Земные радости - Филиппа Грегори

— Я не могу предстать перед ним, пока он не пошлет за мной.

Он вдруг ощутил, что Джейн Херт смотрит на него, и на ее лице читается такая искренняя симпатия, будто она отчасти понимает его чувства.

— Подозреваю, что работать у знаменитого человека — тяжелая ноша, — промолвила она мягко. — Наверное, он появляется и исчезает, как планета в небе, и все, что остается, — это сидеть и ждать, когда он появится снова.

Ее отец наклонил голову и тихо произнес:

— Я молюсь, чтобы всем нам довелось служить великому господину. Аминь.

Но Джейн не сводила глаз с Традесканта, улыбка не сходила с ее лица.

— Это нелегко, — кивнул Джон; его голос был полон боли, даже он слышал это. — Но я сделал свой выбор и должен служить герцогу.

— И да будем служить Господу Богу нашему, — снова помолился Иосия.

На сей раз Джейн Херт, все еще следя за напряженным лицом Джона, сказала «аминь».

Молодым людям позволили погулять вместе — Джейн должна была доставить кое-какие покупки, и Джей помогал ей донести корзину. Традескант подумал, что никогда не забудет это зрелище: его сын, несущий корзину так, будто она стеклянная, и поддерживающий Джейн под локоть так, будто она букет из роз, который вдруг засеменил по лондонской улице.

За ними следовал один из подмастерьев, держащий в руках толстую трость.

— Теперь ее надо сопровождать, — пожаловалась госпожа Херт. — На улицах так много попрошаек, и некоторые такие назойливые. Она не выходит одна.

— Джей позаботится о ней, — успокоил Традескант. — Посмотрите только, как он держит ее под локоть! И гляньте, как он несет корзину!

— Ваш сын очень приятный молодой человек, — отметил Иосия с удовольствием. — Нам нравится.

— И он по уши влюблен в вашу дочь, — улыбнулся Джон. — Вы не будете возражать против женитьбы?

Торговец помедлил.

— А он останется служить у герцога?

— У меня есть несколько арендованных полей и кое-какая земля, которую я купил по совету моего старого господина. И я получаю пошлину с амбара в Уайтхолле…

— Вы занимаетесь зерном? — удивился Иосия.

К чести Традесканта, он смутился.

— Это синекура. Я ничего не делаю, а деньги получаю.

Иосия кивнул — он осуждал существующую систему, а будущий свекор его дочери извлекал из нее выгоду. Должности отдавались людям, которые ничего не смыслили в делах и не имели ни малейшего желания научиться. Они перепоручали выполнение заданий и тем самым лишь взвинчивали цены.

— Но главная наша работа — в садах герцога, — без паузы продолжил Традескант. — Планировка и посадки в его садах, а также его коллекция редкостей. Джей — мой ученик, и он займет мое место после моей смерти.

— Мне не хотелось бы, чтобы Джейн оказалась в поместье герцога, — откровенно признался Иосия. — У Бекингема плохая репутация.

— С женщинами? — Традескант покачал головой. — Милорд герцог может выбирать любую красавицу при дворе. Ему не нужно покупать удовольствие у своих же слуг. Он не беспокоит их, и его все очень любят.

Джон почувствовал, как боль под ребрами снова стала ощутимой.

— А моя дочь сможет в вашем доме исповедовать свою веру и молиться так, как хочет?

— При условии, что это не будет мешать другим, — ответил Традескант. — Моя жена сама близка к пуританам, ее отец был викарием в Меофеме. И вам известно, что Джей разделяет ваши убеждения.

— Но вы нет?

— Я молюсь по воскресеньям в англиканской церкви, — пояснил Джон. — Где молится сам король. Если это достаточно хорошо для короля, то сойдет и для меня.

Наступила короткая пауза. Молчание нарушил господин Херт.

— Ну, возможно, мы расходимся во взглядах на разумность предпочтений короля.

Его супруга, вязавшая кружево у камина, внимательно посмотрела на него и со стуком сложила все коклюшки на подушку.

— Хватит об этом, — вмешалась она. — Вы человек герцога, и я ничего не имею против. Сейчас мы должны думать о счастье моей дочери. Джей зарабатывает достаточно для содержания жены?

— Он получает полную зарплату, — сказал Джон. — И они будут жить с нами. Я прослежу, чтобы ваша дочь ни в чем не нуждалась. У нее будет приданое?

— Пятьдесят фунтов сразу и треть моей лавки после моей смерти, — сообщил Иосия. — Свадьбу устроим здесь, угощение за мной.

— Значит, я говорю сыну, что он может делать предложение? — уточнил Традескант.

— Насколько я знаю свою дочь, он уже его сделал, — улыбнулся Иосия.

И отцы пожали друг другу руки.

ВЕСНА 1628 ГОДА

Джейн Херт и молодой Джон Традескант поженились в городской церкви Святого Георгия, недалеко от собора Святого Павла. На священнике, совершавшем обряд, не было стихаря, и он не поворачивался спиной к пастве, когда готовился к исполнению таинства причастия, как повелел архиепископ Лауд. Стол для причастия находился там, где указывала ему традиция: в начале прохода между рядами, близко к причащающимся. За ним лицом к пастве стоял викарий — как мажордом в буфетной, накрывающий стол для лорда, но на глазах у всех, а не так, как католический священник, делающий из своего занятия тайну, прячущийся за занавеской, бормочущий над хлебом и вином, ладаном и водой, повернувшийся спиной к людям, для которых и служит.

Это была хорошая баптистская свадьба. Наблюдая за священником, служащим Богу и пастве открыто, на виду у всех, Джон вспомнил церковь в Меофеме и свою собственную свадьбу, проведенную таким же образом. Он подумал, что хорошо бы архиепископ Лауд оставил все без изменений — тогда честные люди, такие как он и Иосия Херт, не окажутся по разные стороны нового раздела.

Иосия Херт, как и обещал, дал прекрасный свадебный обед. Родители с обеих сторон, а также подмастерья и с полдюжины друзей проводили новобрачных в спальню и уложили в постель.

Вечером Традескант и Элизабет в своей спальне, выходящей на улицу, вспоминали первую брачную ночь. Джон сидел у окна, Элизабет — на кровати с балдахином.

— Помнишь, Лиззи? — обратился он к жене. — Какое это было мучение.

Она кивнула.

— Я рада, что у Джея все получилось гораздо спокойнее. И вряд ли кто-то осмелится подшутить над Джейн — она у нас с сильным характером.

— Ты не против, что она вошла в наш дом?

Элизабет покачала головой.

— Она достойная девушка, и я рада, что теперь есть с кем поболтать днем, когда тебя и Джея нет дома. — Элизабет откинула покрывало. — Иди в постель, муж. Сегодня мы отлично поработали.

Но он медлил у окна, глядя на мощеную лондонскую мостовую, пустую — разве что бродячая кошка кралась вдоль стены, и молчаливую — разве что время от времени раздавался крик ночного сторожа.