Голубой Ютон (СИ) - Номен Квинтус

Ведь «на энергетика» уже Вовка выучился, да и Кати быстро осваивала столь полезные для всех знания. Строительством кораблей весьма успешно занимался Маркус, строительством зданий – Катька, причем в ее альбомах было уже столько разного, что поразить кого-то архитектурным изыском шансов совершенно не было, а Сашка уже делал разные моторы. Химия Никиту не привлекала, да никто ему особо химиком стать и не предлагал, а врачей (кроме, разве что, Марины) он откровенно побаивался. Когда человеку только что исполнилось тринадцать лет, он мечтает о выдающихся достижениях, а как таковых добиться в деле, гораздо лучше уже освоенном другими?

Никиту «с выбором жизненного пути», впрочем, никто не торопил. Все вокруг люди взрослые, понимают, что трудно выбирать когда тебе только тринадцать. Нужно время чтобы осмотреться, подумать, набраться жизненного опыта… Тем более никто не торопил, что на любой инженерной стезе нужно и знание математики, и знание физики, и многих других наук, которые никто не мешает изучать хотя бы «впрок». А в процессе изучения, обдумывания и оглядывания точно так же никто не мешает попробовать сделать что-нибудь – может и не очень выдающееся, но посильное и полезное.

Последняя идея, высказанная Михалычем, Никите понравилась. Проблемой же было то, что у тринадцатилетнего мальчика, пусть и закончившего школу, ни сил особых не было, ни знаний. Знания конечно же – дело наживное, но хочется уже себя и в деле попробовать – но в каком? Самому почему-то ничего интересного придумать не удалось, и Никита решил посоветоваться со старой подругой. Оля, конечно, еще даже школу не закончила – ну так она и младше на год, зато, как успел Никита давно уже убедиться, фантазией ее природа не обделила. Конечно, за ее фантазии чаще приходилось расплачиваться самому Никите, но сейчас, похоже, ему именно это от девочки и требуется.

Оля думала недолго. Вытащила откуда-то старую («еще бабушкину») немного страшноватую куклу, продемонстрировала ее изрядно удивленному приятелю. Спросила: «а ты такую же сейчас сделать сможешь?»

Никита сначала вопрос не понял. Оля разобрала куклу на части и показала еще раз – но Никита снова ничего не понял. Понимание на него снизошло уже ночью – и тогда парень наконец сообразил, что ему пыталась сказать подружка словами «если у тебя получится, люди будут это использовать даже когда твои внуки вырастут». И решил, что пока он не повторит увиденное, не успокоится. Но он – сделает даже лучше…

Глава 10

– Ну, что скажешь? – спросила Марина, но скорее всего, исключительно для проформы: у нее никаких сомнений в «диагнозе» давно уже не было.

– Совершенно нормальная беременность, я никаких проблем не вижу. Правильно, Марина Дмитириевна?

– Кира, ты уже сколько лет этим занимаешься? Сама все видишь, так чего меня опять спрашиваешь?

– А вдруг какая-то особенность, с которой я раньше не сталкивалась, а вы знаете? Сами говорите, что врачу на своих ошибках учиться не стоит…

– Тоже верно. Но тут ты права, все нормально. Ладно, иди уже, там остальные мамашки небось тебя уже заждались. Лера, ну не психуй ты так, Нине же уже сорок два, а тебе только тридцать четыре. Местные, бывает, и после сорока рожают, а даунов у них вроде нет.

– Да я особо и не психую… то есть немножко боязно конечно: Михалычу-то уже семьдесят, да и лекарства его… опять же, искусственное оплодотворение…

– Искусственное осеменение! Оплодотворение у вас всех, слава богу, совершенно естественное. Да заведите себе местных мужиков наконец и успокойтесь!

– Меня учили, что у моих детей должен быть один отец, да вы и сами так говорили… Так что пока Михалыч жив… я ведь и так практически уверена, что все нормально будет, к вам просто для подтверждения этой уверенности зашла. И, честно говоря, больше боюсь что работу до родов закончить не успею, а помощницы, вроде вашей Киры, у меня-то нет.

