Богиня пустыни - Кай Мейер

Несколько секунд понадобилось павианам, чтобы наброситься на нее. Она скрылась под грудой волосатых тел. Гаупт увидел, как из сопротивляющейся кобылы были вырваны первые куски мяса, потом внезапно на ней оказалось так много обезьян, что их серые извивающиеся тела скрыли картину кровавой расправы.

Гаупт медленно поднялся. Он стоял согнувшись, с опущенными руками, парализованный ужасным зрелищем, и не мог собраться с мыслями. Его взгляд скользил по окнам поместья, и на какой-то миг ему показалось, что он увидел за одним из окон лицо Адриана, в ужасе разинувшего рот и выпучившего глаза.

Гаупт закричал, призывая на помощь, но этим он добился лишь того, что павианы тотчас обратили на него внимание.

За несколько секунд они окружили его. Они надвигались, размахивая руками и щелкая челюстями, их глаза сверкали голодным блеском и страстью к уничтожению.

Ему почудилось, что время остановилось и кольцо обезьян застыло вокруг него. Все его тело горело, каждый его член болел так сильно, словно его жгло огнем. Его тело уже реагировало на то, что должно было случиться, до того, как это произошло на самом деле. Он чувствовал, как оскаленные пасти впиваются в его плоть, чувствовал, как они рвут, терзают его кожу и сосуды, разрывают внутренности. Он чувствовал все это прежде, чем его коснулось первое животное, прежде, чем они набросились на него.

А затем, когда это произошло, когда время после короткого замыкания потекло как раньше и павианы напали на него, он уже был мертв внутри, хотя это не ускорило его смерть и не уменьшило его боль. Он еще успел подумать: как необычно, как странно…

Когда Адриан вскоре после этого выскочил из дома и дважды выстрелил из винтовки своего отца в воздух, толпа обезьян вокруг Гаупта и лошади уже рассеялась. Беглецы двигались дальше, на запад, к морю, спасаясь от неведомого.

Основной поток животных иссяк, а отдельные отставшие павианы, карабкающиеся по кровле и фасадам дома, были слишком напуганы выстрелами, чтобы атаковать Адриана.

Не размышляя, он устремился вперед, мимо кровавых останков кобылы, туда, где упал Гаупт. На перерытом гравии двора полыхало звездообразное кровавое пятно с длинными тонкими лучами метровой длины. Больше ничего не осталось, никаких костей или обрывков мышц. Павианы утащили с собой остатки добычи.

Адриан, отбросив винтовку, с криком упал на колени, зарываясь пальцами в окровавленный гравий, рыдая и умоляя, до тех пор, пока не подошел Тит и, обняв, увел его в дом, прочь от приближающейся бури.

Глава 4

— Город!

Голос Кваббо вырвал Сендрин из дремоты, навеянной монотонными движениями идущего по пустыне верблюда. Она встревоженно приподнялась в седле и заморгала, ослепленная мерцающим светом.

Она не видела ничего, кроме дюн. Раскаленные добела песчаные холмы простирались до самого горизонта. След верблюда Кваббо, бегущего рысью в десяти метрах впереди нее, был единственным на гладком песке пустыни. Ничто не указывало на приближение города, не было видно никаких признаков исчезнувшей цивилизации.

— Здесь ничего нет, — проворчала она и опустилась в седло.

— Ты просто должна всмотреться, — приказал ей Кваббо.

Она рассерженно вытерла рукавом пот со лба и дала глазам возможность постепенно привыкнуть к яркому свету. Очень медленно, словно защищаясь от чужих взглядов, из белого песка показались очертания каменных фрагментов; грани и вершины которых поднимались над песком на высоту поднятой руки. Песчаные бури отшлифовали их поверхности, но чем дольше Сендрин смотрела, тем отчетливее она узнавала медную окраску горной породы.

Енох. После недель испытаний она наконец была у цели. Но ее постигло огромное разочарование. Это все, что осталось от города Каина? Только несколько каменных блоков, почти полностью погребенных в песке?

— Ты еще не у цели, — возразил Кваббо.

Она уже очень давно перестала реагировать на то, что он читал ее мысли, когда ему вздумается. Ты сказал, что это — город;

— О да! Город, который ты называешь Енохом. Мы стоим на его краю. То, что ты здесь видишь, — верхушки и зубцы его башен. Но твоя цель не Енох. Наш путь еще не закончен.

— Что ты хочешь этим сказать? — раздраженно спросила она.

— Прислушайся! Что ты слышишь?

В первый момент она подумала, что должна внимательно слушать тишину пустыни. Но затем она поняла. Он имел в виду женский голос, звучащий в ее сознании. Она уже так к нему привыкла, что почти не обращала внимания на его призывы. Хотя теперь голос звучал очень близко, громче, интенсивнее, требовательнее, он шел вовсе не из руин.

Кваббо прав. Необходимо было продолжать поиски.

— Скажи мне, наконец, правду, Кваббо! Куда мы едем? — Из-за усталости и охватывающего ее равнодушия ей показалось, что она получит правдивый ответ. — Ты никогда не говорил, что мы ищем что-то другое, не Енох.

— Ты никогда не спрашивала об этом, — схитрил он.

— Не пытайся поймать меня на слове.

— Я и не собираюсь это делать.

Она подъехала к нему.

— Что это значит? Почему ты что-то скрываешь от меня?

Сан покачал головой.

— Ты — белая шаманка. У меня не может быть от тебя никаких тайн. Твоя сила тысячекратно превышает мою.

— Вот как? — резко бросила она. — Почему тогда я не чувствую ее, эту мощную силу?

Разумеется, это не совсем соответствовало истине. Сендрин чувствовала силу внутри себя, пожалуй, она все возрастала после ритуала инициации шамана. Она была еще жива, и это было лучшим доказательством ее силы — в противном случае она не смогла бы перенести этой поездки по Калахари и давно бы умерла, обессилевшая или обезумевшая. Но она не могла понять, в чем ее способности превосходили талант Кваббо, более того, она полностью подчинялась его силе, хотя он постоянно внушал ей обратное.

Как обычно, он и на этот раз не ответил на ее вопрос. Вместо этого он только сказал:

— Мы должны проехать верхом еще немного.

Сендрин наморщила лоб.

— Есть ли смысл, если я спрошу тебя, как далеко нам ехать?

— Есть ли смысл? — широко ухмыльнулся он. — Если ты имеешь в виду, может ли вопрос сократить путь, тогда…

— Кваббо!

Он засмеялся, его смех напоминал кудахтанье.

— Ну хорошо. Уже недалеко. Самое большее еще полдня верховой езды.

Сендрин не услышала его последних слов. Внезапно ее пронзила одна мысль.

Вот он, Енох, — ясно осознала она. — Это здесь производил раскопки Селкирк. Это здесь сотни людей умерли из-за его фанатизма.

И в тот же момент, когда в ее сознании возникли видения, те же самые, какие пробудил в ней дневник Селкирка, ее охватило хорошо знакомое ощущение головокружения, отвращения и беспомощности. Мир за доли секунды свернулся у нее перед глазами в крохотную пылающую точку, затем снова развернулся, но только на первый взгляд остался тем же самым.