Христофор Колумб - Игорь Валерьевич Ноздрин

будто эскадра с северной стороны миновала Азорские острова, подходит к Мадейре. Отсюда следовал вывод: нужно уменьшить скорость, не плавать по ночам, дабы ненароком не наскочить на камни и отмели. Колумб считал, что флотилия не дошла до Азорских островов, подплывает к земле значительно южнее Мадейры. Он говорил: «Нельзя сбавлять скорость накануне грозы, надо быстрее преодолеть опасное пространство». Расхождение в подсчетах пройденного пути составило сто пятьдесят лиг, или девятьсот километров! Дальнейшие события показали, что Колумб правильно определил свое место в океане. Не ошибся он и в предсказании погоды. На следующий день началась буря, чуть не уничтожившая экспедицию.

* * *

В последний месяц зимы и в пору весеннего равноденствия в Атлантике часто возникают неистовые штормы. Моряки знали о них, спешили уйти с Эспаньолы. Опасения были не напрасными. Корабли угодили в эпицентр урагана, утопившего у берегов Европы много судов.

«С. Э. Морисон специально исследовал метеорологическую обстановку зимы 1493 года и пришел к любопытным выводам. "Нинья" и "Пинта", – пишет он, – попали в зимнюю непогоду – непогоду той зимы, которая вошла в историю как одна из самых холодных и свирепых.

В тот год потерпели крушение сотни судов, генуэзская гавань была покрыта льдом, в Лиссабоне штормы не давали кораблям выйти в море месяцами. Центр зоны чрезвычайно низкого давления двигался к северу от Азорских островов, дули яростные юго-западные и западные ветры (с силой от 9 до 10 баллов по шкале Бофорта), и каравеллам пришлось пересекать три бореальных фронта. 12 февраля "Нинья", уже почти лишенная парусов, летела по ветру, борясь за свою жизнь. На следующее утро ветер чуть ослабел, а затем усилился вновь, корабль захлестывали накатывающиеся против ветра страшные волны. Изобарическая кривая вытянулась, как и при урагане "Эдна" в 1954 году… В результате ветры противоположных направлений подошли чрезвычайно близко друг к другу».[53]

11 февраля погода испортилась. С севера-востока подошла крупная зыбь, океан превратился в гряды высоких холмов. Гигантские волны приподнимали корабли, опускали в пучину. Перепуганные кормчие убавили паруса, чтобы не зарываться бушпритом в воду, соскальзывать с волны. Корабли плохо всплывали на гребни, принимали сильные удары в борта. Небо потемнело, наполнилось синевой. На западе появилась плотная завеса облаков. Ветер усилился, воздух посвежел. Светлая полоса перистых облаков предвещала грозу. К вечеру пошел дождь. Налетавшие шквалы захлестывали каравеллы. Крупные капли барабанили по палубе, стучали по крышам кормовых надстроек, в которых рулевые удерживали корабли на курсе. Ночью стало по-зимнему холодно.

Черное небо придавило океан. Ливень прекратился, но звезды не загорелись на небосклоне. Одинокие фонари каравелл мерцали среди волн. Ориентиры исчезли, компасы отказывались служить. Корабли шли по ветру, старались не потерять друг друга. Свист и вой ветра леденили душу, океан неистовствовал. Мерную зыбь сменили беспорядочные встречные волны десятиметровой высоты. Мутные гребни срывались с вершин, рассыпались в брызги. Длинные хлопья пены покрыли океан. Волны захлестывали каравеллы, перекатывались по палубам. Скрипели, стонали остовы кораблей; сорвавшиеся с мест бочки стучали в трюмах.

«Господь воздвиг на море крепкий ветер, сделалась великая буря, корабль готов был разбиться.

Корабельщики устрашились, взывали каждый к своему богу, бросали в море кладь с корабля, чтобы облегчить его…»

(Иона 1, 4–5).

