Житие Сергия Радонежского - Борис Клосс

В лѣто 7063-го году, сентября въ 25 день, на память преподобнаго и богоноснаго отца нашего Сергия чюдотворца, прииде нѣкая жена именемъ Домникия Васильева раба Машуткина помолитися, очима слѣпа сущи, два года ей болѣзнующи и свѣта не видѣла, и со слезами у чюдотворца Сергия прося милости, да подастъ ей исцеление. Дивный же в чюдесѣх преподобный Сергий подастъ ей исцеление: бысть здрава, яко николи же болѣвъ, и очи ея просвѣтишася. Видѣв же то царь и великий князь, хвалу воздавъПресвятѣй Троице и Пречистой Богородице и преподобному чюдотворцу Сергию благодарное моление воздавъ, и учредив братию и милостыню доволну давъ, отъиде, радуяся.

2. О умножении от малаго сусѣчца муки молитва[ми] святаго

Повѣда намъ соборный ключарь Иван, зовомый Насѣдкинъ: Бысть убо, рече, в лѣта, в ня же благодатию своею Господь Богъ нашъ изволил излияти милость свою ко християнскому народу и многомятежную жития сего бурю в тишину преложити, Троицкий Сергиевъ монастырь от болшия осадысвободися, и полковники Литовские Петръ Сопѣга и Лисовской изпод монастыря со многим срамом бѣжаша; служивым же людемъ еще в Троицкомъ монастыри всякую нужу и скудость вмѣсте со иноки и с миряны терпящимъ; сему же Ивану ключарю ту сущу, в монастыри живущу; пути же и проѣзды еще не очистишася, Поляки и Литва и Руские измѣнники по крѣпким мѣстом вся пути залѣгоша, християнский народ сѣкуще и ни с чѣмъ к Московскому государству и к Троицкому монастырю не пропущающе и запасов провести не дадуще; в то же время в Троицкомъ монастыри преже бывший Старицкий архимаритъ Пиминъ, отецъ инока Амфилохия Рыбушкина, бысть в смирении, и томиша его хлѣбными трудамиза сыновне отвержение, поне же сынъ его той Амфилохий от Троицких властей послан в Троицкой Казанской монастырь в строители и во время разорения того соплемянився з дияком с Никонором Шулгиным, и от паствы Троицких властей и с Казанскимъ монастыремъ отвержеся, и непослушенъ явися властем, но и посланных к нему в темницу сажая. И сего ради в Троицкомъ болшом монастырѣ отецъ его Пиминъ сѣяше муку. И хлѣбных запасов в монастырѣ уже день от дне умаляшеся и оставашеся единъ мал сусѣчецъ, и ис того по вся дни емлюще во всѣ квашни не единожды же днем, но и многажды, на всю братию и на мирянъ и на ратных людей, и паки той сусѣчец наполняшеся невидимою силою Божиею. Той же Пимин бывъ во удивлении, познав Божий промыслъ, призвавъ к себѣ сего ключаря Ивана, и повѣда ему бывшее чюдо о мукѣ. И вмѣсте с нимъ нѣколико дней зряще промысла Божия дѣло, удивишася милости Божии и вразумиша себѣ, яко не туне бысть подвигъ архимарита Дионисия и промыслъ о бѣдных. В то бо настоящее мятежное время видя архимаритъ Дионисий люди Божия погибающа по путем и по дорогамъ, по лѣсом и по дебремъ, побитых и раненых, лежащих без призору, нагих и от звѣрей и псовъ разстерзаемых, прочим же еле дышущым, и призвав келаря и казначѣя и братию и слугъ и всяких чинов мирских людей, и плакаше пред ними и вопияше з горкими слезами, захлипаючись глаголаше: да покажутъ милостьнад бѣдными, над болными и ранеными, иже от поганых посечени и ранены и повержени наги по лѣсомъ и по дебремъ, да пошлют и соберут отовсюду во обитель сию, и всякъ промыслъ об них цѣлебный да покажут, и приюты имъ построятъ, и пищею и одеждою попекутся о них, хто что возможетъ; прочим же о погребении да попекутся. И что у нас есть в монастыри еще муки хлѣбныя и квасовъ добрых, тая вся болным и раненымъ соблюдати, а намъ самим мочно доволитись овсяным хлѣбомъ и водою, и елико Богъ дастъ намъ здравие, будемъ доволни и овсяным хлѣбомъ и водою. И слышавше келарь и братия и миряня, вси единодушно обѣщашась тако быти. И оттолѣ совѣтомъ архимарита Дионисия начало изыде промыслу о бѣдных. Посланнии на возила собирающе болных и раненых и побитых, мужеский полъ и женский и дѣвический, привозяще; прочии же сами, кои могуще, прибродяще. И посылающе их овых в братцкую болницу, иных же за монастыремъ в богаделню; женскому же и девическому полу внѣ монастыря избы особныя ставяще. И симъ всѣмъ покой и пища и питие и всякъ целебный промыслъ сотворяюще по приговору архимарита Дионисия; мертвым же погребѣние сотворяюще. И внегда приговориша о бѣдных промыслъ чинити и сами терпѣнию и воздержанию обѣщашася сице, благодать Божияпреизбыточествова в началѣ дѣла их. И пришедша Иванъ и Пиминъ, возвѣстиша о сем самому архимариту Дионисию. Той же нелѣстный промысленик и истинный отецъ и сирымъ питатель, слышав сия от них, радостен бысть душею, с ними изыде в пекарню, и идѣ же малый сусѣчецъ муки тоя, и узрѣвъ самъ промысла Божия дѣло, слезы многи изливая по ланитома своима, видя благодать Божию, посланную ко уповающим на милость Его. И келарю и старѣйшим братиямъ возвѣстивъ сия, и слышавше вси, благодарение воздаша Святѣй Троице и Пречистой Богородице и великим чюдотворцемъ Сергию и Никону. Той же сусѣчецъ малый не оскудѣваше и до 40 дней, донде же и пути очистишасяи хлѣба из селъ привезоша доволно. Мнози же, иже от ранъ и от наготы призрѣнием архимарита Дионисия препокоени быша и здравие приемше, и донынѣ вь его обители тружающеся во многих службах, яко и до пяти сотницъ или вящъшее. Прочим же, иже здравие приемше, разыдошася восвояси с радостию, их же число множественно. Погребенных же, яко же индѣ есть в Повѣсти[897], вящшее 7000 человѣкъ странных, опричь осадных людей.[898]

