Волчья мельница - Мари-Бернадетт Дюпюи

мне ружье и тем самым потерял драгоценное время. Зверюга этим воспользовалась, прыгнула и вцепилась зубами мне в ладонь. Луи, молодец, не растерялся и выстрелил почти в упор. Но было слишком поздно…

Молодой женщине хотелось заткнуть уши, чтобы ничего больше не слышать. Ей случалось проклинать мужа, однако мысль, что она увидит его умирающим, была ей невыносима.

— Ну почему вы были так неосторожны? — жалобно спросила она.

— Когда я понял, что с этим волком что-то не то, я подумал про Соважона. Если он получит укус, его придется пристрелить и вы будете безутешны. Я и так доставил вам немало страданий, Клер! Прежде вы были такая красавица… Как вы улыбались, как лучились бодростью и здоровьем! А я все это уничтожил. В день похорон Дениз вы показались мне такой хрупкой, тщедушной. Кажется, еще чуть-чуть — и придется хоронить уже вас!

— Прошу, не надо об этом! — Клер преисполнилась решимости. — Я сейчас продезинфицирую рану. Есть шансы, что бешенством этот волк не болел. В противном случае — какой удар судьбы! Однако остается вакцина мсье Пастера, она в ходу уже двадцать лет. Я читала в журнале… С рассветом я запрягу Сириуса и съезжу за доктором Мерсье. Он знает, что делать!

Клер бросилась в кухню и вскипятила воды. Взяла бутылку водки и чистые полотенца. Она так спешила, что опрокинула нечаянно фарфоровый кувшин, и тот разбился на плиточном полу. Две минуты спустя вскочившая с постели Пернелль застала ее с лоханью в руках.

— Мадам требуется помощь? В такой час? И почему Луи подняли ни свет ни заря?

Взгляды женщин скрестились, как мечи. Клер отвечала пренебрежительно:

— Мсье ранен и думает, что волк, его укусивший, болел бешенством. А я буду шуметь столько, сколько понадобится!

Молодая женщина развернулась и вышла из кухни. Старая служанка перекрестилась. В детстве она своими глазами видела муки пастуха, покусанного бешеным волком. Его замуровали в собственном доме, забили досками окна и дверь, и бедняга несколько дней мучился, пока не отдал Богу душу. А некоторые «доброжелатели» советовали удушить его между двумя матрасами, положив конец страданиям.

— Господи, спаси и сохрани! — пробормотала Пернелль.

Фредерик никому не позволял к себе прикасаться. Было очевидно, что его обуяла паника. Пернелль он приказал бросить его перчатки в камин и сам обработал рану. Клер пришлось поклясться, что она не коснется раны, и только тогда он позволил перевязать себе руку.

— Мсье, почему вы так уверены, что проклятая зверюга была бешеная? — плача, спрашивала у него Пернелль.

— Здоровый волк не зашел бы во двор, не приблизился бы к конюшне, где на привязи собака! Еще у него капала слюна. Спроси у Луи, он видел — морда была словно в серой пене! И шел он неровно, как пьяный. Два-три дня — и я тоже буду так шататься!

Нервы у Фредерика были на пределе. Он рыдал без слез, время от времени обреченно глядя то на жену, то на прислугу.

— Друг мой, не надо отчаиваться! — взмолилась Клер. — Я сейчас же еду к доктору! Запрягу в старый кабриолет вашего тяглового полукровку, Гвидо!

Он сильный, сможет вытащить экипаж, если мы, паче чаяния, застрянем в снегу. И если у Мерсье есть вакцина, вы спасены!

— Я запрещаю вам ехать! Даже с зажженными фонарями видимость ужасная. Останьтесь со мной, Клер, очень вас прошу! Вы нужны мне!

Пришлось подчиниться… Пернелль уложила хозяина на банкетку, обитую вощеным ситцем, сунула ему под голову подушку. Клер сбегала за одеялом. Фредерик тут же задремал, а может, притворился спящим.

Едва черные силуэты деревьев на холме подсветило восходящее солнце, Клер поднялась к себе, оделась и побежала в конюшню. Едва она открыла дверь, как в нос ей ударила жуткая, острая вонь. Труп бешеного волка уже почти сгорел — отвратительная масса крови и обугленного мяса, на которую противно было смотреть. Из соседнего сарая вышел Луи.

— Прошу прощения, мадам, вонь страшная! Хозяин велел облить труп керосином, поджечь и ждать, пока все не сгорит. Я почти всю ночь не спал!

— Вы знаете, что волк укусил мсье? — спросила она у парня.

— Знаю, мадам. Вот беда!

— Быстрее запрягайте Сириуса, я еду к доктору Мерсье! Да поспешите!

Клер тем временем отвязала Соважона. Предчувствуя прогулку, пес, взвизгивая от радости, завертелся вокруг нее. Молодая женщина кое-как его утихомирила. Какое-то время Соважон бродил вокруг зловонного трупа, но близко не подошел.

В расстроенных чувствах Клер рысью пустилась через заснеженные поля, сверкающие в лучах рассветного солнца. Она не поцеловала Фредерика на прощанье и теперь горько в этом себя упрекала.

«Какая же я бестолочь! Я же читала статью о бешенстве. Заразиться можно только через кровь и слюну!»

Судорожно стиснув поводья, подставив лицо ледяному ветру, она пыталась вспомнить, когда и при каких обстоятельствах заинтересовалась этим заболеванием. Память, как обычно, не подвела: это было на мельнице! Бертий вышивает нижнюю рубашку, за окном идет снег…

«Ну конечно! Оставив крошечного, размером с котенка, Соважона Базилю, я как раз горевала по своему славному Моизу, которого застрелил Фредерик. Он сказал, что Моиз бешеный. Я не хотела в это верить и нашла ту статью… Как странно! Наша история началась с выстрела, угрозы заражения бешенством — и тем же кончается… Нет, быть этого не может!»

Как только Сириус как следует разогрелся, Клер пустила его галопом. Подкованные копыта взрывали, разбрасывали снег и мокрую землю.

Проскакав через деревню, она свернула на дорогу, ведущую к околице Пюимуайена, где жил доктор.

Ригорден, муж бакалейщицы, тащивший по снегу санки, помахал ей рукой.

— Клер, куда ты так спешишь?

— К доктору, и это срочно!

— Так его, коновала, дома нет! Наверное, заночевал в городе. У него ставни закрыты, я как раз мимо проходил. Он у нас буржуа и по холоду не ездит!

— Но должен же он вернуться! Больные приходят с самого утра. Мсье Ригорден, если увидите доктора, скажите, чтобы ехал в поместье! Муж сильно поранился.

Правду Клер предпочла оставить при себе. И так скоро все узнают… Возле бакалейной лавки она спешилась, купила листок бумаги и конверт, а карандаш ей одолжила бакалейщица.

— В те времена, что ты жила на мельнице, Клеретт, ты не покупала у меня бумагу! Неужели отец не дает своей?

Молодая женщина не ответила. В нескольких строчках она изложила суть дела, заклеила конверт, снова вскочила в седло и вернулась к дому доктора, чтобы бросить его в почтовый ящик.

«Господи, что могла, я сделала! Если этот болван Мерсье не вернется до вечера, заражение пойдет дальше!»

Она подумала,