Реальная угроза - Том Клэнси

Реакция Давидоффа была очевидной.

- Это не имеет отношения к предъявленному обвинению. Вся информация, полученная в результате признания одного из подсудимых, исключена из обвинительного акта. Мы ведь договорились об этом.

Теперь, когда Стюарт понял, что одерживает победу, он заговорил спокойнее. Сейчас он мог проявить великодушие.

- Это вы договорились. Я ничего не говорил. Государство самым жестоким образом нарушило конституционные права моих клиентов. Притворная казнь одного из них представляла собой моральную пытку, никак не меньше. И, уж конечно, является грубейшим нарушением закона. Вам придется привлечь этих двух старшин, чтобы заслушать их свидетельские показания, и во время перекрестного допроса я их уничтожу. Вполне вероятно, что после этого их показаниям просто не поверят.

Трудно предсказать, какой будет реакция присяжных, не так ли?

- Они могут вскочить и захлопать в ладоши, поняв, что теперь доказательства вины преступников неопровержимы, - произнес Давидофф осторожно.

- Ну что ж, придется пойти на такой риск, правда? Тогда мы узнаем, кто из нас прав. Итак, встретимся в суде. - Стюарт убрал магнитофон в портфель. - Вы по-прежнему настаиваете на немедленном процессе? Получив в свое распоряжение эту информацию, я смогу подвергнуть сомнению все ваши доказательства - в конце концов, если офицеры береговой охраны пошли на такой безумный шаг, мои клиенты могут заявить, что их принудили мастурбировать, чтобы в распоряжении обвинения оказались пятна их семенной жидкости, о чем вы сообщили в газетах. Или заставили взять в руки пистолеты, и таким образом появились отпечатки пальцев между прочим, я еще не обсуждая эти подробности со своими подзащитными. Затем я постараюсь объединить все это с тем, что нам известно об убитом. Думаю, теперь у меня есть надежда отправить обоих парней домой живыми и свободными. - Стюарт оперся руками на письменный стол прокурора и наклонился вперед. - С другой стороны, как вы только что заявили, трудно предсказать поведение присяжных. Таким образом, я предлагаю, пусть они признают себя виновными в тех преступлениях, обвинение в которых вы им предъявите. Только никаких закулисных рекомендаций судье, чтобы парни отбыли в тюрьме все двадцать лет от звонка до звонка, - тогда они выйдут на свободу, скажем, через восемь лет. Вы сообщите прессе, что возникли проблемы с доказательствами, вам это не нравится, но сделать что-нибудь не в ваших силах. Мои клиенты пробудут в заключении длительное время. Вы сумеете добиться их осуждения, но все Останутся живы. Короче говоря, это мое предложение. Подумайте над ним, у вас есть пара дней.

Стюарт встал, взял портфель и молча вышел. Оказавшись в коридоре, он начал искать мужской туалет. Адвокату отчаянно хотелось вымыть руки, только он не понимал причины этого желания. Он был уверен, что поступил правильно. Преступники - в этом не приходилось сомневаться - будут признаны виновными, но не умрут на электрическом стуле. Кто знает, подумал Стюарт, вдруг они поймут полученный ими урок и станут в дальнейшем честными людьми. Адвокаты нередко пытаются убедить себя в этой лжи. Тогда ему не придется подрывать карьеру служащих береговой охраны, один раз преступивших линию закона и больше никогда не захотевших повторить этот шаг. Он был готов пойти на это, хотя и безо всякого удовольствия. Таким образом, убеждал себя Стюарт, довольными останутся все, а для адвоката такой исход дела является самым благоприятным. Но ему все-таки хотелось вымыть руки.

Для Эдвина Давидоффа ситуация была намного сложнее. Ведь предстоящий процесс не был простым уголовным делом, верно? Тот самый электрический стул, который отправит в ад двух пиратов, вознесет его в кабинет, расположенный в здании сената США. С того самого часа, когда он прочел в школе книгу "Советуй и соглашайся", Давидофф мечтал о кресле в сенате Соединенных Штатов. И он приложил немало усилий! для осуществления своей мечты: лучший студент курсам в юридической школе Университета Дюка, нескончаемые часы на службе, за которую Министерство юстиции платило ему гроши, бесконечные выступления по всему штату, из-за чего едва не пошла под откос его семейная жизнь. Давидофф принес собственную жизнь на алтарь справедливости и борьбы с преступниками... и честолюбия, признался он себе. И вот теперь, когда все было почти в руках, когда он собирался по всей справедливости лишить жизни двух преступников, утративших право на нее, это могло перечеркнуть все его усилия. Если он сделает такой шаг, будучи обвинителем на этом процессе, согласится с признанием вины этими ублюдками и не станет возражать против двадцатилетнего приговора, все его усилия, все его речи в защиту справедливости будут забыты. Да, будут забыты в мгновение ока.

