Земные радости - Филиппа Грегори

— Ты была мне хорошей женой, Элизабет. Мне жаль, что я причинил тебе столько горя.

— А ты был мне хорошим мужем.

Она помолчала. Даже в такой день их разделяли другая любовь и клятва в любви до смерти.

— Ты навестишь герцога, прежде чем мы вернемся в Нью-Холл? Может, ему что-нибудь нужно?

— Он охотится в Ричмонде, — ответил Джон. — И я не могу появиться перед ним, пока он не пошлет за мной.

— А когда он пошлет за тобой?

— Не знаю.

Элизабет поднялась с постели, встала рядом с мужем и положила руку ему на плечо. От окна тянуло ледяным сквозняком, которого Джон не чувствовал.

— Вы плохо расстались? — спросила Элизабет. — И поэтому он за тобой не посылает? И почему ты все ждешь и ждешь, почему тебе причиняет боль, даже когда кто-то просто упоминает его имя?

— Он прогнал меня, — с трудом произнес Джон. — Между нами нет никаких иных условий и договоренностей, кроме тех, что есть между господином и его слугой. Это я виноват в том, что нарушил субординацию, и он был абсолютно прав, когда поставил меня на место. Казалось бы, уж кому, как не мне, вести себя правильно. — Джон улыбнулся короткой вымученной улыбкой. — После обучения у Сесила. Казалось бы, из всех англичан я лучше всех должен знать, что можно быть близко к великому человеку и он может многое тебе доверить. Но он всегда будет великим человеком, а ты всегда будешь его слугой.

— Ты забыл об этом? — нежно промолвила Элизабет.

— Мне достаточно быстро об этом напомнили, — спокойно пояснил Джон.

Момент, когда Бекингем осадил его на причале, когда отвернулся от него к своей жене и придворным, оставался все таким же остро болезненным.

— Но он был прав, а я нет. Я думал, что останусь с ним, однако он во мне не нуждался. И сейчас не нуждается. Он занят королем, женой, любовницами. Он не пошлет за мной, пока ему не понадобится честный человек, а при дворе честные люди не нужны.

— Я уверена, герцог скоро пришлет за тобой, — успокоила мужа Элизабет.

Это были единственные слова утешения, которые она могла придумать.

— Скоро ему понадобится верный пес, — кивнул Традескант. — И тогда он вспомнит обо мне.

Традескант ошибался — герцогу верный пес был не нужен. В Нью-Холл пришла весна, но Бекингем не появился. Земля прогрелась; Джон следил за тем, как косили газоны и высаживали рассаду с рассадных грядок. Он распорядился провести весеннюю обрезку роз и прищипку фруктовых деревьев. Также в пустотелой стене фруктового сада он поставил угольные горелки для ускорения созревания фруктов, чтобы его светлость мог угоститься плодами, когда заглянет домой. Но герцог не ехал.

В горшках расцвели тюльпаны, те самые, которые Джон с такой радостью покупал в Европе, когда они с его светлостью, как два искателя приключений, рисковали драгоценностями английской короны. Но Бекингем цветы даже не увидел. Как только драгоценные тюльпаны отцвели, Джон поставил горшки в рассеянной тени своего сада, где поливал их ежедневно, наблюдал за тем, как жухнут и опускаются листья, и надеялся, что глубоко в земле луковицы растут толстенькие и крепкие.

— Когда будем их вытаскивать? — осведомился Джей, глядя на печальное зрелище увядших листьев.

— Осенью, — ответил Традескант. — И тогда мы узнаем, заработали мы для милорда или потеряли состояние.

— Но герцог все равно не увидел их в цвету, — заметил Джей.

— Не увидел, — согласился Джон. — У меня не было возможности показать ему наши тюльпаны.

Все в городе Челмсфорде, в деревне Чорли и на кухнях Нью-Холла, вплоть до пастухов в овчарнях, только и говорили о короле и парламенте и о ссоре между ними; о короле и его жене и о ссоре между ними; о ссоре между королем и французами; о ссоре между королем и испанцами; между королем и католиками; между королем и пуританами.

Внутри стен герцогского парка люди не осмеливались озвучивать свои мысли, но по всем тавернам Челмсфорда гуляла шутка: «Кто правит королевством? Король! Кто правит королем? Герцог! Кто правит герцогом? Дьявол!»

Даже если бы эта присказка так и осталась только в тавернах, это было бы дурно. Но она перешла от мужчин, завсегдатаев таверн, к женщинам, которые были более расположены узреть деяния дьявола в вопиющих жизненных несправедливостях и поэтому восприняли шутку слишком буквально. Женщины передали слова проповедникам, знавшим, что дьявол не дремлет и что богатейшая добыча для него как раз среди тех, кто ближе всего к королю, который не способен управлять ни женой, ни двором, ни парламентом и не может защитить свою страну.

По слухам, больше всех англичане ненавидели герцога. Один из работников в саду, которого наняли отгонять ворон от новой огненно-красной фасоли, привезенной из Вест-Индии, хвастался, что служит человеку, которого ненавидят больше, чем Папу. Герцога обвиняли во всех бедах: в списке были и чума, забиравшая сотнями мужчин и женщин, ослабленных голодной зимой, и дождливая весна, которая наверняка сгноила урожай еще в земле. И опять же, если бы не герцог, король жил бы спокойно со своей женой и правил бы вместе с парламентом.

Король так отчаянно нуждался в деньгах, что все-таки созвал парламент. Но члены парламента, только что приехавшие из своих деревень, были полны решимости не уступать и поклялись, что король не получит денег для новых войн, пока не подпишет Петицию о праве. От Карла требовали обещания, что он не будет устанавливать налоги без согласия парламента — никаких незаконных требований, никаких королевских податей — и что людей, отказавшихся удовлетворить каприз короля, не будут бросать в тюрьму без предварительного слушания дела в суде. Король — банкрот на троне — был вынужден согласиться, но оттягивал это согласие до последней минуты и, как только поставил свое имя на новом документе, пожалел о содеянном.

Джейн, сидя на скамье перед очагом, читала Традескантам письмо от отца. Джей устроился на стульчике у ее ног и прислонился головой к ее коленям.

Подписание Петиции о праве рассматривается как начало новой эры. Петицию приветствуют как новую Magna Carta,[35]которая защитит невинных людей от беззакония их недобросовестных руководителей. Пока я пишу тебе, в честь соглашения короля с парламентом звонят колокола. Я был бы рад сказать, что его величество приветствует этот документ так же, как и все англичане, но он настаивает, что в Петиции нет ничего нового, что нет новых свобод, и поэтому он не чувствует для себя никаких ограничений. Люди постарше помнят, что когда парламентарии выступили против королевы Елизаветы, она любезно поблагодарила их. А когда ей пришлось сделать так, как хотели они, королева улыбалась, будто поступала по велению сердца.