Богиня пустыни - Кай Мейер

Эти слова услышали не только люди, но и Смерть, и она возрадовалась от таких слов, потому что была жадной и ненасытной, и мысль о большой добыче, свалившейся на нее, делала ее счастливой.

Вскоре после того к людям прибыл хамелеон и торжественно объявил настоящее послание, с которым Создатель отправил его в путь. «Ни один человек не умрет навсегда», — сказал он. Но люди, слушавшие его, высмеяли хамелеона: «Мы верим тому, что рассказал нам Змей, так как он прибыл к нам первым». Затем они позвали Змея, чтобы сообщить ему о предполагаемом обмане хамелеона. Змей радовался своей победе и кричал: «Только мои слова исходят от Создателя! Только я несу вам правду!»

Тогда хамелеон очень разгневался. Он схватил Змея и потащил его с собой вверх, на Дерево жизни, проделав с ним весь длинный путь до трона Создателя. Тот выслушал, что произошло, и обвинил Змея во лжи и обмане. Но он сказал также: «Я не могу исправить свершившуюся несправедливость. Змей первым побывал у людей, и то, о чем он объявил, отныне остается в силе. Смерть уже выползла из своего убежища и убивает людей, так как она уже знает новость и верит в то, что она поступает правильно». Змей издевательски засмеялся, услышав это, так как он уже считал себя выигравшим спор. Но Создатель еще не закончил говорить. «Ты, Змей, будешь наказан за то, что натворил. Отныне все люди должны будут ненавидеть тебя, и так сильно, что станут убивать тебя, лишь только ты попадешься им на глаза». Так и происходит: люди умирают и никогда не возрождаются вновь, и каждый, кто видит змею, хватает свое копье и пронзает ее насквозь.

Пока Кваббо говорил, изображения на стенах грота, казалось, оживали перед глазами Сендрин, исполняя странный танец, который, похоже, подтверждал слова сана. Но теперь, когда он закончил, фигуры людей и животных снова застыли в их первоначальном виде. Сендрин смотрела на все, как во сне.

— Все это скрывается в таком простом рисунке? — озадаченно спросила она и посмотрела на три примитивных рисунка, выбитых в камне, — змея, человека и хамелеона.

— О да, — подтвердил Кваббо, — эта история и еще много других. Если бы у нас было достаточно времени, они сами рассказали бы тебе обо всем, тебе нужно было бы просто всмотреться в картины.

— Сила взгляда? — неожиданно спросила она.

Кваббо кивнул, затем отвернулся и пошел вдоль стены, погрузившись в изучение росписей.

Сендрин задумалась, надо ли было ей следовать за ним, затем решила все же попытаться понять это загадочное место самостоятельно. Вскоре она обнаружила еще более чудесные изображения. На некоторых из них легко можно было узнать Змея, на других он скрывался под чужими обличьями.

Наконец — она, должно быть, уже полчаса, если не больше, бродила вдоль стен — Сендрин наткнулась на рисунок, который особенно очаровал ее. Он изображал странную геометрическую конструкцию — несколько колец, соединенных между собой вибрирующими линиями, которые шли снаружи к центру самого маленького кольца и оттуда уходили вниз.

Хотя рисунок показался ей ничего не значащим, Сендрин вскоре поняла, что перед ней схематическое изображение вихря, точнее, схема движения его воздушных потоков!

Но это было невозможно! Как саны, которые нанесли эти росписи столетия или тысячелетия назад, могли обладать такими знаниями?

Кваббо стоял рядом с нею.

— Великий Змей, — тихо проговорил он. — Ты нашла его.

— Это невероятно, — вырвалось у нее. — И выглядит как научная иллюстрация, своего рода чертеж. Кроме того, это единственная здесь объемная картина. Все остальные плоские.

— Простое изображение такой сложной вещи, — проговорил он, пожимая плечами. — Здесь все такое.

Но Сендрин сделала еще одно открытие. На скале, ниже вихря, был выцарапан маленький человечек, гораздо меньший, чем на остальных изображениях, очевидно, это была тщетная попытка передать правильное соотношение размеров человека и божественной силы.

— Я знаю эту картину, — проговорила она беззвучно. — Я видела это в моих снах. Мужчина, за которым следует буря. Ведь это он, не так ли?

— Это он, — подтвердил Кваббо. — Первый проклятый.

— Первый, — повторила она задумчиво.

— Строитель Первого Города, — сказал Кваббо. — Тот, кто взял в жены свою собственную мать. Тот, кто убил своего брата.

— Каин…

— Это одно из многих имен одного и того же мужчины.

Сендрин не могла оторвать взгляд от рисунка.

— Он ведет Змея по пустыне. Он его создал?

— У Великого Змея только один господин, — возразил Кваббо, покачав головой, — Создатель. Ему он обязан всем, хочет он того или нет. Этот — он ткнул пальцем в крохотную фигурку у основания вихря — никому не господин и ничей слуга. За то, что он совершил, он был наказан бессмертием, проклят вечным путешествием по миру. Великий Змей следует за ним, он — сторож. Куда идет тот, туда идет и Змей. С первых дней сотворения мира он бродит по бескрайним пустыням, и за ним Великий Змей тянет след разрушения. Он — часть того зла, которое скрывается и в других змеях, — и в том, который опередил хамелеона, и в том, что некогда соблазнил дух женщины вкусить яблоко. Создатель использует Змея, чтобы наказать братоубийцу.

— Мужчина, которого я видела в моих снах, действительно Каин?

— Ну конечно, это братоубийца.

— Чего он хочет? Почему он покидает пустыню?

— Это часть его наказания, часть его проклятия. В эти дни много чего собирается воедино, связывается много нитей, — указательным пальцем он провел по линиям, проходящим от внешнего кольца эскиза вихря к его центру. — Многие, многие нити, — тихо пробормотал он.

— Но почему именно сейчас? — захотела знать Сендрин.

— Ты — шаманка. Твое присутствие в доме Каскаденов разбудило в камнях скрытые силы, ты своим присутствием пробудила дыхание Великого Змея. Поверь мне, ты поймешь это, по крайней мере кое-что тебе станет ясно. Камни полностью пропитаны жизнью тех, кто живет в доме. Они являются как бы маяками в темноте, которые указывают путь Змею и его пленнику, — Кваббо взял ее руку и легонько погладил ее. — Это началось, Сендрин, — прошептал он, — сразу после твоего прибытия.

Поток животных за три дня уменьшился. По долине теперь иногда проходили лишь отдельные небольшие стада. Земля восточнее Ауасберге, должно быть, опустела, вся жизнь там, наверное, прекратилась.

Адриан бродил вокруг поместья и задумчиво рассматривал произведенные опустошения. Сначала саранча, затем массовое бегство животных. От садов и виноградников мало что осталось. Накануне долиной прошло стадо буйволов, вытоптало до основания все, что еще оставалось после других животных, и утрамбовало землю.