Голубой Ютон (СИ) - Номен Квинтус

– Детали можешь опустить.

– Вовка теперь изобретает пулемет Льюиса. То есть он чертежи где-то раскопал, посчитал, что в барабан влезет сто двадцать автоматных патронов…

– Не думаю, что пулемет нам помешает. У тебя иное мнение?

– Вовка, если так же работать будет, как сейчас, скоро вообще сдохнет: он же дома появляется только на поспать, даже на обед не приходит. С детьми, правда, занимается… но ведь за счет сна! Хорошо еще, что дома Ира помогает, а то я бы вообще не успевала свою работу делать! А от Нины сейчас…

– Бабушка сказала, что ее ребенка и в двадцать первом веке спасти не смогли бы…

– Я знаю, но Нине-то это не объяснить, за ней тоже приходится смотреть как за детьми. Утомляет все это…

– Понимаю, но сейчас всем не очень-то и легко. А ты что сейчас делаешь, что времени не хватает? Я же вроде тебе-то невыполнимых планов не писала.

– Да Ангелика со своим бешеным энтузиазмом! Мост она, видите ли, построила. То есть ферму моста, деревянную. И все бы хорошо… только она посчитала, что сажень казенная, а у русских железнодорожников использовалась прямая, полутораметровая. И ферму моста она построила не тридцать восемь метров, как на чертеже, а пятьдесят два. Ну и устои под ферму уже построить успела.

– И что теперь? Разбирать ферму?

– Я пересчитала, в принципе и такая сойдет: там же железнодорожный мост был, а нам лишь бы телеги проехали – и достаточно. Только нужно к устоям консоли присобачить семиметровые – там между устоями больше шестидесяти метров расстояние, а потом придумать как ферму на эти устои с консолями взгромоздить. Я консоли уже почти закончила считать…

– Ферма же деревянная. Может ее просто на воду спустить а потом домкратами поднять, как тогда Ютон на мосту поднимали?

– Дуб – это, конечно, дерево. Но просмоленный он уже в воде тонет, а там еще крепежа стального… У Ангелики ферма получилась триста сорок тонн весом, ее не поднимем. Я с Маркусом поговорила, попробуем на двух расшивах промежуточные подпорки поставить и домкратами просто толкать – он скоро два новых корпуса как раз закончит. Так что, если получится, то хоть плохонький, но мост в Туле уже будет… но ты мне Вовку все же притормози!

– Попробую. А ты… Бабушка всерьез на пенсию через два года собралась. Кира, конечно, молодец, но… вы со следующим ребенком постарайтесь не тянуть, хорошо?

Переживаниями о «неготовности нынешнего поколения к перековке в пролетариат» занимались не только Лиза с Катей. Но наиболее детально проблему обрисовала Лера, которая специально зашла к «председателю Госплана» поделиться своими выводами:

– Ну объясни мне, зачем я трачу столько времени на перевозку баб с Десны? Две трети из них не то что не могут, но даже не хотят хоть что-то в своей жизни менять! Заработали на чугунок – и им достаточно! Мне иногда кажется, что они готовы с голоду пухнуть, но лишний раз палец о палец не ударят чтобы себе же жизнь улучшить…

– Ты так думаешь?

– Уверена!

– Ну и срать на них. В смысле, кошка бросила котят… Все они нам нужны только для одного: рожать детей. Которых мы – с помощью тех, кто уже у нас чему-то научился и тех, кто еще учится – вырастим уже нормальными людьми. Хотя и тут возможны варианты. Обрати внимание: никаких проблем с хронотуземцами нет только у Ангелики. Соображаешь почему?

– Ну, просвети меня.

– Потому что она, если ее распоряжения не выполняются, просто дает неслухам в морду. От души дает, себя, можно сказать, не жалея – и ее народ просто боится. Нет, неверно: не боится, а опасается – так точнее будет. Опасается и уважает.

– То есть мы должны всем этим бабам морды бить?

– Не мы лично, а наша система. И не за то, что какие-то наши хотелки не выполняются бегом, а за нарушение установленных нами правил. Вот положено детей в школу отдавать в пять лет – отдавай. Не отдал – получи в морду. И до тех пор получай, пока ребенок не будет в школу ходить, причем ухоженным, сытым, одетым и обутым. Сам, если хочешь, ходи босым, голым и голодным – но что касается детей…

– Так кто в морду не захочет, просто уйдет от нас.