С другой стороны, если он откажется от предложения Стюарта и потребует суда над ними, он рискует оказаться человеком, начисто проигравшим процесс. Можно винить береговую охрану за ее глупый поступок, но тогда разве он не принесет их карьеру и, возможно, свободу на алтарь... чего? Справедливости? Честолюбия? А как относительно возмездия? - спросил он себя. Независимо от того, выиграет он процесс пиратов или проиграет, служащие береговой охраны пострадают, хотя из-за их поступка правительством Соединенных Штатов наркомафии нанесен самый мощный за всю историю удар.

Наркотики. Все сводилось к наркотикам. Здесь способность к коррупции была настолько велика, что ему не приходилось встречаться с чем-то подобным. Наркотики разрушали жизни людей и в конце концов убивали их. Наркотики являлись источником такого количества денег, что даже те, кто не употреблял их, все равно становились их жертвой, поддаваясь разложению и коррупции. Наркотики подрывали человеческие институты любого уровня и типа. Наркотики разрушали целые правительства. Как же решить эту проблему? Давидофф не знал ответа, хотя не сомневался, что, попади он в сенат, будет с важным видом заявлять перед телевизионными камерами, будто сумеет найти решение - или, по крайней мере, часть решения, - если граждане Соединенных Штатов доверят ему...

Господи, как же мне поступить?

Эти два пирата несомненно заслуживают смерти. А как относительно моего долга перед их жертвами? Это не было целиком ложью, более того, это не было ложью совсем. Давидофф действительно верил в справедливость, верил, что закон создан людьми, чтобы предохранить их от хищников, верил, что его цель в жизни состоит в том, чтобы стать инструментом правосудия. Иначе зачем он так трудился всю жизнь, получая столь мало? В конце концов, честолюбие не было его главной жизненной целью, правда?

Нет.

Один из четырех убитых замарал себя, но остальные трое? Как называют это военные? "Попутный урон".

Этот термин относится к такому случаю, когда нападение против отдельной цели случайно приводит к гибели всех, кто оказывается поблизости. Попутный урон. Одно дело, когда такое происходит на войне, ведущейся государством. В данном случае это просто убийство.

Нет, это не просто убийство. Эти мерзавцы не спешили. Они наслаждались своим поступком. Неужели восемь лет - достаточная расплата за такое деяние?

А вдруг ты совсем проиграешь процесс? Даже если выиграешь его, имеешь ли ты право принести в жертву судьбы старшин и офицеров береговой охраны? Или это тоже "попутный урон"?

Нужно найти выход. Его всегда можно найти, а у Давидоффа была пара дней, чтобы придумать что-нибудь.

Они хорошо выспались, и разреженный горный воздух не оказал на них дурного влияния, чего они опасались. К закату солдаты отделения были на ногах, готовые продолжать движение. Чавез пил свой растворимый кофе, глядя на карту и пытаясь угадать, какую из помеченных целей выберут на сегодня. В течение дня наблюдатели следили за шоссе в долине, более или менее догадываясь, чего им ждать. Грузовик с контейнерами кислоты. Дешевые местные рабочие руки разгрузят банки и понесут их в лес, сопровождаемые людьми с мешками листьев коки за плечами.

Перед самым заходом солнца на шоссе действительно остановился грузовик. Уже стемнело, когда они увидели, что происходит, правда, очки ночного видения не увеличивали изображения. Грузовик уехал довольно скоро, и все это произошло на расстоянии трех километров от "Отеля", одной из целей в списке.

За работу. Каждый из солдат щедро опрыскал себя составом, отпугивающим насекомых, натер руками лицо, шею и уши. Состав не только отпугивал насекомых, на него легче было нанести маскировочную краску, которая походила на какую-то ужасную губную помаду. В каждой паре один солдат помогал другому. Более темные оттенки наносились на лоб, нос и скулы, а более светлые - на места, где обычно была тень, - под глазами и на щеках. Это не было боевой раскраской, как иногда думают, глядя на солдат в кинофильмах. Суть ее заключалась не в том, чтобы запугать противника, а в том, чтобы затруднить обнаружение. После того как светлые места на лице сделали темными, а темные осветлили, лица солдат уже не походили на лица.