Эльфийский клинок - Ник Перумов

Остаток дня прошёл в беспрерывных хлопотах. Следопыты подыскали себе укромное местечко в небольшом овраге, где стояло несколько старых, но ещё крепких сараев, и решили приспособить их под жильё; гномы переложили вещи в заплечные мешки, извлекли с самого дна фургонов долго лежавший там без дела горный инструмент; заготавливались факелы, не были забыты длинные и тонкие верёвки, чтобы тянуть за собой, когда идёшь по тёмному подземному лабиринту, а также – на крайний случай – и изрядные куски белого известняка, которым можно было поставить знак на стене. Добрых две трети провианта перекочевало в гномьи мешки; рассчитывать на то, что удастся разыскать какое-то пропитание внизу, не приходилось. Малыш упорно не желал расставаться с пузатым пивным бочонком и долго примеривался, явно собираясь прихватить его с собой; Торин долго пытался урезонить друга, однако потом плюнул в сердцах и ушёл, заявив Малышу, что тот, конечно, может брать, что угодно, если охота таскать тяжести, а пиво всё равно испортится. Маленький Гном огрызнулся, что он его быстрее выпьет, и даже попытался смастерить из ремней обвязки для бочонка, но в конце концов, повздыхав, оставил пиво в фургоне.

Среди всей этой суеты и беготни, торопливых, сбивчивых сборов и поисков совсем было потерялся Фолко, сын Хэмфаста, сидевший понурив голову подле своего небольшого мешка. Страх вновь жестоко терзал его сердце; аннуминасские сомнения вновь ожили в нём, и сейчас он с грустью размышлял, что же будет делать под землёй, в этой ужасной и, как оказалось, действительно населённой какими-то призрачными чудовищами Мории. Он предпочёл бы Могильники, сотню умертвий вместо одного этого существа! Игры кончились, и хоббит только зябко вздрагивал, хотя день выдался тёплый и ласковый. Он окидывал взглядом зелень садов и голубизну реки – сколько времени ему придётся довольствоваться созерцанием чёрных стен подземелья?

Во власти этих мрачных помыслов и нашёл его так же неприкаянно бродивший из стороны в сторону Рогволд, молодые товарищи которого не допустили его до тяжёлой работы. Старый сотник опустился рядом с пригорюнившимся хоббитом и ласково положил ему ладонь на плечо.

– Ты на распутье, малыш, – с печальной улыбкой проговорил ловчий, и Фолко вздрогнул – голос Рогволда показался ему голосом глубокого старика, в нём появились и незнакомые хоббиту мягкие нотки. – Послушай, малыш, послушай много повидавшего и хорошо пожившего человека. Не ходи туда.

Фолко бросил короткий взгляд на бывшего сотника и опустил глаза. Рогволд точно угадал его мысли.

– Оставь гномье гномам, малыш, – продолжал Рогволд. – Ты хоббит, и твои соплеменники всё же куда ближе к нам, людям, нежели к этому странному подземному племени. Что ты будешь там делать? Чем сможешь помочь? А здесь ты будешь нужен, очень нужен! Кто тише тебя сможет пробраться по лесу на разведку? Кто лучше стреляет из лука? Нам предстоят нелёгкие дни здесь, наверху, но всё же не столь тяжкие, как там, внизу… И ещё – если ты пропадёшь там, я никогда не прощу себе этого, сынок.

Ловчий умолк и отвернулся. Фолко сидел, съёжившись от неловкости и растерянности. Что такое говорит Рогволд? Как не хочется идти… Однако именно в эту секунду хоббит решился. Оставаться после этих слов было немыслимо – просто невозможно! Это значит навечно обречь себя на муки совести.

– Я всё равно должен идти туда, Рогволд, – выдавил из себя Фолко.

По-прежнему смотревший в сторону бывший сотник вздрогнул.

– Что ж… – медленно произнёс он, поворачиваясь к хоббиту и несколько мгновений глядя тому прямо в глаза; Фолко не отвёл взгляда, и ловчий вновь опустил голову. – Что ж, ты тоже стал невольником слова… – Он внезапно резко выпрямился. – Но уж раз решил – тогда иди. Только помни – я полезу куда угодно, чтобы вытащить тебя.

Рогволд повернулся и зашагал прочь, очень высокий, прямой, строгий, совсем ещё не старый. Хоббит провёл ладонью по лбу, отирая пот.

К вечеру, когда солнце уже опустилось и долина утонула в предночном сумраке, вдруг оказалось, что всё готово и гномам больше нечего делать на поверхности. Некоторое время все стояли в растерянности, глядя на громады утёсов, озарённые багряным закатным заревом; там, особенно чётко видные сейчас, стояло несколько могучих дубов – и между ними находились Ворота.

– Пошли?! – полувопросительно, полуутвердительно произнёс Торин.

Гномы, переглядываясь и негромко переговариваясь, принялись навьючивать на себя тяжеленные заплечные мешки. Люди кинулись им помогать, на мгновение над долиной взлетел деловитый говор, но вот всё было наконец готово, и отряд гномов сбился в томительном ожидании, теперь уже нетерпеливо посматривал на Торина. Тот глубоко вздохнул и рубанул рукой воздух:

– Пошли!

Тесной гурьбой они все вместе зашагали по дороге к Воротам. Люди шли вместе с ними; Фолко ещё раз поймал умоляющий взгляд Рогволда и поспешно отвёл глаза.

Дорога внезапно кончилась. Они прошли, точно под аркой, под сомкнувшимися над их головами кронами столетних дубов, и дорога упёрлась в гладкий, отвесный скалистый утёс, в серую каменную стену одного из исполинов Туманных гор. Дальше идти было некуда. Они пришли.

Торин повернулся к Морийской стене, поднял правую руку и громко, отчётливо произнёс:

– Мэллон!

Серую гладкую поверхность скалы в разных направлениях пересекли тончайшие серебристые линии, сплётшиеся в знакомый Фолко и Торину узор со звездой Феанора и гербом Дьюрина – молотом и наковальней. Однако каменные створки Ворот не сдвинулись ни на дюйм. Гномы остолбенели.

– Мэллон! – ещё громче, с отчаянием выкрикнул Торин, прижимая стиснутые кулаки к груди.

Раздался глухой подземный гул, поверхность камня посередине рисунка рассекла чёрная узкая трещина, обозначившая край створок, но Ворота остались закрытыми.

Гномы побросали заплечные мешки, столпившись позади Торина. Люди, изумлённо и встревоженно переглядываясь, встали полукругом за их спинами. Ещё и ещё раз повторял Торин заветное слово; Мория отвечала приглушённым рокотом, но Ворота так и не открылись. Наконец Торин в отчаянии отвернулся и, как стоял, так и сел прямо на камни, горестно уронив голову. Наступило тягостное молчание.

В первый момент все повернулись было к гномам-морийцам; однако Двалин и Глоин лишь развели руками. Что-то случилось со сработанным ещё в дни Второй Эпохи творением гномов и эльфов; путь в Морию был закрыт.

– Может, они заперты изнутри? – с робкой надеждой решился нарушить тишину Дори, однако Глоин отрицательно покачал головой.

– Когда засовы опущены, вот этот выступ должен быть утоплен, – его пальцы коснулись скалы, – а он торчит, как обычно. Здесь что-то иное…