Легионер. Книга первая - Вячеслав Александрович Каликинский

но предупреждаю: за вами наблюдают! И всякая попытка нарушить условия будет пресечена с неминуемыми тяжкими последствиями для вас!

Хлопнула дверь, и в помещении для свиданий воцарилась тишина. Ландсберг огляделся. Три замазанных известью окошка под потолком оставляли залу в полумраке. Два шандала о паре свечей каждый, оставленные на столе вблизи единственного посетителя, освещали только его. Поморщившись, Карл решил отодвинуть их подальше, чтобы получше рассмотреть тонущее во мгле пространство за барьером. Но тут же из-за ширмы послышался голос:

– Не трогайте свечи, господин Ландсберг! Неужели вы еще не догадались, что место на скамье указано вам не случайно? Я хочу видеть ваше лицо!

Ландсберг всмотрелся в ширму, но никого не увидел – даже человеческого силуэта. Кашлянув, он поинтересовался:

– Кто вы? Что за таинственное свидание невесть с кем?

Человек за ширмой скрипнул стулом и хмыкнул:

– Как вы можете догадаться, я обладаю достаточной властью для того, чтобы вас выпустили из карцера, привели сюда и убрали тюремщиков, чтобы никто не узнал о предмете нашей беседы. Пока скажу, что я офицер высокого чина, патриот отечества и принадлежу к партии законной императрицы, ее величества Марии Александровны, в девичестве гессенской принцессы Максимилианы-Вильгельмины-Августы-Софии-Марии. И, конечно, к партии законного Наследника русского престола, Александра Александровича. Мы с вами познакомимся ближе, если я буду убежден, что не ошибся в выборе человека, который может спасти правящую династию. В этом случае вы, господин Ландсберг, сможете без промедления покинуть тюрьму и будете избавлены от пятнадцати лет каторжных работ. Впрочем, мы с вами оба понимаем, что никаких пятнадцати лет у вас впереди нет: если вас максимум через полгода не убьют рудники Сахалина, то зарежут или придушат каторжники. Отомстят, как вы понимаете, за смерть своих товарищей.

За ширмой вспыхнула и погасла спичка, потянуло запахом горящего табака. Ландсберг, с трудом осознавая происходящее с ним, только и смог поинтересоваться:

– Что за чушь? Как я могу спасти престол, находясь в Литовском тюремном замке? Если это шутка, милостивый государь, то она, извините, более похожа на бред сумасшедшего!

Смешок за ширмой:

– Да-да, я и сам, признаюсь, будучи на вашем месте, поначалу отреагировал бы похожим образом. Тем не менее мое предложение серьезно! Спросите-ка еще о чем-нибудь!

Ландсберг подался вперед:

– Говоря о своем патриотизме, вы сделали упор на свою принадлежность к партии императрицы и Наследника. А император Александр II не принадлежит к этой партии?

– Хороший вопрос, Ландсберг! В самую точку! Государь, к сожалению, не только не принадлежит к партии русских патриотов, но и является угрозой своему же трону! Именно поэтому мы с вами сейчас и беседуем!

Перемешанные кусочки мозаики в голове Карла начали складываться в зыбкий пока рисунок. Настолько неожиданный, невообразимый, что в его реальность верилось с трудом.

– Оставим пока в покое патриотизм и поговорим о вас, – предложил невидимый собеседник. – Итак, ваши дела плохи, Ландсберг! Вашей службе в славном полку и карьере – конец. Обидно, конечно, но этого уже, простите за прямоту, не поправишь. Ваши планы жениться на любимой, ради которой вы и совершили необдуманный поступок, тоже рухнули. Ваша невеста отказалась от вас, а ее отец – проклял и никогда не пустит на порог!

– Я бы попросил не касаться этого предмета…

– Бросьте, Ландсберг! Раньше надо было думать! И уметь разбирать глупые шутки старого дурака Власова… Ежели хотите знать мое мнение, так это именно он виноват во всем – сначала дав денег и возможность вести светский образ жизни, а потом решив покуражиться над вами. Впрочем, этого ничего уже не исправить. Кстати, почему вы не послушались совета брата и не сбежали из имения за границу? Я имею в виду последний ваш визит в родные пенаты, уже после убийства Власова и его прислуги?

– Кто вы? – глухо произнес Ландсберг. – Откуда вы все знаете? И какое имеете право рассуждать обо всем этом?

– Кто я – вы узнаете в свое время. Во всяком случае, я надеюсь на это, – собеседник сделал ударение на слове «я». – Ну, а что до права знать и рассуждать – не вам нынче, Ландсберг, быть судьей в вопросах чести! Смиритесь… На чем я остановился-то? Ах да – несостоявшийся побег за границу. С этим вопросом все ясно – вы же человек практичный. Влиятельной и богатой родни в Европе у вашего семейства нет, приличной службы без связей и рекомендаций не достать. Доходы с вашего имения столь мизерны, что еле-еле позволяют семейству вести достойный образ жизни. Да, вы были правы: бежать вам тогда было некуда, да и глупо.

– А сейчас? – Ландсберг не мог не обратить внимание на то, что собеседник сделал ударение на слове «тогда».

– И сейчас тоже, – согласился гость. – Некуда! Тем более что вы находитесь в тюрьме, из которой удалось в свое время бежать лишь одному узнику. Кстати, признайтесь, Ландсберг – отчего вы не застрелились сразу после ареста? Там, в казармах батальона, куда по настоянию ваших товарищей и командира вас после поимки завезла полиция? Вам же хотели помочь спасти честь!

– Теперь я жалею, что не воспользовался этой возможностью…

– Жалеете? Ой ли, господин арестант? По роду моей службы я достаточно познал человеческую природу. И был, уверяю, свидетелем множества поступков, на первый взгляд бессмысленных, но явно преследующих совершенно ясную цель. Вы не стали стреляться потому, что вдруг решили понести за свою глупость тяжкое наказание! Верно?

Ландсберг промолчал, продолжая про себя поражаться всеведению собеседника.

– Ладно, а как быть с дерзким письмом государю? Сначала вы высказали ряд мыслей, оскорбляющих царское достоинство, в своем признании следователю. С явным расчетом широкой огласки выдвинутых теперь уже вами – не против вас! – обвинений. Потом, не удовлетворившись этим, вы нашли возможность лично обратиться к государю – оправдывая свое преступление и бросая ему в лицо дерзкие обвинения в еще более тяжких преступлениях перед Богом, людьми и престолом!

– Откуда вы все знаете?! – Ландсберг вскочил на ноги. – Вы, верно, сам черт! Дьявол, который знает все на свете!

– Не вполне корректно, но для меня лестно! – громко рассмеялся гость. – Вам же лучше сесть на место. Или, по крайней мере, оставаться там, не пытаясь ко мне приблизиться… Да, Ландсберг, ваше письмо дошло, как ни покажется вам дико, до адресата. И вызвало немалый гнев, уверяю вас! Да вот, не угодно ли убедиться?

Ширма дрогнула, и чья-то рука швырнула на стол черный бювар, оказавшийся прямо перед Ландсбергом.

– Читайте, читайте! Там и государева резолюция на ваше обращение!

Карл, помедлив, раскрыл бювар – сверху лежало его письмо, писанное под диктовку Калиостро. Верхняя часть письма была расчеркнута размашистой, с кляксами и брызгами чернил