ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ПРАВЕДНОГО ГРЕШНИКА - Элизабет Джордж

— Но потом Николь уехала в Дербишир. Почему?

— Она заявила, что ей необходимо выполнить данное одному адвокату обещание поработать у него и что она уезжает только на лето. Я, конечно, одурел от любви, но не настолько, чтобы поверить ее объяснению. Я предупредил, что не буду оплачивать ее квартиру в Фулеме, если ее не будет в городе.

— Однако она все равно уехала. Предпочла рискнуть вашим расположением. И что бы это могло значить?

— Самое очевидное. Я понял, что если она готова уехать в Дербишир, отказавшись от моего содержания в Лондоне, то для этого имеется некая причина, и такой причиной являлись деньги. Видимо, кто-то там платил ей больше меня. Что означало, безусловно, наличие другого мужчины.

— Этого адвоката?

— Я бросил ей такое обвинение. Она отвергла его. И мне пришлось согласиться, что обычный адвокат не в состоянии содержать ее, не имея дополнительного независимого источника дохода. Видимо, там имелся другой спонсор. Но она не назвала мне его имени, несмотря на все угрозы. «Это только на лето», — твердила она. А я продолжал орать, что в таком случае она меня больше не волнует и может катиться на все четыре стороны.

— Вы поссорились.

— Да, крупно. Я лишил ее содержания. Я знал, что ей придется вернуться в эскортную фирму, а возможно, даже пойти на улицу, если она захочет продолжать жить в той квартире по возвращении в Лондон. Я был совершенно уверен, что она передумает. Но я ошибался. Она все равно меня бросила. И спустя всего четыре дня я сам позвонил ей, готовый пообещать все, что угодно, лишь бы она вернулась ко мне. Больше денег. Новый дом. Господи, даже мое имя.

— Но она не захотела вернуться.

— Она заявила, что перспектива улицы ее вполне устраивает. Небрежно так бросила, будто я спросил ее, как ей нравится жизнь в Дербишире. И вот что она поведала мне тогда: «Мы напечатали рекламные открытки, и Вай уже начала работать по ним. Я буду заниматься тем же, когда вернусь в город. Адри, давай сохраним добрые отношения. В любом случае у нас с Вай все будет в порядке, потому что клиенты звонят и днем и ночью».

— Вы поверили ей?

— Я обвинил ее в том, что она пытается свести меня с ума. Начал ругаться. Потом извинился. Потом она начала подыгрывать мне по телефону. И мне так отчаянно захотелось ее, что стала невыносима сама мысль о том, что она отдается там кому-то другому, кем бы он ни был. Потом я вновь принялся ругать ее. Глупо. Чертовски глупо. Но мне ужасно хотелось вернуть ее. Я готов был пойти на любые…

Он вдруг замолчал, видимо осознав, как можно истолковать его слова. Линли сказал:

— Так как насчет вечера вторника, сэр Адриан?

— Инспектор, я не убивал Никки. Я не смог бы причинить ей никакого вреда. Мы даже не виделись с июня. Вряд ли я стоял бы здесь, разговаривая с вами, если бы… Нет, я был не в состоянии причинить ей вред.

— Как называется ваш клуб?

— «Брукс». Во вторник я ужинал там с коллегой. Надеюсь, он сможет это подтвердить. Но бога ради, прошу вас, не говорите ему о том, что я… Об этом никто не знает, инспектор. О моих пристрастиях знаем только мы с Хлоей.

И любой из тех, с кем захотела бы поделиться Николь Мейден, подумал Линли. Какие чувства испытывал сэр Адриан, понимая, что так тщательно оберегаемый секрет повис над его головой дамокловым мечом? На что он мог решиться под угрозой разоблачения?

— Николь познакомила вас со своей подругой?

— Да, однажды мы встретились с ней. Когда я отдавал ей ключи от квартиры.

— Значит, Вай Невин, ее подруга, была в курсе вашего соглашения?

— Вероятно. Я не знаю.

Но почему сэр Адриан вообще пошел на это? Зачем он позволил Николь поселить у себя в квартире подругу, рискуя тем, что посторонний человек узнает о его сексуальных склонностях? Разве он не осознавал, каким унижением это может обернуться для человека его положения?

Похоже, Битти прочел эти вопросы в глазах Линли, потому что сказал:

— Вы хоть понимаете, какие чувства испытывает человек, отчаянно нуждающийся в женщине? В таком отчаянии можно согласиться на все, что угодно, сделать все ради того, чтобы завладеть ею. Так оно и было.

— А что вам известно о Терри Коуле? Каким образом он вписывается сюда?

— Я не знаю никакого Терри Коула.

Линли попытался оценить, насколько правдиво данное утверждение, но не преуспел в этом. Битти чертовски хорошо удавалось сохранять на лице простодушное выражение. Однако это только усилило подозрения Линли.

