Светлый град на холме, или Кузнец - Татьяна Иванько

жизнь. Норвеи же верят, что уйдя в Валхаллу, приобретают куда больше, чем теряют тут на земле в Мидгарде. И, думаю, это так и есть.

Они любят кулачные бои, нередко доходящие до смертоубийства, крепкую брагу и пиво. Меды они не варят и не делают и не понимают заморского вина, хотя любое хмельное тут в почёте. Не всегда есть хлеб, но мясо, чёрное, не прожаренное, китовое сало и рыба на столах не переводится.

Законы их просты, потому что это просто законы выживания. У них много детей, зато до старости доживают единицы и не очень-то они любят стариков и немощных. Я подозреваю, их прибивают тайно, чтобы не кормить лишние бесполезные рты. Зато и продажных женщин тоже нет. Можно отобрать чужую жену, если убить её мужа, соблазнить нельзя, за это — смерть. И ей тоже.

Я несколько лет потратил на то, чтобы завоевать их доверие. Они не верили мне уже просто потому, что я свей. Только доказав им, что я похож на них больше, чем на своих братьев, участвуя в их охотах, рыбалках, развлечениях и, особенно, победив в нескольких кулачных боях, я стал более или менее ими принят. Хотя полностью они всё равно не доверяли мне.

Только когда, собрав вместе нескольких местных конунгов я рассказал им о своих планах, они начали проникаться доверием и я стал всерьёз рассчитывать на их поддержку.

Но идти войском сейчас на Свею было бы безумием и самоубийством. Сейчас это была мощная, счастливая, быстро прибывающая людьми страна.

Но и медлить сильно тоже нельзя — ещё немного и форты вырастут в города, каждый со своим мощным гарнизоном. И так Сигурд о войске и обороне думает неустанно, наращивая и не ослабляя. Хотя, кажется, бояться ему некого. Но он умён, он знает, что нельзя быть богатым и при этом быть слабым. Если у тебя богатый дом, красивая жена и много жирной земли и скота, ты должен подальше выглядывать за забор и точить свой меч каждый день, чтобы никто не отобрал этого у тебя.

А значит я должен ослабить Свею.

Я долго думал как.

Лучше всего было убить Сигурда. Но это сплотит его алаев, народ и войско вокруг его дроттнинг и тогда их не победишь. Не говоря о том, что вообще убивать Сигурда… Убивать Сигурда я совсем не хотел.

Вот ослабить самого Сигурда? Как? Этого я не мог придумать. Пока с ним Сигню, он сильнее всех на свете. Даже то, что у них до сих пор не появилось ни одного наследника, похоже, только сближает их, как это ни странно.

У меня самого уже было десять сыновей и две дочери, и моя жена была беременна в тринадцатый раз. Сближает это меня с моей дроттнинг? Нисколько. Она, Тортрюд, кажется, побаивается меня, хотя за всю жизнь я не обидел её ни разу, ни словом, ни тем более действием. То, что я имел почти всех женщин подходящего возраста в Асбине и Гёттланде, вообще не удручало её, более того: по-моему, она была довольна, что я, благодаря этому меньше донимаю её. И так она была почти всё время беременна. Но детей рожала здоровых, крепких, ни один не умер!

Тут же после рождения, Тортрюд отдавала их кормилицам, мамкам и гро. Чем вообще живёт и дышит моя жена, татуированная дроттнинг Тортрюд, для меня всегда было загадкой, которую, впрочем, я не стремился разгадать. В моём понимании женщина и должна быть такой как Тортрюд.

А вот две женщины на неё непохожие очень раздражали меня. Это моя сестра Рангхильда и Сигню. Но и между собой они тоже не то что не похожи, они противоположны. И если хитрой Рангхильде мне хотелось отомстить за её обман и коварство, хотя я понимал, что она действовала, руководствуясь правильной материнской логикой и то, что я сам позволил себя отстранить от Сонборга, это не её, а скорее моя вина, надо было быть поумнее тогда, в мои девятнадцать. Думать вперёд, а не жить одним днём. Так что с отношением к сестре всё было вроде бы ясно.

То вторая, Сигню, Свана Сигню, волновала уже одним своим присутствием на земле. Я так и не мог полностью осознать и объяснить самому себе, что меня так притягивает, и почему эту загадку я как раз очень хотел бы разгадать. Но уже одна мысль о том, чтобы поиметь её в постели распаляла меня до предела. Почему?

И вот идея нападения на Свею, тайного, такого, какое никто не спишет на меня и никогда не подумает, ни Сигурд, никто другой, что это моих рук дело, родилась в моей голове, когда я увидел, что творится в одном из поселений норвеев, когда туда пришла чума. Как в панике люди бросались друг на друга, убивали, мародёрствовали и, заражаясь, умирали, не успев воспользоваться награбленным добром.

Сделать то же со Свеей, поджечь её чумой так, чтобы йофуры не знали куда бросаться, за что хвататься, бежать или запереться в ужасе. Вот тогда я возьму их. Когда вымрет треть, а то и половина, а оставшимся будет плевать на то, кто ими правит, когда государство, созданное Сигурдом и его дроттнинг, перестанет существовать, тогда Свея и станет моей.

Я всё провернул наилучшим образом, Свея запылала заразой так, как никогда в своей истории.

Но что произошло? Эта чёртова гро, Сигню остановила чуму! Ничто не нарушилось в Свее, люди поумирали, конечно, но кого волнуют бондеры? А порядка стало даже больше.

И мог я после этого не хотеть её?..

Вот только план мне теперь нужен новый…

Первое, что я чувствую, проснувшись, — это полный, пряный аромат полевых трав и листвы, нагретой солнцем земли, тёплый конский дух… Ветра почти нет, и запахи вплывают в шатёр через неплотно прикрытый полог. Какое это счастье — чувствовать. Чувствовать эти запахи и те, что плавают рядом со мной, ткани белья, нагретого нашими телами, ещё свежей древесины из которого сделан стол и лавки вдоль него и наше ложе, ведь на прежнем могла уместиться только я одна, а теперь со мной рядом Сигурд…

Чувствовать аромат его кожи — это отдельное, самое большое наслаждение из всех обонятельных ощущений моей жизни… целый год мне мерещился этот чудный запах, он согревал мою душу и не позволял сдаться.

А теперь он рядом со мной, я чувствую спиной его большое тело, его тепло, слышу его тихое дыхание. Если я чуть-чуть отклонюсь спиной, я прижмусь