3. О гласѣ, бывшем х ключарю Ивану, и о исцелении разслабленаго инока и отрока нѣма молитвами святаго

Той же ключарь Иванъ повѣда нам: Живущимъ[899], рече, в Троицком монастырѣ преже, яко же и выше рекох, и архимарит Дионисий поручи ми церковь чюдотворца Сергия священнодѣйствовати для мирских прихожанъ, поне же около монастыря в то время церквей не бѣ: вся разорены суть от поганых. А идѣ же покой телесный приимати, даша ми мѣсто мало в стенѣ града каменаго. И тако пребывающу ми ту и часто молящуся Богу и Пречистой Богородице и преподобным чюдотворцемъ Сергию и Никону о милости Божии и о посещении, о избавлении гнѣва, належащаго на ны, зря настоящее время, како многаякровь християнская проливаетца. От осады убо Московское государство и Троицкой Сергиевъ монастырь благодатию Божиею свободистася, прочия же грады еще мятущеся, ово со християны единачествующе, с Поляки превозмогающеся, ово же одолеваеми от поганых; инии же малодушествующе: обращающеся ко християнству и паки отступницы бывающе и прилогающеся к поганым. А пути вся погании и Руския изменники заяша и по всѣм дорогамъ християнъскую кровь проливающе, яко воду, и бѣды тоя не мочно изглаголати.