– И куда? В этом мире одиночки просто не выживают.

– Так много таких «одиночек», они же толпами сваливать начнут.

– Пожалуй… но, если глубоко копать, то по крайней мере половина нынешнего местного населения являются чисто формально нашими рабами. Мы их купили, или в плен взяли, или у других хозяев отбили. Так же формально они просто обязаны делать то, что мы прикажем.

– Формально…

– Конечно формально, ведь сами-то мы их рабами, в общем-то, не считаем. Однако все местные народы, включая наше ближнее и дальнее «зарубежье», за нами признают это формальное право. А на практике, учитывая что «ближнее» с нами ссориться не захочет, а большей частью желает с нами выгодно торговать, бегунцов они отловят, отметелят и обратно к нам притащат.

– Ага, прям все так и бросились обратно притаскивать. Скорее грекам продадут, персам тем или римлянам…

– Степняки – возможно, даже скорее всего так и поступят. Но даже самые ленивые и глупые рабы соображают, что дешевле просто удавиться, чем в степь бежать. А вот лесовики – они у нас сколько уже всякого покупают? А за раба возвращенного хозяину ведь премия полагается. Оля-большая как-то говорила, что с верховьев Москвы к ней в Коломну целая делегация приплывала: к ним какие-то люди пришли, так они, прежде чем их к себе принять, решили поинтересоваться, не от нас ли людишки эти убежали.

– И что?

– Не от нас, но факт, что они не просто уточнить захотели, а не поленились больше сотни верст проплыть…

– Ну, допустим я тебе поверила. А с бабами-то то делать? Все равно сюда тащить или все же на месте предварительную селекцию делать? Ведь чтобы они просто детей нам рожали, их и кормить нужно, и житье хоть как-то обустроить…

– Тащить. А работать мы их заставим. Я уже поговорила с Ларисой и Леночкой, они потихоньку начали формировать органы правопорядка.

– Будем полицейское государство строить?

– Нет, займемся трудовым перевоспитанием. Будем строить социальное государство. А какой же социализм без ГУЛАГа?

– Тьфу на тебя.

– Взаимно. Кстати, ты же рассказывала, что у местных общинность в крови?

– Так это в сложившихся общинах…

– И, если мне память не изменяет, говорила, что разбивать общину нельзя при переселении?

– Не изменяет.

– А что если эти общины не разбивать, а разбавлять такими лентяйками? Меж собой бабы, думаю, быстро воспитательную работу в нужном направлении проведут.

– Вот за что тебя так люблю, так это за креативность и полет фантазии. Но в одиночку…

– А чтобы тебе одной не корячиться, поговори как раз с Ларисой. Если при милиции нашей создать и подразделение по связям с бабской общественностью…

– Горшочек, больше не вари! Мне уже на месяц твоей каши расхлебывать хватит. Ладно, побежала. Лариса где, у себя?

Алёну год тоже порадовал. Вместе с Аней Тепляковой она, пользуясь запасами борной руды, наварила борного стекла, Аня из него изготовила приличный набор разнообразной стеклопосуды – и Алёне удалось синтезировать немножко мепакрина. Совсем немножко, грамм пять-шесть, но ведь это было лишь начало: главным для фармацевта стало то, что технологию синтеза она отработала. И при необходимости могла теперь за пару недель сварить химикалия хоть пятьдесят грамм, а при определенной помощи – и больше. Правда с помощниками пока было неважно, но ведь их можно (и нужно!) подготовить…

Но самым запомнившимся сорок первый год оказался для Никиты. Летом он «закончил школу», по какому поводу в поселке был организован небольшой праздник. Лично для него организован, так как Оленьке, четыре года учившейся вместе с ним, предстоял еще год учебы в школе. Может быть потому, что девочка проявляла чуть меньше усердия в деле овладевания знаниями, а может быть потому, что уже три года она, твердо решившая стать учительницей, училась по другой, специально под нее составленной Ярославной, программе. Но скорее всего потому, что взрослые решили, что из мальчика нужно готовить инженера, так как других кандидатов просто не просматривалось. Никита не возражал, но вот каким именно ему быть инженером, пока не решил.