Легионер. Книга первая - Вячеслав Александрович Каликинский

резолюцией: «Учинить строжайшее следствие и примерно наказать. Александр». Под письмом лежала еще одна бумага – на гербовой бумаге и с неразборчивой подписью.

Это была пояснительная записка к царской резолюции. Некто требовал провести строжайшее расследование о возможности доставки оскорбительного письма во дворец и именем императора требовал примерного наказания не только виновного, но и всего его семейства.

Судейкин, наблюдая за несчастным арестантом через заранее проделанную в ткани ширмы дырочку, искренне забавлялся эффектом, произведенным мастерской подделкой мелкого делопроизводителя из канцелярии своего жандармского управления. И подумал, что Моисейка мог и не стараться подделывать почерк государя и Министра внутренних дел Лорис-Меликова: откуда Ландсбергу знать их руку? Должен был поверить Ландсберг и в реальность рекомендуемых министром репрессий в отношении своей семьи. А если бы усомнился – полковник Судейкин был готов объяснить сию кровожадность армянскими корнями министра.

Но Ландсберг не усомнился.

– Впрочем, правда никому не нравится, – продолжил из-за ширмы Судейкин. – И цари тут не исключение. Вы, разумеется, должны понимать, что письмо значительно ухудшило ваше положение. А ведь у вас были явные и тайные покровители, которые убеждали государя замять дело в Гродненском переулке, Ландсберг! Они указывали на вашу молодость, неопытность в житейских делах, на ваше происхождение и военные заслуги, наконец! Даже напомнили императору о вашей службе в Саперном лейб-гвардии батальоне, памятном государю своей верностью. Но все было бесполезно! Государь решил быть принципиальным, и слушать ваших заступников не желал. А после вашего письма – и как вы, черт побери, умудрились доставить его во дворец?! – всему пришел конец!

– Что ж, зато теперь он знает то, что думают о нем его подданные, – только и мог пробормотать Ландсберг.

– А что будет с вами – вы отдаете себе отчет, господин Ландсберг? Суд по наущению Александра лишил вас дворянства, всех прав состояния. Вы пойдете в Сибирь в кандалах, на одном «пруте» со всякой мразью и отпетой дрянью. Вы будете махать кайлом где-нибудь в каменоломне или руднике – и при этом все время чувствовать рядом ненависть каторжан, для которых вы останетесь чуждым по духу и происхождению. Вы все время должны будете жить оглядываясь, ибо законы каторги страшны и незыблемы. Вам не простят убийства двух иванов в Литовском замке. Чего вы добились тем, что убили парочку негодяев и покалечили еще двоих? Добро бы ваш Васька Печонкин от этого поправился – так ведь тоже не сегодня-завтра помрет калекою…

Увлекшись, Судейкин вскочил со стула и стал прохаживаться за ширмой.

– Крестьянин, который сжег поместье своего господина, со временем отбудет каторгу, выйдет на поселение и будет заниматься тем же, чем занимался до каторги – пахать землю. Ямщик, убивший кистенем богатого седока, тоже при желании сможет вернуться к нормальной жизни. Пусть не в Петербурге, а где-нибудь в Иркутске или Тобольске. А что ждет вас, Ландсберг? Презрение общества, ненависть окружающих. Вы никогда – слышите, никогда! – не вернетесь в Санкт-Петербург. Если, конечно, выживете на каторге. Вы не увидите свою родню – вполне возможно, ее тоже осудят и сошлют куда-нибудь в Восточную Сибирь. А ваши сослуживцы? Боевые товарищи? Они не подадут вам руки и отвернутся от вас! Могу дать совет: хотите разом покончить со всем этим ужасом? Нападите на этапе на офицера или караульного казака – и вас застрелят! Ужасно – но, по крайней мере, быстро.

– Да что вам угодно от меня? Зачем вы говорите все это? Вам доставляет удовольствие мучить меня ужасным будущим? Это бесчеловечно! Зачем вы пришли?

– Слушайте меня внимательно, Ландсберг! Я – офицер, и так же, как и вы, присягал на верность государю. Прошло много лет, прежде чем я понял, что служу самолюбивому и презирающему своих подданных ничтожеству.

– Господин офицер! Так говорить о государе недопустимо!

– М-молчать! – взревел полковник. – Молчать, несчастный юнец! А поступать с вами так, как поступает Александр, допустимо? Молчите и выслушайте меня до конца. Да, я давал в свое время присягу – но не отдельной личности царского происхождения, а идее русского самодержавия! Присягал России – но не тому, кто гонит ее в бездну вольнодумства. У нынешнего государя перед Богом и людьми накопилось много грехов. К тому же он, нарушая Божьи заповеди прелюбодейством, ставит под угрозу принцип русского самодержавия тем, что готов официально признать своих долгоруковских бастардов правопреемниками русского трона! В угоду своей любовнице он обирает покорившиеся ему дикие народы – не думая о том, что порочит тем самым корону Российской Империи! Вспомните Ноймана. Человек пошел на каторгу потому, что стал орудием и свидетелем формирования «приданого» царской любовницы. Отец Ноймана с горя застрелился, его мать и сестры пошли по миру – опозоренные, обесчещенные. И это только один пример…

– Прошу вас – перестаньте!

– Вы наверняка знаете, Ландсберг, что на Александра было совершено несколько покушений. Последнее – незадолго до вашего ареста, в апреле. Член общества «Земля и воля» стрелял в государя, когда тот находился на прогулке. И бездарно промазал, хотя стрелял пять раз! Известно, что исполнительный комитет некоей «Народной воли» вынес нашему царю смертный приговор. И рано или поздно этот приговор будет исполнен. Однако патриоты отечества опасаются, что это свершится скорее поздно, нежели рано. И Александр успеет назначить наследником престола прижитого от Долгорукой сына Георгия. Это будет катастрофа, которую мы, патриоты, должны предотвратить любой ценой!

Судейкин замолчал, ломая спички в попытках закурить новую папиросу. Расписывая сгустившиеся над русским престолом тучи, он увлекся настолько, что дрожь в голосе и трагическое придыхание были почти искренними. Не забывая наблюдать за Ландсбергом через дырочку, Судейкин самодовольно улыбался: молодой офицер казался внушаемым и податливым.

Молчание за столом, между тем, затягивалось. И наконец Карл не выдержал:

– И все же я пока ничего не понимаю, милостивый государь! Зачем вы все это мне рассказываете? Чего от меня ждете вы и ваша… Ваша партия?

– Забыть о присяге, которую вы давали человеку, предавшему Россию, престол и вас самого. Беда всех этих народовольцев и вольнодумцев – а значит беда России – в том, что все они – недоросли без военного опыта, болтуны и неудачники. Совсем другое дело – вы! Офицер, прошедший две войны, превосходно владеющий оружием. Хладнокровный и опытный…

– И вы предлагаете мне…

– Через две недели вас должны этапом отправить в Псковскую пересыльную тюрьму. По пути на вокзал вам устроят побег, вас будет ждать карета. Тайная квартира для вас уже приготовлена. Вам изменят прическу, внешность, приготовят надежные документы. Мы, патриоты, досконально знаем все царские планы, график его выездов и расписание прогулок. В нужное время вас выведут на линию огня. Один удачный выстрел – и вас отвезут на вокзал, вы покинете Россию. В вагоне вас будет ждать