюги». Часто «цель» выкидывала белый флаг только от того, что узнавала, что на нее положил глаз Паша. Ему все сходило с рук, но только до тех пор, пока он покупал. Как только он начал продавать акции — сел. Ненадолго. Всего на год следствия. (Придрались, по российским меркам ельцинской эпохи, к пустяку: он продал акции Качканарского ГОКа сразу двум покупателям). И как откинулся, сразу же отметился вооруженным захватом химзавода.

В отсутствие на воле «мастера финансового доения» предприятий области, его империю моментально растащили по кускам остальные «преображенцы». Но Паше удалось в несколько месяцев вернуть большую половину утраченного. Несмотря на то, что со спиртзаводами ему пришлось окончательно расстаться, Федулев остается ярчайшей личностью уральского передела собственности и надолго останется персонажем местного бизнес-фольклора.

Баков, известный на всю страну лидер левофашистской (в итальянском толковании этого термина) организации «Май», был при губернаторе идеологом Уральской республики и даже успел от имени областного правительства заказать в Европе наличную валюту нового государства — «уральский франк» в достаточном для хождения по области количестве. Он получил в феодальное «кормление» Серовский металлургический комбинат.

Россель принял область не в лучшем состоянии. Устав ее, мягко говоря, странный. Есть Свердловская область и в ней столица — Екатеринбург. В столице — мэр, независимый и враждебный губернатору. Остальная территория — муниципальные образования в границах советских сельских районов! Плюсы были в том, что вся социалка висела на муниципалах, и у губернатора от нее голова не болела. Минус в том, что муниципалитет не входит в структуру государственной власти и от нее независим. Соответственно — неуправляем.