Капитал. Происхождение семьи, частной собственности и государства. Манифест Коммунистической партии - Карл Маркс

человек, которое наряду с охотой и войной занимается также правильно поставленным скотоводством и земледелием; все же и здесь, поскольку «каждое хозяйство само для себя добывает и производит все необходимое», потребности каждого отдельного индивидуума известны совершенно точно. Вместе с тем ясно выступает и связь между этими известными потребностями и всей совокупностью производительной деятельности, которая только их и должна удовлетворять. То же относится и к общему хозяйству племен указанной небольшой величины. Конечно, и здесь может наступить «перепроизводство» вследствие необыкновенно хорошего урожая или особенно богатой добычи, захваченной на войне. Но и в таких случаях едва ли могло бы чувствоваться затруднение в сбыте избыточных продуктов. Таким образом, мы вправе думать, что в течение долгих веков производства ради собственного потребления должно было само собою установиться равновесие между производством и потреблением, потому что первое приноровлялось исключительно к нуждам последнего.

Однако, как бы долго ни продолжался период производства ради собственного потребления, он все же миновал. Постоянно возраставшая масса населения и его потребностей принудительно требовала разделения труда и товарного производства. Представим себе состояние раннего или позднего Средневековья, когда городской обыватель жил если и не исключительно, то все же преимущественно со своего ремесла. Все эти обыватели средневековых городов были горожанами-земледельцами. В пределах городских стен или вне их у них были свои поля и луга, на которых они пасли свои стада. Но, кроме того, они занимались ремеслом и добывали с его помощью все большую и большую часть своего пропитания. Но если сапожник постоянно изготовлял сапоги, портной – платье, а ткач – холст, то понятно само собой, что этим они желали удовлетворить не свои собственные потребности, а чужие. Изготовленные продукты приходилось продавать, да и предназначены они были для продажи: началось производство товаров.

Вместе с тем возникла и возможность нарушения равновесия. Непосредственная связь между производством и потреблением разрывается. В самом деле, необходимо ясно отдавать себе отчет в том, что продажа собственных продуктов (чужеземные продукты уже с незапамятных времен ввозились в страну и продавались иноземными купцами), по крайней мере у германцев, возникала непосредственно не под давлением нужд потребления, а вследствие разросшегося производства. Крупное землевладение, возникшее в эпоху королевства франков (приблизительно период 500–900 гг.), объединяло в пределах одного крупного владения под командой одного землевладельца значительные массы людей и создавало известную организацию труда в целях планомерного возделывания крупного земельного участка – широко разветвленную сеть чиновников, военных, управляющих, крестьян и ремесленников. Здесь, следовательно, возникло ремесло, и только здесь оно и могло возникнуть; на небольшой крестьянской усадьбе, где, быть может, не было и дюжины совместно живущих людей, никому не могло прийти в голову заняться исключительно, скажем, изготовлением платья для этих немногих лиц: у него не было бы достаточно работы, для того чтобы заполнить свое время. Но на господской усадьбе, где необходимо было снабжать сотни людей одеждой, пищей и т. д., было проведено разделение труда прежде всего таким образом, что один человек изготовлял только одежду, другой – только инструменты, и т. д. Но именно такое разделение труда все более и более повышало производительность труда; изготовлялось все больше и больше продуктов, и наконец производство превысило потребности самого господского двора и принадлежавших к нему людей. С этого-то избытка как раз и началась продажа продуктов, и в истории Германии весьма интересно проследить, каким образом развитие торговли постепенно отделяло ремесленников от помещичьего двора и приводило к их переселению на места рынков и к основанию и застройке городов. Равным образом в века Средневековья нам остаются совершенно неизвестными и торговые кризисы, т. е. тяжкие нарушения равновесия между потреблением и производством. Или, пожалуй, нам известны лишь такие кризисы, которые вызывались внешними причинами, особенно бедствиями войны, и имели своей основой отставание производства от потребления, а не такие, которые, как теперь, прорывались бы изнутри и вырастали на почве «перепроизводства». Да это и понятно. Ведь примитивный ремесленник в эпоху раннего Средневековья работал, собственно, лишь на своих ближайших соседей. Но их потребности были ему известны в точности; он умел заранее их взвесить и соответственным образом наладить свое производство. Так, например, сапожник шил сначала лишь такую обувь, которая была ему заказана или о которой ему вообще было известно, что она будет немедленно куплена. К этому надо присоединить еще организацию торговых гильдий и ремесленных цехов, которые в точности распределяли наличную область сбыта. Разумеется, дело не остановилось на таких примитивных условиях. Сношения и торговля распространялись с одной местности на другую и даже с одной страны на другую. Само собой разумеется, вместе с каждым таким успехом росла и возможность потрясений. Потребности отдаленной местности или даже чужой страны нельзя было предвидеть с такой уверенностью, к ним нельзя было с такой легкостью приспособлять производство, как к потребностям ближайшей округи. Однако же связи были все еще просты, ясны и легко определимы; серьезные потрясения, как упомянуто, остаются нам совершенно неизвестными.

Итак, заметим себе твердо: во времена производства на собственные нужды равновесие между производством и потреблением было, так сказать, само собой понятным – потребности последнего определяли первое. Именно эти потребности вынуждали затем к разделению труда, а вместе с тем порождали и возможность нарушения равновесия. Однако моменты, вызывающие такое нарушение, были необходимы для того, чтобы породить те силы, которые могли бы удовлетворить повышенным потребностям.

От простого товарного производства развитие ведет к началу капитализма. Что отличает капитализм от простого товарного производства? С внешней стороны – несамостоятельность самого производителя. Ремесленник – сам себе хозяин, он работает за свой собственный счет, а наемный рабочий находится в услужении капиталиста. Но внутреннее и более существенное различие заключается в дальнейшем развитии организации труда. Поскольку средневековому ремесленнику приходится прибегать к помощи подмастерьев и учеников, постольку он никак не может позабыть, что он должен обучить их ремеслу, что, следовательно, каждый из них должен научиться всему тому, что надо делать в ремесле. Напротив, капиталист с самого начала соединяет в своей мастерской более или менее значительное количество рабочих с целью производства максимального количества продуктов. Выучка каждого отдельного рабочего интересует его лишь постольку, поскольку она всю их совокупность делает способной производить большее количество продуктов. Однако для этой цели вскоре оказывается более выгодным не обучать мало-помалу отдельного рабочего, но поручить ему определенную частичную операцию, которую он мог бы охватить возможно основательнее, и затем повысить производство путем планомерного сотрудничества всех. Так возникает мануфактура.

Однако это планомерное сотрудничество порождает совершенно новый, не существовавший до того момент в производстве. А именно – количество продуктов, которое должно быть произведено, определяется теперь вообще не одним лишь потреблением, но и