И ото многия горести сѣдѣ нѣкогда в хизице своей и склячеся нача плакати и рыдати, размышляя в сердцы своемъ, како в прежьжняя времена Латыни от православия отлучишася, а после и всязападныя стряны в Люторскую ересь уклонишася, от православия тако же быша отступницы. Ово же чая в мысли своей, уже и здѣ одолѣннымъ быти от еретик, к сему же вразумляя рѣчь, иже от Апоколипсиса о женѣ и о змии притчею глаголемая, и мнѣв на Руси православию уже не быти, и от многа плача изнемог, бысть въ забыти. Внезапу же слышащу ми глас, глаголющъ ко мнѣ оконцем, яко на явѣ, укоряя и поношая мя: Кто еси ты, рече, иже таковая помышляеши, яко на Руси не быти православию, и хощеши испытать судбы Божия? А того, рече, не вѣси, яко молит Бога за вас Василий Великий и Димитрий Селунский, да и вашъ преподобный Сергий чюдотворивый, и будет православие на Руси по прежнему. И ина многа изрече, поношая мя, отступи от оконца. Аз же яко от сна возбнувъ, не видевъ никого, трепетен бывъ, размышляя в себѣ ужасное слышание, и воставъ, иде к архимариту Дионисию, хотя возвѣстити ему. Егда же приближившу ми ся х кѣлии архимаричье, видѣвъ его пред кѣлиею своею на помостѣ стояща и вопрошающа отрока нѣкоего, юна суща. Отрок же той, всѣмъ нам знаемъ преже, яко нѣмъ языком бысть и не могий глаголати ни мало, в то же время глагола к архимариту свободнымъ языком; мы же приложиша уши своя на слышание[900]. Отрок же повѣдаяй сице: бывшу ми, рече, в кѣлии и седящу ми сего часу на печи, в углу[901] же онсица инокъ разслабленный лежаше к стене лицемъ и о себѣ не можаше превратитись. И внидоѣста в кѣлию ту два иноки, им же лица свѣтлообразны, сѣды брадами, и приступиша к разслабленому тому, сотворше молитву Исусову, глаголаша ему: брате господине! обратися к намъ. Он же отрече имъ: не могу обратитися. Тии же боголѣпнии иноки паки рекоша ему, повелѣша к себѣ обратитися и глаголаша ему: то ли, брате, твое[902] иночество? не буди упрямъ и обратися к намъ. Он же, яко невѣжда сый, з гнѣвомъ отвѣщавъ им: кто есте вы? рече: отступите от мене! или не вѣсте, како болѣзную и како могу обратитися. Тии же святии боголѣпнии старцы вземше его, яко с нужею, превративше его к себѣ лицемъ и поставиша его на нозѣ его близ постели его, глаголюще ему: лжеши, рече, нарекаяся болен, а се здравъ еси. И оставиша его, идуще вон из кѣлии, ко мнѣ же рекуще, сѣдящу ми на печи, назвавше мя имянемъ: иди, рече, и скажи архимариту Дионисию на сего прекословца и непослушника, како прекословивъ с нами. Аз же отвѣщав им: иду и возвѣщу повеленная вами. Вкупѣ бо со словомъ их развязася нѣмота языка моего. — Мы же, слышавше, удивляющися о семъ, яко вси знахомъ отрока того нѣма языкомъ и инока того разслабленнаго, не могуща о себѣ обратитися, аще кто не превратит его. Еще же нам глаголющим, прииде и той инокъ, бывый разслабленъ, самъ о себѣ и никимъ не водим бысть, и вся подробну архимариту и намъ возвѣсти о себѣ бывшее милосердиенад ним благодатию Божиею и молитвами преподобных чюдотворцовъ Сергия и Никона. Потом же и аз, Иванъ, свое видѣние и глас слышавший архимариту Дионисию возвѣстивъ, и прославивше Бога и Пречистую Богородицу и преподобных чюдотворцовъ Сергия и Никона, снабдѣвающих обитель свою и предивными своими чюдесы проявляющи милосердие Божия человѣколюбия православным християномъ и уже отчаявшихся и безнадѣжных на несуменное упование приводящи ко Христу Богу Спасителю нашему. Аз же, Симонъ, слышавъ сия повести от него, написав и по времени ему показавъ; он же сия прочетъ, нѣкия рѣчи своею рукою поисправивъ и свидѣтельствовав сие истинну быти.