Волчья мельница - Мари-Бернадетт Дюпюи

воспоминаниями о Клер. Он простил ее — она ведь думала, что он умер! — но в глубине души страдал: могла бы и подождать, не выскакивать так быстро замуж!

«Месяц, два — и она узнала бы, что я жив! — говорил он себе иногда, поддаваясь опасной тоске.

Однако по натуре Жан был человеком любящим, благодарным: Жермен вышла за него, и, ценя ее доброту и неустанные заботы о нем, он отвечал ей тем же. Ночью она стонала под его ласками, а потом утирала слезы счастья.

Ветер носил опавшие листья, пахло дождем. Жан поправил капюшон плаща, надвинул его на лоб, проверил, заперт ли сарай, подобрал с земли какую-то железку и вдруг услышал:

— Эй, добрый человек! Подскажите, это ферма Шабенов?

Голос показался ему поразительно знакомым. Жан вздрогнул, огляделся по сторонам. На дороге стоял мужчина — высокий, худой, с чуть сгорбленной спиной. Из-под черной шляпы выбилось несколько седых прядей. В руке у него была трость.

— Базиль! — вскричал Жан, перебегая через двор.

На его крик вышли Жермен с Норбером. Они стояли и смотрели, как Жан порывисто обнимает незнакомца.

— Базиль, я уже не надеялся, что ты приедешь! — шепнул Жан. — Значит, все-таки получил мое письмо? Погоди-ка, дай вспомнить… Я отправил его больше года тому назад! Сначала беспокоился, ждал, а потом решил, что у тебя полно своих забот.

— Ну что ты, мой мальчик! Когда я его получил, думал, у меня сердце разорвется… Как же я рад видеть тебя живым и здоровым, Жан! Ты предупредил хозяина, что я приеду?

— Нет, ждал, когда напишешь. А ты взял и приехал!

Жермен, все еще с кухонным полотенцем в руке, направилась к ним. В этих краях не было никого, с кем Жан мог бы так радушно здороваться. Сияя улыбкой, Жан воскликнул:

— Милая, подойди, я вас познакомлю! Это мой… дед! Я написал ему после свадьбы, и вот он приехал! Без предупреждения, хотел сделать нам сюрприз!

Базиль Дрюжон и глазом не моргнул. Наверняка Жан знает, что делает. Он, разумеется, не рассказывает всем и каждому о своем прошлом… Жермен, раскрасневшись от смущения, громко чмокнула гостя сначала в одну щеку, потом в другую.

Час спустя сидр уже лился рекой, и закуска была знатная — террин из заячьего мяса, обложенный ломтиками сала. Норбер рассказывал о местных дрязгах, которых в окрестностях Вира[37] хватало, Базиль — о баррикадах на парижских улицах тридцатилетней давности. При этом оба старика курили. Жермен, улыбаясь, слушала, а Жан радовался, гордый как петух. У него было ощущение, что теперь вся его семья в сборе.

На следующее утро тесть с Жермен в повозке отправились на ярмарку в соседний городок Сен-Север. Базиль не стал терять времени даром.

— А что же Клер? — спросил он. — Когда она вышла за Жиро-младшего, я понял, что больше не могу жить по соседству с мельницей. Ты говорил, что написал ей… Какое это было для нее потрясение!

Стиснув кулаки, Жан тихо отвечал:

— Базиль, сейчас мы об этом поговорим и все — ни слова больше! Я уже никуда отсюда не уеду, у меня тут жена, дом. А Клер даже не соизволила черкнуть мне пару строчек. Мне написала Бертий: мол, кузина вышла замуж, и «очень выгодно», а мне лучше оставаться в Нормандии и все в этом духе. Я чуть не умер, Базиль! Благо Жермен была рядом и мы поженились. А то письмо я сжег. Это был чистый яд!

Базиль нахмурился. Он уже жалел о своем упрямстве. Перед отъездом из Шаранты надо было все-таки навестить Клер, поговорить с нею об этом новом повороте событий. Жан выжил в кораблекрушении, но она стала женой другого… Он со вздохом стал раскуривать трубку.

— Старый я болван! Жан, ты должен это знать: Клер, когда стало известно о твоей якобы смерти, очень горевала. Стала как будто неживая. И Жиро, мерзавец, этим воспользовался. И Бертий, конечно, — той позарез нужны были деньги. Клеретт мне все рассказала, да только я тогда был зол и выпроводил ее восвояси. Это совсем не похоже на мою крошку — ну, что она сама тебе не ответила. Заметь, ее муж очень ревнивый, он мог ей помешать. Я очень скучаю по своей девочке… Полгода я жил в Париже, у кузена. Давал уроки детишкам, живущим в четвертом округе. И как только поднакопил деньжат, отправился в Нормандию. Мне не терпелось тебя увидеть, Жан! Я люблю вас с Клер, как своих собственных детей!

— Все, поговорили — и хватит! — сердито сказал покрасневший от волнения парень. — Больше ни слова о ней, Базиль, прошу! Плевать она на меня хотела! Что эти двое поженятся, было давно решено, и приз для невесты — красивая усадьба! Больше не хочу думать об этой девушке. Идем! Посмотришь, как я дою коров. Быстро научился, уж можешь мне поверить!

Жан надел грубые, заляпанные грязью башмаки и выцветшую от дождя, засаленную куртку.

* * *

Ангулем, февраль 1900 года

Аристид Дюбрёй подышал на руки, чтобы их согреть. Тепла переносная печка, в которой горел плохонький уголь, давала мало, а из-под двери кабинета постоянно тянуло холодом. Полицейский недовольно посмотрел в окно. Крыши домов укрылись снегом, а над ними — низкое, свинцово-серое небо…

— Мерзкая погода!

Он вновь склонился над досье, которое как раз изучал. Пришло время закрыть дело Жана Дюмона, молодого узника колонии в Ла-Куронн, оказавшегося хитрым как лиса… Нельзя было не вспомнить и Базиля Дрюжона, который умудрился сбежать из Шаранты буквально за пару дней до того, как шеф полиции нагрянул к нему с тремя своими подчиненными. Было это в июле 1898 года.

«Может, старый мошенник почувствовал, что пахнет жареным? — Дюбрёй до сих пор недоумевал. — Но я хорошо сделал, наведавшись в порт в Ла-Рошели. Под именем Жан Дрюжон на судно «Бесстрашный» матросом нанялся парень, и его подпись сохранилась в конторских документах. И все бумаги у него были в порядке. Дюмон это был или племянник Дрюжона — он все равно утонул, рыбам на прокорм. Туда ему и дорога!»

Прижавшись головой к спинке кресла, полицейский закрыл глаза и вспомнил красивое лицо Клер Жиро, молодой хозяйки Понриана. Богатого и влиятельного землевладельца, дававшего работу многим в долине реки О-Клер, лишний раз беспокоить не стоило, и Дюбрёй отказался от идеи опросить его жену.

«Но я уверен, что она, как и Дрюжон, знает всю правду про моего каторжника!»

В такой холод хорошо выпить грогу и посидеть за партией в карты в соседней пивной,