На самом деле то, что у Нины четвертый ребенок родился дауном, многих женщин вогнало в депрессию, и Марине приходилось тратить немало сил чтобы их успокоить. Но вроде получалось, хотя чаще ей удавалось лишь временно переключить внимание будущих матерей на что-то более животрепещущее.

– В твоей работе раздавать живительные пинки можно хоть из родильной палаты, ты же их не за руку водишь.

– Ну да, конечно… Я вообще теперь думаю, что в Великое переселение народов только полные идиоты поверить могли. Всего три тысячи человек на жалких двести километров переселить, да еще с подготовленными промежуточными лагерями за три года не успели! «Римский климатический оптимум», леса, полные дичи и реки полные рыбы – и на двух сотнях километров больше десяти процентов смертности! Ужас… а что дальше будет, я и представить не могу.

– А ты не представляй. Люди переселились уже, условия им созданы по нынешним временам практически райские, так пусть уже сами о себе заботятся. Не дети малые, не обязаны мы за ними всю жизнь приглядывать.

– Да, наша забота – как раз дети, и в первую очередь их дети, это я помню. А вот как их вырастить, обучить и воспитать так, чтобы их дремучие родители жизнь им не испортили… Детям своим… ну и нам тоже.

– Не испортят. Ярославна новую школьную программу составила, с учетом нынешнего расширившегося педколлектива, там все учтено. Насколько в принципе это возможно – а зная, как она при переезде все предусмотрела, за ближайшее будущее точно можно не волноваться. Так что спокойно кушай кашку, дыши свежим воздухом… Ты сейчас куда, в Тулу? Я туда через час поеду, так что подвезу…

Мост на устои подняли в конце ноября, а вот металлургический завод в Дубне запускать не стали. По одной простой причине: как Катя заметила еще год назад, просто сталь в слитках никому особо не нужна. Да и не в слитках – тоже: окружающему населению топоров, лопат и даже плугов уже было достаточно, а делать что-то более сложное было попросту не на чем. И людей, умеющих на станках работать, было маловато, и самих станков не хватало. Как ехидно отметила Лера, «пока русский царь ловит рыбу, Европа подождет. Но пока русская баба ходит беременная, подождет вся цивилизация». То ли все испугались того, что Марина на пенсию уйдет, то ли решили не ждать, когда возрастет риск появления лишней хромосомы в соответствующих клетках, но подавляющее большинство учительниц бросились «решать демографическую проблему». В том числе и Ксения – а в результате из двух запланированных «прокатных станов» не появился ни один. Володя было сунулся «собой прикрыть зияющую брешь» – но этот подвиг никто не оценил. Просто потому, что от него ждали совсем другого «подвига». Тихого, спокойного и практически незаметного.

Всем срочно потребовался обычный турбодетандер для получения жидкого воздуха. Или хотя бы жидкого газа, который выдавался «масляным заводом»: там было очень много того, что сжигать явно не стоило. Задача упрощалась тем, что были найдены не только формулы для расчета таких не очень-то и сложных, в принципе, машин, но и детальные чертежи небольшого детандера, который вполне бы удовлетворил – причем с большим запасом – все потребности Веры Сергеевны. Дело оставалось за малым: в механизме нужно было использовать простой масляный подшипник, но вот никаких пояснений как его изготовить и вообще как он должен работать, найти не удалось.

То есть «все знали», что в автомобильных моторах такие использовались на коленвале. Более того, Михалыч подробно рассказал (и даже нарисовал) какие масляные подшипники используются в гидротурбинах – вот только ни те, ни другие явно не годились для работы на тех скоростях и при тех температурах, на который крутилась турбина детандера. То есть должна была крутиться…

У Марины в глубине кухонного шкафа нашлась древняя электрическая кофемолка, которая – по паспорту – работала на восемнадцати тысячах оборотов в минуту, и вот там, по мнению Михалыча, наверняка был подходящий подшипник. То есть конструкционно подходящий, однако после разборки выяснилось, что никакого масла в подшипнике вообще не было. По мнению Маркуса, который в «прежней жизни» среди всего прочего увлекался сборкой мощных игровых компьютеров, в кофемолке подшипник был, как и в высокоскоростных вентиляторах кулеров видеокарт, вообще воздушный. В принципе, что-то похожее, но все же не совсем.