Он поблагодарил хирурга за уделенное им время, и они с Нкатой удалились, позволив сэру Адриану вернуться в лоно семьи. Капитанская фуражка из папье-маше выглядела на нем совершенно нелепо во время разговора с детективами. Линли спросил себя, поддерживала ли эта фуражка его надежную связь с семейной жизнью или играла роль поддельного символа той преданности, которой он не чувствовал.

Уже на улице Нката сказал:

— Милостивый боже! До чего же странные бывают у людей причуды, инспектор!

— Хм. Да, — согласился Линли. — И главное, до чего они доводят людей.

— Вы не поверили его рассказу?

Линли уклонился от прямого ответа.

— Разведайте обстановку в «Бруксе». Там у них должны быть записи о его посещениях. Потом съездите в Ислингтон. Вы видели сэра Адриана Битти во плоти. Вы видели Мартина Рива собственной персоной. Пора вам побеседовать с бывшей домовладелицей Николь Мейден и с ее соседями. Надо выяснить, не видел ли кто-то из них одного из этих джентльменов девятого мая.

— Не многого ли вы хотите, шеф? Ведь с тех пор прошло четыре месяца.

— Я верю в ваши способности к дознанию. — Подойдя к «бентли», Линли отключил охранную сигнализацию и сказал констеблю, стоящему с другой стороны машины: — Залезайте внутрь, Уинни. Я подброшу вас до метро.

— А кем займетесь вы?

— Вай Невин. Если кто-то и сможет подтвердить историю Битти, то только она.

Ажар и слышать не хотел о том, чтобы Барбара одна, без провожатых, тащилась почти целых семьдесят ярдов по темному саду до своего дома. Ведь она могла подвергнуться нападению, грабежу, изнасилованию или атаке соседского кота, питающего склонность к толстым лодыжкам.

Поэтому, уложив дочь в кровать, Ажар тщательно запер квартиру и пошел провожать Барбару домой. Он предложил ей сигарету, которая была с благодарностью принята. Они остановились, чтобы прикурить, и Ажар поднес спичку к зажатой в губах Барбары сигарете, защищая ладонями колеблющееся пламя, подчеркнувшее разные оттенки их кожи.

— Дурная привычка, — сказала Барбара, чтобы поддержать разговор. — Хадия все пытается уговорить меня бросить курить.

— И меня тоже, — сказал Ажар. — Ее мать была активной противницей курения, по крайней мере раньше, и Хадия унаследовала не только ее отвращение к табаку, но и ее склонность к ожесточенной борьбе с этой привычкой.

Ажар впервые позволил себе что-то рассказать о матери своего ребенка. Барбаре захотелось спросить, сообщил ли он дочери, что ее мать ушла навсегда, или продолжает упорно рассказывать сказочку об отпуске Анжелы Уэстон в Канаде, который затянулся уже на пять месяцев. Но она сказала лишь:

— Понятно. И все же вы ее отец, и я надеюсь, что еще несколько лет она будет терпеть ваши недостатки.

Они вышли на дорожку, ведущую к ее дому.

— Спасибо вам за ужин, Ажар. Все было очень вкусно. Когда я придумаю что-нибудь получше, чем разогретая пицца, то в свою очередь приглашу вас в гости, если вы не возражаете.

— С удовольствием, Барбара.

Она рассчитывала, что он сразу повернется и пойдет обратно в свою квартиру — ее собственный домишко уже отчетливо маячил впереди, и было очень маловероятно, что краткая прогулка по садовой дорожке сулит ей какие-то неприятности. Но Ажар продолжал спокойно идти рядом с ней.

Они подошли к входной двери. Барбара оставила ее незапертой и сейчас просто потянула дверь за ручку, а Ажар озабоченно сказал, что она слишком беспечно относится к своей безопасности. Барбара согласилась, но заметила, что не планировала задерживаться на ужин.

— Кстати, он был потрясающе вкусным. Вы превосходно готовите. Или я уже говорила это?

Ажар тактично умолчал о том, сколько раз она уже похвалила его кулинарное мастерство, но настоятельно попросил ее разрешить ему войти с ней в дом, чтобы убедиться в отсутствии непрошеных гостей, спрятавшихся в душевой комнате или под диваном. Тщательно осмотрев коттедж, Ажар посоветовал ей закрыть дверь на замок после его ухода. Но уходить он пока явно не собирался. Вместо этого он взглянул на обеденный стол, где Барбара по приходе с работы бросила свои вещи. Там лежала ее старая, потерявшая форму сумка и пухлая бумажная папка, в которую она сложила полученный в Сохо список служащих, свою личную, тайно сделанную копию заключения патологоанатома, которое она отвезла Сент-Джеймсу, и черновик приготовленного для Линли отчета, где она отразила все сведения, выуженные из архивных дел Энди Мейдена в Особом отделе.