Сколько стоит ваше сердце? - Татьяна Матуш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если бы речь шла о вражеском укрепленном лагере, о той же Кайоре — или просто о чужом доме, хозяин которого не поскупился на защиту от любопытных, Эшери бы решил, что его "отсекают".
Но "Пальцы" необитаемы… Или все же нет?
Так или иначе, цель оставалась прежней — "Пойди и узнай". Девиз разведчиков очень нравился Эшери, гораздо больше пафосного родового: "Не уступаю!" Отец видел в нем непреклонность скалы, стоящей над морем. А Эшери — печальную негибкость и — уязвимость той же скалы, вытекающую как раз из негибкости.
Задумался он не в тему, упустил нить заклинания… Если бы это была огненная магия, последствия оказались бы страшными. Справедливости ради, творя нечто даже потенциально опасное, Монтрез всегда был предельно собран, а вот обычная следилка… что она может? Пошатается и развеется.
Жизнь в очередной раз доказала, что она гораздо богаче наших представлений о ней. Небольшое зеркало вдруг потемнело, словно заклинание таки сработало, и удивленный Эшери увидел кузину.
Алета, в открытом вечернем платье и с вежливой, ничего не выражающей улыбкой смотрела прямо на него… Через мгновение герцог понял, что смотрит она на кого-то, кто стоит за ним и едва поборол желание оглянуться — настолько пытливым и настороженным был этот взгляд.
Девушка отступила на шаг. Потом еще… Изображение заслонила спина, обтянутая дорогим темным камзолом с узким золотым кантом и мягкая волна черных волос. Кузина неожиданно выпрямилась, сощурилась и что-то сказала… Губы ее нервно подрагивали. Спина, затянутая в камзол, шевельнулась и сместилась, возник профиль… Император!
Но как это может быть, а? Резиденция защищена от удаленной слежки в три слоя, ее невозможно побить даже сильнейшему "зеркальщику", потому что она запитана от стационарного кристалла — накопителя. Пытаться его продавить все равно, что пытаться выпить море, не отсекая рек, впадающих в него. Он все равно наполнится снова.
А Рамер Девятый вдруг шагнул вперед, сгреб Алету за плечи, притянул к себе и, наклонившись, поцеловал в губы. Поцелуй был не агрессивным, но каким-то подчеркнуто-собственническим. Словно Рамер Девятый Имел Право — и сейчас он утверждал это право, не считаясь с обстоятельствами, абсолютно уверенный, что его признают…
Алета попыталась отстраниться, уперлась руками ему в грудь, но он, похоже, даже не заметил этой попытки сопротивления. Он обнимал ее губы своими, пробовал на вкус — и этот вкус ему нравился, доставлял удовольствие… настолько, что, в какой-то момент желание утвердить право сменилось благодарной нежностью.
Похоже, мужчина и сам был удивлен, что обнаружил в себе это странное чувство, наверное, завалявшееся где-то в дальнем уголке души по недосмотру. А обнаружив — обрадовался, словно нашел клад и, не долго думая, выплеснул всю эту нежность на Алету — потоком, водопадом, рекой…
Тонкие пальцы кузины, скрюченные и побелевшие расслабились, разжались — и вдруг снова вцепились в его воротник, желая то ли удержаться, то ли удержать.
И император улыбнулся.
Если бы это была улыбка собственника, самца, которому покорилась очередная игрушка — Эшери бы разбил зеркало. Рукой, магией — как угодно, он бы не удержался.
Но это была не она. Его Императорское Величество улыбался, поглаживая плечи Алеты, затихшей в кольце его рук, и выглядел удивленным, обрадованным и каким-то странно умиротворенным.
Эшери с подозрением вгляделся в глаза повелителя — и выругался сквозь зубы. Зрачки были вертикальными.
Картинка погасла.
Что это было? Игра воображения? Его беспокойство за кузину? За это говорило многое. Дворец нельзя было нащупать удаленно, расстояние для походной треноги было слишком велико, она "пробивала" дай Боги двадцать — тридцать миль и то если между объектами не было серьезной преграды. Да и "зеркальщиком" Эшери был неопытным.
Что против? Время — в окнах дворца как раз занимался закат, по разнице времени самое оно. Обстановка — такой комнаты в резиденции Эшери раньше не видел, цвет и узоры обивки на стене и резьба на двери были незнакомыми. Как и платье Алеты. Но все это легко списывалось на шутки подсознания.
О разнице времени он знал, и мозг легко мог подсунуть "правильную" картинку, платьев и интерьеров на своем веку повидал достаточно и даже под страхом повешения на рассвете не смог бы припомнить все.
Версия "игры воспаленного воображения", однозначно, выигрывала по очкам. Надо успокоиться и перестать ловить демонов в собственном кувшине для умывания. Их там нет.
Глава 26
ПАРИ НА ПОЦЕЛУЙ
В "белом" холле дворца умельцы устроили фонтан. Конечно, не настоящий фонтан, разбрызгивающий воду во все стороны — влага могла бы повредить паркету и роскошным старинным гобеленам, украшавшим стены.
Это была, скорее, игрушка — маленькая копия водной мельницы с вращающимся колесом — сделанная очень красиво и с большим искусством.
Фонтан приятно журчал, создавая легкий звуковой фон… за которым можно было преспокойно шептаться, не опасаясь, что тебя подслушают либо стражи, либо просто любопытные…
— Это правда, что император повесил Феро?
— Приказа не было. Через канцелярию он не проходил. Тем не менее, Рыба уже несколько дней не видно, а ведь ходил за ним, как тень, и в кабинете все время торчал, как статуя.
— А что — его наследники? В доме — траур?
— Они ведь живут за городом…
— Странная история. Подумаешь — потерялся какой-то приказ. Ну, поубивали там какое-то быдло… Неужели из-за этого нужно преданного слугу жизни лишать? Как-то это странно, не находишь?
— Из-за этого, дорогая моя, действительно лишать жизни никто бы не стал. Но, возможно, на самом деле преданный Рыб был не таким уж преданным?
— Думаете, он передавал секреты императора на сторону? Но кому?
— Боюсь, этого мы
