Американские боги - Нил Гейман

До того Тени даже не приходило в голову, что озеро могло быть рукотворным. Зачем называть город Приозерье, если вначале была только подлежащая уничтожению запруда при мельнице? Он стал читать дальше и обнаружил, что проект создания озера возглавлял некий мистер Хинцельман, изначально Хюденхулен из Баварии, и что совет выделил ему сумму в триста семьдесят долларов, а любая разница должна была покрываться подпиской среди жителей городка. Оторвав кусочек бумажного полотенца, Тень заложил им страницу, представляя себе, как рад будет старик увидеть в книге имя своего деда. Интересно, знал ли он, какую роль сыграла его семья в возникновении озера? Тень полистал страницы в поисках более ранних планов проекта.

Озеро «открыли» на торжественной церемонии весной 187б года, так как сами торжества стали предшественником празднеств в честь столетнего юбилея города. Совет проголосовал за то, чтобы отблагодарить мистера Хинцельмана.

Тень взглянул на часы. Половина шестого. В ванной он побрился и пригладил волосы. Переоделся. И тем убил еще пятнадцать минут. Прихватив вино и растение, он вышел из квартиры.

Дверь открылась по его стуку. Маргерит Ольсен выглядела почти также нервно и неуверенно, как он себя чувствовал. Она забрала бутылку и растение в горшке, вежливо сказала «спасибо». Работал телевизор, в видеомагнитофон была вставлен «Волшебник из Страны Оз». Самое начало: все еще цвета сепии, Дороти еще в Канзасе, сидит, закрыв глаза, в повозке профессора Чудо, а старый мошенник делает вид, что читает ее мысли, но смерч, который вырвет ее из привычной жизни, уже надвигается. Сидя перед экраном телевизора, Леон катал взад-вперед игрушечную пожарную машинку. При виде Тени лицо мальчика расплылось в радостной улыбке. Он вскочил, бегом бросился в спальню – даже оступился в волнении по пути – и мгновение спустя вновь появился в гостиной, победно размахивая четвертаком.

– Смотри, Майк Айнсель! – крикнул он. Сжал вместе обе руки, делая вид, что берет монетку в правую, потом открыл пустую ладошку. – Я сделал так, чтобы она пропала, Майк Айнсель!

– Точно, – согласился Тень. – После того, как поедим, если мама не будет против, я покажу тебе, как сделать это еще лучше.

– Если хотите, можно сейчас, – сказала Маргерит. – Нам еще надо дождаться Саманту. Я послала ее за сметаной. Не знаю, что ее так задержало.

Словно по подсказке на деревянной веранде послышались шаги, и кто-то плечом толкнул входную дверь. Тень ее поначалу не узнал, а потом она уже говорила:

– Я не знала, хочешь ли ты с калориями или ту, которая на вкус как клейстер для обоев, поэтому купила с калориями. И тут он узнал голос: девчонка с дороги в Каир.

– Сойдет, – сказала Маргерит. – Сэм, это мой сосед Майк Айнсель. Майк, это – Саманта Черная Ворона, моя сестра.

«Я тебя не знаю, – с отчаянием стал думать Тень. – Ты никогда раньше меня не встречала. Мы совершенно чужие друг другу». Он пытался вспомнить, как думал слово «снег», как легко и просто это было тогда. Сейчас был крайний случай. Он протянул руку:

– Рад познакомиться.

Поморгав, она пристально взглянула ему в лицо. Мгновение недоумения, а потом в глазах у нее появилось узнавание, и уголки рта изогнулись в усмешке.

– Привет, – сказала она.

– Пойду посмотрю, как там обед, – сказала Маргерит натянутым тоном человека, который сжигает все и вся на плите, стоит ему хоть на минуту оставить ее без присмотра.

Сэм стащила пуховик и шапку.

– Выходит, ты и есть тот меланхоличный и мистический сосед, – заявила она. – Подумать только! – продолжила она шепотом.

– А ты, – сказал он, – девчонка Сэм. Мы можем поговорить об этом позже?

– Если пообещаешь рассказать, что происходит.

– Идет.

Леон потянул Тень за штанину.

– Покажешь мне сейчас? – спросил он, протягивая свой четвертак.

– О'кей, – отозвался Тень. – Но если я покажу, ты должен запомнить, что мастер-фокусник никому не рассказывает, как и что делает.

– Обещаю, – торжественно ответил Леон.

Взяв монету левой рукой, Тень повел правой рукой Леона, показывая, как сделать вид, что берешь монету правой рукой, а на самом деле оставляешь ее в левой. Потом заставил Леона самого повторить фокус.

После нескольких попыток мальчик освоил движения.

– Ну вот, половину ты уже знаешь, – сказал он. – Остальное заключается в следующем: сконцентрируй свое внимание на том месте, где положено быть монете. Смотри на то место где она должна быть. Если ты будешь вести себя так, будто она у тебя в правой руке, никому и в голову не придет смотреть на левую руку, каким бы неловким ты ни был.

Сэм наблюдала за происходящим, слегка склонив голову набок, но молчала.

– Обед! – позвала Маргерит, выходя из кухни с дымящейся миской спагетти в руках. – Леон, мыть руки!

К спагетти полагались хрустящие чесночные хлебцы, густой томатный соус и ароматные пряные тефтели. Последние Тень особенно похвалил.

– Старый семейный рецепт, – сказала хозяйка, – с корсиканской стороны.

– Я думал, вы из индейцев.

– Папа у нас – индеец-чероки, – сказала Сэм. – Мама Мэг – с Корсики. – Сэм была единственной, кто действительно пил каберне. – Папа бросил ее, когда Мэг было десять лет, и переехал в другой конец города. Шесть месяцев спустя родилась я. Папа с мамой поженились, как только пришли документы о разводе. Когда мне было десять, он уехал. Думаю, его больше чем на десять лет не хватало.

– Ну, десять лет он был в Оклахоме, – вставила Маргерит.

– А вот семья моей мамы – евреи из Европы, – продолжала Сэм, – из какой-то страны, которая раньше была коммунистической, а теперь там просто хаос. Думаю, ей понравилась сама мысль о том, чтобы выйти замуж за чероки. Гренки и рубленая печенка. – Она отпила еще глоток красного.

– Мама Сэм – отчаянная женщина, – наполовину одобрительно сказала Маргерит.

– Знаешь, где она сейчас?

Тень покачал головой.

– В Австралии. Познакомилась в Интернете с одним мужиком из Хобарта. Когда они встретились во плоти, так сказать, она решила, что он все-таки так себе. А вот Тасмания ей и правда понравилась. Поэтому теперь она живет там в женской коммуне, учит народ расписывать батики и тому подобное. Разве не круто? В ее-то возрасте?

Тень согласился, что да, конечно, и положил себе еще тефтелей. А Сэм тем временем рассказывала, как британцы уничтожали аборигенов Тасмании, и о человеческих цепях, что встали поперек всего острова, но уловили только одного старика и мальчика. Она рассказывала о том, как фермеры, опасаясь за своих овец, убивали сумчатых волков, и как политики вспомнили, что этих редких животных следует охранять, только в тридцатых годах, когда последний сумчатый волк был уже мертв. Она допила второй бокал, налила себе третий.