Корабль Ионы переполняли товары, отчего он мог пойти ко дну, а суда испанцев лишились балласта, что тоже вызывало опасения. Ветер и волны раскачивали их, грозили перевернуть. Месячное плавание по океану истощило наполнявшие трюмы запасы продовольствия. Капитанам полагалось залить опустевшие бочки водой. В погоне за скоростью они не сделали этого и теперь жалели о беспечности. Исправить ошибку было нельзя. Волны через раскрытые люки затопили бы корабли.

Адмирал не смыкал глаз, следил за ходом «Ниньи», предупреждал рулевых об опасности. В любой момент из-за ошибки матросов или по воле волн судно могло развернуться боком к встречному потоку, погибнуть в пучине. Под зарифленным гротом с низко опущенным реем, каравелла пробивалась на северо-восток.

Под утро болтанка достигла предела. Западные попутные волны гасили восточную зыбь. Со всех сторон кораблям грозила опасность. Раскачиваясь с носа на корму, черпая холодные потоки воды, они шли по ветру. Люди устали, промокли, выбились из сил. Вахты сократили до трех часов, потом до двух. Не было возможности согреться и отдохнуть. В трюмах хлюпала вода.

Серый рассвет 12 февраля застал «Пинту» с «Ниньей» в миле друг от друга. Ослабление ветра позволило морякам привести в порядок парусное вооружение, подготовиться к шквалам. На кораблях подняли плотные штормовые паруса, убрали все лишнее, препятствовавшее движению или вызывавшее опасный крен, залили бочки водой.

Болтанка на время прекратилась. Накатывавшиеся с кормы высокие волны несли каравеллы на восток. Обрадованные кормчие решили, будто погода улучшится. Они ошиблись. Ветер достиг ураганной силы, разорвал паруса, повредил мачты. Попутные волны стали вдвойне опасны, грозили повернуть каравеллы боком, опрокинуть на реи.

Расстояние между «Пинтой» и «Ниньей» увеличивалось. Боровшиеся за жизнь команды судов не могли выправить ход по отношению друг к другу. Перегруженная «Нинья» отставала, ее бизань-мачта была в плохом состоянии еще на Эспаньоле. Вместо того, чтобы починить ее, Мартин Пинсон охотился за золотом.

Колумб не отходил от рулевых. Малейшая оплошность грозила привести к гибели судна. Иногда его заменяли Висенте Пинсон или кормчие. Немного отдохнув, Христофор вставал у румпеля, показывал пример мужества и хладнокровия, но вместо благодарности слышал жалобы и упреки. Моряки винили командира в том, что из-за его упрямства задержались на островах, попали в шторм. Если бы из Навидада сразу поплыли в Испанию, то не угодили в ужасный шторм и отдыхали бы в безопасной гавани. Колумб молчал, не спорил с людьми. Он понимал, сейчас не время и не место для оправданий, взаимных обид.

Ночь усилила страхи. Морякам померещилось, будто слышат рокот бурунов у земли. Кормчие доказывали адмиралу, что подошли к Азорским островам или Мадейре. Что мог сделать Колумб, даже если бы они были правы? Ничего. «Нинья» плыла по ветру с клочком дырявого паруса. Убрать его и лечь в дрейф – значило подвергнуть себя смертельной опасности. Нахлынувшие волны уничтожили бы корабль. Впрочем, Христофор не сомневался, что еще далеко до островов, он успеет подготовиться к встрече с землей. Матросы выслушали адмирала, успокоились, но скоро вновь поддались панике. Они высыпали на палубу, принялись вглядываться в туманную мглу. Только по счастливой случайности их не смыло за борт. Плавание продолжалось.

На третий день шторма, 13 февраля, ветер еще больше усилился. На «Нинье» треснула грот-мачта, «Пинта» дала течь. На судне Мартина безостановочно работали насосы. Отяжелевший корабль замедлил ход. Положение стало