Богиня пустыни - Кай Мейер

Он не допустит, чтобы все его усилия пошли прахом. Появление этой очаровательной юной штучки, Сендрин Мук, полностью изменило поведение Адриана. Внезапно он снова начал заниматься такими вещами, от которых Гаупт всегда хотел его уберечь.

Сначала Гаупт не обратил внимания на опасность, какую таила в себе эта девушка. Только со временем он обо всем узнал — тогда, когда было уже слишком поздно изолировать ее и от Адриана, и от санов. Он долго разговаривал об этом с Адрианом, снова и снова, но юноша хотел сам о ней позаботиться. Его наивная влюбленность бросалась в глаза, но их отношения с Сендрин могли закончиться фатально — как для нее, так и для самого Адриана.

То, что Адриан избегал Гаупта, могло означать лишь одно: он снова начал интенсивно заниматься своими способностями и пытаться их контролировать. Гаупт был уверен, что Адриан хочет установить контакт с Сендрин, и это могло снова поставить его в зависимость от другого мира. Вильгельм умер при попытке проникнуть туда, и Гаупт дрожал при мысли, что с Адрианом могло произойти нечто подобное.

Теперь он ехал к нему, чтобы предостеречь от возможных последствий таких опытов и отговорить от его пагубных намерений. Должна же существовать какая-то возможность вправить юноше мозги!

Влюбленность влюбленностью, но если на карту поставлена жизнь — а если верить санам, то речь шла о гораздо большем, чем его жизнь, — нужно положить конец такому увлечению.

Гаупт не был настолько наивен, чтобы верить в то, что его влияния на Адриана достаточно, чтобы заставить того отказаться от Сендрин. Но, несмотря ни на что, он должен попробовать сделать это, должен схватить Адриана за плечи и встряхнуть его, пока из его головы не вылетит вся эта дурь. Почему Адриан попал под влияние шаманов, было понятно. Когда шаманы проявили к нему интерес, он был всего лишь ребенком, стесняющимся своей глухоты, ощущающим себя нелюбимым, выброшенным из жизни. Сегодня, однако, маленький мальчик стал мужчиной, и плохо ли, хорошо ли, но те времена, когда он без промедления следовал советам Гаупта, прошли. Гаупт знал, что сделать это будет сложно, скорее даже невозможно, но все же надо было попытаться уговорить Адриана.

Покачивающуюся кряхтящую повозку Магдалена уже дотянула до последнего поворота. Перед Гауптом возвышался склон, окружавший долину Каскаденов.

Масштабы опустошения были большими, чем он ожидал. Когда-то зеленые виноградники превратились в пустыню цвета охры, из которой то тут, то там торчали остатки лоз. Контраст между тем, что было, и пустыней, простиравшейся теперь у подножья холмов, вызывал чувство подавленности и страха.

Но Гаупт не был слишком озабочен участью поместья Каскаденов. Он думал совсем о другом.

Вокруг поместья не было заметно признаков жизни. Гаупт слышал, что вся прислуга оставила семью на произвол судьбы. Весь Виндхук говорил об этом, осуждая предательство туземцев. Однако Гаупт понимал причины, побудившие их сделать это. Он знал древние легенды и верил, что многое в них было правдой.

Ветер, дувший над землей с востока, был таким сильным, что Гаупт вынужден был часто моргать. Повсюду валялись остатки растений, маленькие смерчи взвихривали песок, танцуя, как духи в пустыне. Магдалену охватило беспокойство. Казалось, что она что-то чуяла. Впервые Гаупту пришла в голову мысль, что лошадь может понести. Может, она чуяла то же, что и животные, убегавшие из Калахари? Не приблизилось ли то, что гнало прочь диких зверей, уже достаточно близко, чтобы вызвать безумие и у здешних животных?

Он почти достиг ворот с обрушившимися башенками, когда краем глаза заметил движение на крыше главного здания. На мгновение ему показалось, будто он кого-то увидел наверху, какой-то силуэт прошмыгнул по одному из откосов крыши и сразу же исчез.

Гаупт направил Магдалену в подворотню. Ветер громко свистел в темном туннеле ворот, жалобно стонал в щелях и углах. С другой стороны ворот зловещие звуки затихли, но сила ветра оставалась прежней. Шквалы, кажется, постепенно перерастали в настоящую бурю. Гаупт надеялся, что непогода не заставит его провести ночь в поместье Каскаденов. Он знал, что Мадлен Каскаден его недолюбливала и не одобряла его решение принять на себя управление магазином умершего брата. Священник и дамское нижнее белье в ее понимании никак не могли совмещаться в этом мире.

Снова что-то мелькнуло на кровле, теперь левее, над северным крылом дома. Кто-то прошмыгнул за трубу одного из каминов. Но когда Гаупт остановил Магдалену и пристально посмотрел вверх, на крышу, он ничего не увидел, точно так же, как и до того.

Он уже хотел пришпорить лошадь, направив ее по перекопанной дороге к поместью, как кровли дома вдруг ожили. Из-за фронтонов на крышу молниеносно пролился поток серых тел. Стройные фигурки быстро карабкались по дымовым трубам, висли на зубцах и выступах и спускались по фасаду вниз. Когда Гаупт в панике огляделся вокруг, он увидел, что справа и слева на боковых крыльях дома тоже возникло движение. Бесчисленные проворные существа выскакивали из-за углов, двигаясь по бывшему саду в западном направлении. Из меховой массы раздавалось дикое гоготанье и недовольные крики, злобные и угрожающие.

Павианы! Сотни, тысячи — их число, казалось, продолжало расти. Некоторые злобно расправлялись с теми своими сородичами, которые уж слишком приблизились к ним, при малейшем соприкосновении они набрасывались друг на друга и катались по земле визжащими, барахтающимися клубками.

Магдалена запаниковала, стала на дыбы, пытаясь повернуть обратно. Повозка могла каждую секунду перевернуться. Гаупт среагировал молниеносно. Он кулем свалился с облучка, больно ударившись о землю, и тут же откатился в сторону. Он сделал это вовремя. В тот же момент лошадь оглушительно заржала и понеслась вскачь, таща за собой повозку. Она, ничего не видя, втащила повозку на покрытую гравием часть двора, кишевшего разъяренными павианами. Куда ни посмотри, везде были эти животные, скалящие клыки, клацающие зубами, визжащие и орущие.

Гаупт успел увидеть, как три озверевшие обезьяны вспрыгнули на спину мчащейся галопом кобылы. Ей удалось сбросить одну из них, но двое оставшихся впились длинными зубами в плоть лошади. Магдалена кричала как ребенок, она попробовала повернуть назад, но повалилась наземь под весом опрокинувшейся повозки и била копытами о землю.

Несколько секунд понадобилось павианам, чтобы наброситься на нее. Она скрылась под грудой волосатых тел. Гаупт увидел, как из сопротивляющейся кобылы были вырваны первые куски мяса, потом внезапно на ней оказалось так много обезьян, что их серые извивающиеся тела скрыли картину кровавой расправы.