Европейская поэзия XIX века - Антология

ДЖОЗУЭ КАРДУЧЧИ

Джозуэ Кардуччи (1835–1907). — Поэт стяжал все возможные лавры: и поклонение читателей, для которых многие десятилетия его имя покрывало собою понятие «современная итальянская поэзия»; и официальное признание — в 1890 году звание сенатора; и международную славу — и 1906 году Нобелевская премия. На смену католическому романтизму Мандзони поэт принес героизм богоборчества, языческое поклонение природе, республиканский пафос. Хрестоматийными стали стихи поэта, славящие Дж. Гарибальди и борьбу за единство Италии, ее прошлое и будущее величие. Эрудированный филолог, Кардуччи создал мощно звучащий риторический стиль; громадное впечатление на современников производила великолепная версификация поэта и его язык, выработавший некую новую классическую меру. Однако стихам Кардуччи присуще любование темой творчества или самим актом поэтического вдохновения.

ВОЛ

Перевод К. Бальмонта

Люблю тебя, достойный вол, ты мирнойи мощной силой сердце мне поишь,как памятник, ты украшаешь тишь —полей обильно-вольных мир обширный.

К ярму склоняя свой загривок смирный,труд человека тяжкий ты мягчишь:бодилом колет, гонит он, но лишьпокой в твоих очах, как будто мирный.

Из влажно-черных трепетных ноздрейдымится дух твой, и, как гимн веселый,мычанье в ясном воздухе полей;

И в вольном оке — цвета мглы морей —зеленое молчанье, ширь и долыв божественной зеркальности своей.

МАРТИН ЛЮТЕР

Перевод А. Архипова

Угрюмый Лютер двух врагов имелИ одолел за тридцать лет[218] сражений,—Печальный дьявол просто захирелОт всех его псалмов и обвинений,

А беззаботный папа оробел,Когда, Христовым словом, грозный гений,Его сразив, на чресла меч наделИ дух свой окрылил до воспарений.

«Оружье наше — всемогущий бог! —За ним народ вопил неугомонно.—Мы супостатов победим, собратья!»

А он вздыхал и думал утомленно:«Прими меня, господь, я изнемог,Не в силах я молиться без проклятья!»

ПЛАЧ ИЗВЕЧНЫЙ[219]

Перевод А. Архипова

Зеленых свежих ветокРукою ты касался,Он и тогда казалсяКровавым, этот цвет…

Гранат наш снова зеленВ саду пустынном этом,Как он прекрасен летом,Когда теплом согрет.

А ты, мой бедный отрок,Поникший стебелек мой,Всей этой жизни блеклойНавек увядший цвет,

Лежишь в земле холодной,Зарыт в могиле черной,О, этот необорныйЩемящий, лютый бред…

САН-МАРТИНО

Перевод А. Архипова

Туман плывет над седымиВзъерошенными холмами,Мистраль воюет с волнами,И пенное море ревет,

А в маленьком городишкеНарод веселится чинный,Удушливый запах винныйДурманит и в голову бьет.

Со скрипом вращается вертел,Под ним догорает колода,Охотник стоит у входаИ словно кого-то ждет,

Глядит он, как в небе багровомПтиц стаи кружатся темных,Как мыслей тяжких, бездомныхБлуждающий хоровод.

ПЕРЕД СОБОРОМ

Перевод А. Архипова

Солнце царит, затопляяЗемлю потоками света.Встало огромное летоВ огненной вышине.

В городе раскаленномТени соборов сини,Площади, как пустыни,В душном томятся огне.

В каплях горячего пота,В тяжкой усталости знояЖуткою желтизноюЛица людей бледны.

Лишь в полутемных нефахУрны белеют прохладно —Праху великих отрадноВ сумраке тишины.

ЭЛЛИНСКАЯ ВЕСНА[220]

Перевод А. Ахматовой

Лина, зима подступает к порогу,в холод одетый, подъемлется вечер,а на душе у меня расцветает              майское утро.

Видишь, как искрится в розовом светеснег на вершине горы Федриады[221],слышишь, как волны кастальских напевов              в воздухе реют.

В Дельфах священных с треножников медныхпифии громко и внятно вещают,слушает Феб среди дев чернооких              щелк соловьиный.

С хладного брега к земле Эолийской,льдистыми лаврами пышно увитый,рея на лебедях двух белоснежных,              Феб опустился.

Зевсов венец на челе его дивном,ветер играет в кудрях темно-русыхи, трепеща, ему в руки влагает              чудную лиру.

Возле пришедшего бога, ликуя,пляской встречают его киприады,бога приветствуют брызгами пены              Кипр и Цитера.

Легкий корабль по Эгейскому морюс парусом алым стремится за богом,а на корме корабля золотится              лира Алкея.

Сафо, дыша белоснежною грудью,ветром наполненной встречным, в томленьенежно смеется, и волосы блещут,              темно-лиловы.

Лина, корабль остановлен, повисливесла, взойди на него поскорее;я ведь последний среди эолийских              дивных поэтов.

Там перед нами страна золотая,Лина, прислушайся к вечному звону.И убежим мы от темного брега              к весям забвенья.

ГОРНЫЙ ПОЛДЕНЬ

Перевод К. Бальмонта

В великом круге гор, среди гранита,бесцветно-бледны, ледники отвесны,молчание в тишь безглаголья влито,полдневное безгласие лучей.

Без ветра сосны словно бестелесны,подъяты к солнцу, в воздух тот редчайший,и лишь журчит, как цитры звук тончайший,вода, златясь чуть зримо меж камней.

ДЖОВАННИ ПАСКОЛИ

Перевод С. Ошерова

Джованни Пасколи (1855–1912). — Крупнейший итальянский поэт рубежа XIX и XX веков. В молодости увлекался социалистическими идеями, сотрудничал в социалистической печати, подвергался аресту (1878 г.). Дальнейшая жизнь поэта протекает в размеренных занятиях преподавателя средней школы, университетского профессора, в 1906 году унаследовавшего кафедру Дж. Кардуччи вместе со званием первого поэта Италии. Для Пасколи слово только тогда ценно, когда оно вобрало в себя все оттенки личных переживаний поэта, стало вполне его плотью и кровью. Предельной значительностью насыщается у него каждодневность, простые предметы действительности, ежесекундность жизненного волнения; стих обретает неподдельность естественной речи; мир оказывается бесконечным воспоминанием или сном поэта, вещи становятся символами, а их отношения раскрываются в мифе. Эти принципы поэтики Пасколи оказали большое влияние на крупнейших итальянских поэтов XX века, таких как Г. Гоццано, У. Сабо, Э. Монтале.

МЫСЛИ

(Из цикла)

С итальянского

ТРИ ГРОЗДИ

Три грозди есть на лозах винограда:в одной — освобожденье от скорбей,в другой — забвенья краткого отрада,а в третьей… Но не пей

ты сок ее, сулящий сон глубокий:знай, стерегут могильный этот сонбессонное страданье — страж стоокийи тайный тяжкий стон.

ПИРШЕСТВО ЖИЗНИ

О жизни гость, не медли ни мгновенья!Покуда льется в чаши рдяный ток,—насытив голод, но без пресыщеньяпокинь пиров чертог.

Пусть розы и гиметского тимьянаеще струится сладкий аромати все друзья ликуют неустаннов сиянии лампад,—

Ступай! Печально за столом постылымсмотреть, как меркнут яркие огни,печально одному путем унылымбрести в ночной тени.

ЛАСТОЧКИ