Управление - Андреас Эшбах

Процесс длился даже дольше, чем он ожидал. Казалось, строка состояния застыла, процент выполнения увеличивался на одно деление только тогда, когда его охватывало чувство, что он сделал что-то не так и вообще лучше покончить с этим делом. Кроме того, время от времени появлялось сообщение о «проблемах с доступом к ХД 163», которое ни о чем ему не говорило.

Нужно будет при случае спросить у Боденкамп, что за этим кроется.

Но не сегодня. Сегодня он дождется, когда будет достигнуто 100 процентов.

Пока что отображался уровень 4 процента. Скорее всего, запрос обработается даже не сегодня.

Пусть и так.

Что это такое с Леттке? Еще на совещании у Адамека он то и дело так странно смотрел на нее, а теперь что? Поручил ей то, что на самом деле являлось его работой, – что это – своего рода признание? В обмен на то, что она немного обучила его СЯЗ? Вероятно, даже слишком много, если посмотреть, для чего он это использовал.

Или же он просто разленился?

В любом случае это дело теперь висело на ней. Она поволочила толстую папку через лестничную клетку, обхватив ее двумя руками и с трудом открывая тугие маятниковые двери плечом, коленями и локтями.

Каким безжизненным выглядело сегодня ведомство! В коридорах никого, во всем здании царила такая жуткая тишина, словно за каждой дверью кто-то лежал мертвым на полу. Казалось, весь мир затаил дыхание – или ей только почудилось?

Возможно, это как-то связано с туманом, подумала Хелена, когда наконец добралась до своего кабинета и сумела отпереть дверь, не разбросав содержимое папки по полу коридора. За окном царила густая серость, как будто весь остальной мир исчез, даже очертания противоположной стороны улицы скорее угадывались, чем были различимы.

Хелена села, ощущая невероятную усталость. Которая, конечно, имела некоторое отношение к вчерашнему вечеру с Артуром. Их встреча оказалась такой насыщенной, как практически никогда раньше, настолько взбудоражила ее, что после возвращения в родительский дом она с трудом заснула.

Или это уже лихорадочное состояние? Простуда заявила о себе? Которую, несомненно, следовало воспринимать как попытку ее тела избежать свидания в воскресенье.

Только попытка спастись бегством не поможет. Если она сляжет с температурой, Лудольф, безусловно, появится у ее постели, вооружившись букетом цветов, и такой поворот событий нравился ей еще меньше, чем надвигающаяся прогулка по парку вдоль реки Ильм.

Она убрала с папки резинки, разложила перед собой содержимое, приготовила блокнот с ручкой и начала читать, пусть и неохотно. Удручающее чтение. На сухом канцелярском немецком языке подробно описывалось, как тот или иной штурмбанфюрер велел взломать входную дверь или провести обыск квартиры, как «лицам, оказывающим сопротивление, угрожали применением огнестрельного оружия», как измеряли чердаки и подвалы и сравнивали с сохраненными чертежами зданий, как пробивали ложные стены, отслеживали электрические провода и тому подобное.

И, наконец, имена обнаруженных! Аншель Бланкфайн, Исав Боргенихт, Измаэль Драйфус, Соломон Эрлихстер, Саул Фридлендер, Ребекка Хоровитц, Лана Оффенбах, Сара Ульштайн… Им не было конца. И за каждым именем отмечалось, куда вывезли то или иное упомянутое лицо: в КЦ лагерь Аушвиц, в КЦ лагерь Треблинка и так далее. Тех, кто их прятал, тоже увозили в ближайшую тюрьму.

Снова и снова Хелену охватывало отчаяние и даже ненависть к себе. Именно она отправила этих людей в лагеря – в лагеря, которые, вероятно, доведут их до смерти, точно так же, как Дахау довел до смерти дядю Зигмунда, уничтожив и истребив его еще до возвращения. Да, он вернулся, но сегодня, оглядываясь назад, она видела, что он стал лишь тенью самого себя, что лагерь не оставил ничего от того, что характеризовало дядю, которого она любила и которым восхищалась в детстве.

Она продолжила работу – в конце концов, что еще ей оставалось? Взяла список, который они отправили в СС для поисков в Берлине, и рядом с каждым адресом отметила тип укрытия: чердак, подвал, пристройка и так далее.

Иногда даже не было никаких укрытий. К одной одинокой женщине на улице подошла совершенно незнакомая ей женщина и спросила, не знает ли она об убежище от гестапо, и женщина просто ответила: «Пойдемте со мной». А потом незнакомка, еврейка, жила вместе с ней в квартире, просто так. Они ели простую, дешевую еду, чтоб денег хватало на двоих, и так прошло больше года, и, вероятно, так продолжалось бы еще и дольше, если бы Хелена не составила тот список. Потребление калорий все же их выдало, ведь человеку необходимо определенное количество калорий, чтоб насытиться.

Наконец Хелена составила первый обобщенный запрос, в котором перечислила людей, когда-либо покупавших чердачные лестницы, дверные петли и походные туалеты, – именно так, как предлагал Адамек. Когда она сравнила результат со своим списком, этот подход оказался неожиданно точным, а когда она исключила петли и дополнительно ограничила запрос покупками, совершенными близко по времени – для этого уже нельзя было ограничиться одним СЯЗ, ей пришлось немного программировать, – результат таинственным образом полностью совпал с ее списком. Когда она проверила адреса, которые появились в дополнение к уже известным местам поимки «подводных лодок», то обнаружила, что везде без исключения имеет место повышенное потребление калорий, слегка превышающее границу, которую они относительно произвольно установили для вычислений.

Другими словами, новый индикатор действительно позволит обнаружить больше нелегалов.

Хелена потерла руки и предпочла бы немедленно удалить эту программу оценки данных. Но не стала, а вместо Берлина запустила ее по данным Веймара.

И результат оказался именно таким, которого она опасалась: на самом верху списка значилось имя Отто Ашенбреннер.

44

То, что она увидела это имя на экране своего компьютера, стало для нее настоящим шоком. Хелена смотрела на него, не отводя глаз, чувствовала, как по ее телу разливается дрожь, и ожидала, что в какой-то момент беспомощно разразится слезами, не в силах сопротивляться.

Но этого не произошло. Дрожь быстро исчезла, и ею овладело нечто вроде смеси бессильного гнева и глубокого восхищения. Какая очевидная мысль! Настолько очевидная, что она и сама могла бы додуматься!

Конечно, по покупкам человека можно многое о нем узнать. Например, что он ел. А по тому, что он ел, можно получить представление о его здоровье. Тот, кто покупал много алкоголя, с большей вероятностью пьющий человек, в сравнении с тем, кто никогда его не покупал.

А тот, кто регулярно покупал больше продуктов, чем в среднем может потребить один человек, либо был толстым (что, в свою очередь, можно проверить по таблицам, составляемым на основе медицинской документации, где, помимо прочего, указывался текущий вес тела каждого немца), либо много выбрасывал – или кормил кого-то, о ком государство ничего не знало. Это