Проклятье на последнем вздохе или Underground - Елена Гладышева

— Наконец — то, вот она! — выдохнул Валентин.

Его сердце ёкнуло и учащённо забилось в предвкушении близкой удачи. Слишком долгим оказался его путь до неё. Лишь единожды ему повезло, когда он, случайно узнал от участкового, что Милёхина Анна никуда не уезжала.

В это мгновение от сильно затемнённой стены кухни неслышно отделилась человеческая фигура. Высокий мужчина натренированным броском настиг Валентина сзади. Но тот на удивление самому себе среагировал на нападение молниеносно и, пытаясь защититься, вывернулся всем телом. Но споткнулся и упал, хотя быстро перевернулся на спину и тут же вскочил. В его глазах больше не было страха. Идя в этот дом, он подсознательно был готов ко всему.

Он охватил взглядом всю кухню. Ближе всего к нему стоял табурет.

Но Мухин пресёк попытку Валентина вооружиться, саданув его в челюсть.

В отчаянии Валентин бросился на Мухина, не обращая внимания на наносимые ему удары. И допустил ошибку, позволив Мухину отвесить ему по — полной. Валентин пропустил такой удар в голову, что потерял равновесие, зацепив ногой за ножку табурета. Он упал, стукнувшись височной частью головы об угол, стоящего напротив, кухонного стола.

Не ожидавший такого поворота событий лейтенант Мухин немного растерялся. Он не понял поведения Валентина — наверно подвела пресловутая заданность восприятия. Мухин решил, что Валентин, распознав за собой слежку, попробует сбежать через окно.

Мухин хотел только задержать его за проникновение в чужой дом. А потом уже на допросе расколоть его и попытаться выяснить цель его визита в дом Милёхиных.

Валентин перестал хрипеть.

Мухин перевернул его на спину.

Валентин не дышал. Он лежал неподвижно, лишь его рука конвульсивно сжалась в последний раз.

В свой последний приезд в посёлок полковник Чистяков, уже вышедший на заслуженный отдых, посвятил молодого лейтенанта в общие факты по исчезновению ценного железнодорожного вагона. Он сразу распознал в лейтенанте Мухине смекалку и природное честолюбие, и желание сделать головокружительную карьеру любой ценой. Такой сотрудник КГБ был очень подходящим преемником для раскрытия таинственного, пусть и частного дела.

Ведь у генерала, наверняка, остались дети, которые несомненно занимали высокие посты. И они бы не отказались принять запоздалую папину материальную заботу, естественно отблагодарив Чистякова.

Присвоить такой куш самому, Чистякову даже не приходило в голову. Он повидал многих небожителей и знал не понаслышке о карах для тех, кто по дурости осмеливался встать у них на пути.

К тому же Чистяков уже знал, что вагон этот не утерянный, а похищенный. И не известно, сколько претендентов надеются присвоить то, что, несомненно, ценного в нём перевозилось.

Поэтому при большой удаче Мухин должен был просто найти вагон хотя бы с частью, оставшихся в нём ценностей. Для этого Чистяков поручил лейтенанту неофициальную слежку за Валентином, если тот вдруг решит приехать в посёлок к Милёхиной Анне, с которой он не был знаком, но очень ей интересовался. И появился у него этот интерес в колонии, где он сидел с неслучайным убийцей майора Фильчикова, считавшегося причастным к исчезновению чужого вагона.

И Мухин вёл Валентина до самого дома Анны. А теперь не знал, что ему делать дальше. Валентин был мёртв. На его щеке от виска застыла тонкая струйка крови.

С улицы послышались голоса. Это, вернувшаяся домой, Анна Егоровна, стоя у калитки, о чём — то разговаривала со своей пожилой соседкой.

Мухин помнил про подпол под домом, о котором ему рассказал Чистяков. Он быстро открыл крышку подпола, спихнул туда неподвижное тело Валентина и прикрыл половиком охотно захлопнувшуюся крышку, а сам одним прыжком оказался во дворе за домом.

Лейтенант видел, как Анна зашла в дом. Судя по всему, она ничего не заметила и занялась своими домашними делами. А Мухин крадучись выбрался на улицу со стороны нежилой половины дома.

Но через некоторое время Анне ни с того, ни с сего вдруг стало плохо. Она почувствовала, что ей нечем дышать и у неё останавливается сердце. Навалившийся на грудь дикий ужас обещал вырубить сознание. В таком состоянии Анну застала Рита. Она вызвала матери «скорую». После сильнодействующего сердечного укола, Анна уснула, а страх овладел Ритой, которая просидела на диване с поджатыми ногами до самого прихода сына.

Они улеглись спать поздно, даже не поужинав.

Ночью через окно Машиной половины Мухин проник в дом, а затем и в подпол, преодолел известный ему лаз и ощупал тело Валентина. Оно было холодным и уже закаленело. Перетащить его через лаз на другую половину было уже довольно затруднительно, но выполнимо. На следующую ночь Мухин перевёз, спрятанный им в палисаднике соседского дома с заколоченными окнами, труп Валентина в ближайшую лесопосадку и закопал там его уже тронутое разложением тело.

Нету тела, нету дела — оказалось как раз тем самым случаем.

Но лейтенант Мухин предпочёл не сообщать Чистякову ничего о своей неудаче. Он знал, что его за это не похвалят.

20

Лёха по — привычке полез в карман за деньгами. Его, вечно занятая с младшими детьми, мать посылала сына в магазин почти каждый день и частенько забывала спросить у него сдачу с покупок, которой Лёха пользовался беззастенчиво. Но сегодня друзей угощал Димон.

Накануне его отец протянул и сыну трёшку: — На, сынок, не голодуй!

На что Димка буркнул скромное «спасибо», подумав, что подаяние могло быть и щедрее.

Благодаря послеобеденной жаре покупателей в магазине не было. Продавщица тётя Нина распаковывала коробки и выставляла товар на, поредевшие за полдня, магазинные полки.

— Девушка, обслужите нас, пожалуйста, — начал хохмить Михалыч.

— Чего тебе, — недовольно обернулась к ребятам тётя Нина, понимая, что выручки они ей много не прибавят, а только мешаются.

— Три пива, три пачки картошки и сигареты. Сдачи не надо, — невозмутимо попросил Димон, положив на прилавок трёшку, зная, что на сдачу ему остаётся только десять копеек, а такой мелочью продавцы обычно не заморачиваются.

Нина поставила на прилавок всё, что просили ребята, взяла трёшку и бросила десюнчик сдачи, смерив Михалыча презрительным взглядом.

— А дайте чек, пожалуйста, а то мне дома не доверяют, — не унимался наглый подросток.

Покрывшись багровым румянцем, продавщица швырнула на прилавок нервно смятый её чек.

— Как неровно оторвала — то, — покрутил Димон чеком.

Лёха предусмотрительно шмыгнул на улицу. Закипающая тётя Нина тупо пыталась выдать в ответ что — нибудь обидное, но Михалыч её упредил: — Ну ладно, пойдёт, сумму вроде видать.