Голубой Ютон (СИ) - Номен Квинтус

Володя, сообразив, что самому ему с этой задачей справиться будет сложновато, срочно «вытащил из депрессии» Нину и посадил ее за расчеты параметров нужного ему подшипника: все же здесь требовалось более глубокое знание математики, чем у него самого. И физики, но про уравнение Рейнольдса все в учебниках для институтов (то есть во всех трех из имеющихся) было подробно расписано. Небольшой проблемой стало то, что «вычислительные мощности» успели заметно сократиться, из шести «новейших» серверов два окончательно перешли в разряд источников запчастей, «премиальные» Хуавеи хранились в «стратегическом запасе» и их старались не трогать – но Нине для начала работы хватило и старенького лаптопа, из тех, что когда-то «добрые самаритяне» принесли Ксюше. Батарейки на них, правда, тоже давно уже сдохли, но от розетки машинки все еще работали. К Нине присоединилась и Кати: для расчетов нужно было и программы сначала написать, так что скорого результата никто особо и не ждал.

Вообще почти всё получалось «очень постепенно». В том же ноябре пришел, наконец, данский купеческий караван, доставивший в Школу шестнадцать лошадей. То есть семь кобыл и девять жеребцов – хотя даны смогли купить в Бельгике по дюжине и тех, и других. По этому поводу, собственно, даны сами и поперлись в столь дальний от них край на зиму глядя: они желали получить плату сразу за две дюжины животных, ведь в том, что восемь сдохли по дороге, виноваты не они, а чужие боги, с которыми богиням-заказчицам следовало бы заранее договориться…

– Да уж, не першероны – кратко охарактеризовала покупку Женя Сорокина. – Но в любом случае лучше, чем местные доходяги…

Если Юлий Цезарь не наврал в своей книжке и бельгийские лошади были заметно лучше римских, то заказывать доставку последних точно смысла не было: скотинки из Бельгики в холке были чуть больше ста сорока сантиметров (все же на десять-двенадцать больше, чем лучшие «местные»), но главным отличием их от прочих лошадей была очень широкая грудь и толстые, крепкие ноги, покрытые ниже колена длинной шерстью. Вдобавок один из мальчишек, в пути ухаживающий за лошадьми, проговорился, что в дороге пали два самых дорогих (и здоровенных) жеребца, которые были выше доставленных сантиметров на двадцать. С сантиметрами он, конечно, знаком не был, но сказал, что те были в холке «ростом вот с того мужика». Сразу возникла идея – у Жени возникла – заказать данам еще лошадок, на этот раз исключительно самых больших, но Лиза ее отвергла по двум причинам. Первая – данам и за этот табун пришлось заплатить только серебром почти семьдесят килограмм, а если подсчитать цену прочего добра вроде цветных тканей и металлоизделий, то лошадки оказывались если не золотыми, то серебряными точно. А во-вторых, даже этот табун даны доставляли больше полутора лет…

В конце ноября вернулась и экспедиция под предводительством Лиды, доставившая чуть ли не тридцать тонн хромовой руды и почти шесть тонн «титано-ванадиевого железняка». Вроде бы много, но в этом году экспедиция шла на двух расшивах. Сильно меньших размеров, чем первая, и безмоторных, но и они могли доставить больше сотни тонн всякого полезного груза. Однако не сложилось: фенны, завербованные на хромовый рудник, решили, что «вторую зиму сидеть вдали от семьи будет неправильно» и прошлой осенью просто разбежались по домам. Вероятно, предполагая весной вернуться и содрать с заказчика оговоренную плату «за работу зимой», но «заказчик» добрался до рудника первым…

А чуть раньше вернулась посланная Корочем экспедиция к Черному морю. То есть не совсем с моря вернулась, вдобавок с не очень хорошими новостями: мужики выяснили, что пресловутые Днепровские пороги в принципе непроходимы.

– А как же «путь из варяг в греки»? – спросила у Леры расстроенная новостью Лиза. Сильно расстроенная, ведь у нее на плаванье по Днепру были довольно обширные планы.

– Сказки Венского леса этот «путь», – саркастически усмехнувшись, ответила та. – Я, честно говоря, и раньше так думала. Точнее, в «Повести временных лет» написано, что святой Андрей там вообще пешком шел до Новгорода. Пешком!

– Но ведь казаки-то там плавали! И вроде при очевидцах, даже какая-то царица ездила посмотреть как они там галеры какие-то проводят…

– Екатерина II это была. Но к этому времени там были уже сооружены так называемые каналы, это куски расчищенных фарватеров, окруженные каменными дамбами. Вероятно сейчас еще никто расчистку фарватеров не провел, так что этот путь к морю для нас не существует. Надеюсь, пока не существует, – и, поглядев на уставившуюся на нее с любопытством Лизу, добавила: – Меня не спрашивай, я не знаю кто, когда и как эти каналы расчищал.

– Ясно, придется к морю через Дон маршрут разведывать. Хорошо, что Ангелика уже проторила дорогу к Епифани…

– Можешь не спешить. Я с Тихоном об этом говорила, спрашивала, почему он с Дона на Волгу пешком ходит по три дня в один конец. На Дону тоже и пороги есть, хотя и не такие страшные, да и по глубине речка в наших краях разве что для лодок годится. А небольшую расшиву по Дону провести можно разве что до устья Непрядвы, выше только на лодке. Даже велобот груженый не пройдет, Маркус уже проверял.

– И что же нам делать-то? Извини, я не спрашиваю, а размышляю просто.

– Если размышляешь, то подкину одну идейку на обдумывание. В будущие времена в Епифани стояла двухметровая плотина, и перед ней Дон разливался аж на шестнадцать метров – вместо прежних десяти. А подпор воды отмечался на четыре километра выше этой плотины.

– И что?

– От Епифани до устья Непрядвы примерно тридцать километров в длину и около восьми метров в вышину. Четыре-пять двухметровых плотин со шлюзами – и маленькая расшива уже дойдет до Епифани, а земли затопится при этом почти нисколько.

– И сколько времени мы такие плотины будем строить?

– Вот это ты и посчитай. Мне как-то Вова говорил, что последнюю плотину на Рыбнице Ходан за полтора месяца выстроил. А на Дону плотины даже поменьше будут…

В Новый год за праздничным столом у Марины собралось довольно много народу, просто потому, что этим многим времени не хватало, чтобы самим что-то приготовить, а – по мнению Марины – в праздник нужно праздновать и веселиться. Собрались все на кухне и в примыкающей к ней веранде, а «детская» была заставлена плетеными из ивняка «переносными» детскими кроватками, где спокойно (или не очень спокойно) спали младенцы, которых за год появилось на свет почти три десятка.

Но разговоры за столом касались не только новорожденных. То есть в основном как раз о них и говорили, однако временами разговоры уходили настолько далеко в сторону…

– Всё же Тихон – редкостная жадина, – поделилась своим мнением Маша, – за какой-то тюк греческого хлопка потребовал впятеро больше, чем стоит такой же по весу рулон льняной ткани.

– А мне вообще интересно, почему сейчас никто хлопок не выращивает. Ведь хлопок-то мягче льна и ткань из него куда как приятнее, – добавила Таня.

– Почему-почему, нынешний хлопок только на вату и годится, – ответила Люда. – Нынешние европряхи не научились пока из него нитки прясть: у него волокно короткое. Но мы, если постараемся, наверное сможем, хотя непонятно сколько времени на это потратим. Наверное немного: Катя умудрялась и из кипрейного пуха их делать. И вообще, если нам вдруг так хлопка хочется, нужно с персами торговать, а не с греками. У персов его много, и цена, думаю, поприличнее будет.

– Я подозреваю, что Тихон нам как раз персидский хлопок и хочет втюхать.

– Откуда у него персидский? До Персии сколько добираться?

– Думаю, что гораздо меньше, чем нам кажется. Тихон говорил, что его корбиты от Танаиса до Афин дней за пятнадцать доплывают, а до Рима, бывает, и за двадцать проходят.

– Быстро, а думала, что за пару месяцев, – заметила Лиза.

– Мир вообще меньше чем кажется, – философски ответила Лера. – И, кстати, кто Тихону рассказал про лошадей из Бельгики?

– А что, это секрет?