Графиня Шатобриан - Генрих Лаубе

«Все кончено для тебя!» – подумал с отчаянием король под влиянием тоски, давно наполнявшей его сердце вследствие продолжительного заключения. Ему казалось, что только одна могила может успокоить его. Слезы подступили к его глазам, и он, который никогда не мог отказать себе в мелочах, готов был на высшее самоотречение, на какое только способен человек. Он решил навсегда отказаться от власти и остаться до смерти пленником в Альказаре. После всех испытанных им несчастий он хотел испытать наибольшее, которое только могло постигнуть его, так как в этом видел некоторое удовлетворение своей гордости. Решившись на геройский подвиг, он встал со своего места и вошел к комнату с балконом. Встреча с Бурбоном больше не тревожила его. Он уже не считал себя властелином Франции – какое ему было дело до измены вассала?

Неожиданное появление короля еще более усилило смущение собравшегося общества, которое все еще не могло опомниться после предыдущей сцены. Франциска, бледная как смерть, сидела неподвижно в кресле; Маро стоял около нее и казался расстроенным; на лице Монморанси можно было прочесть сдержанный гнев. Бурбон едва ли не был в более тревожном состоянии, нежели все остальные; он заметно состарился в последние два года, седые волосы пробивались на его висках, он стоял среди комнаты и с испугом отступил назад при появлении короля. Маргарита ходила взад и перед по комнате быстрыми шагами; увидя своего брата, она бросилась к нему навстречу со словами:

– О Франциск! Что делается на свете! Везде видишь одну измену и низость!

– Чем кончились ваши переговоры? – спросил король спокойным голосом.

– К стыду императора, он ожидает только окончания назначенного срока, чтобы подвергнуть меня заточению.

– Поблагодари герцога за доставленное им свидание и простись с ним. Ты не должна терять ни одной минуты; мне также необходимо окончить одно важное дело до твоего отъезда.

На суровом лице Бурбона заметна была борьба противоположных чувств. Он казался растроганным и сделал нерешительное движение, как будто хотел подойти к королю и броситься к его ногам. Но король Франциск остановил его порыв величественным движением руки. Бурбон опустил голову; две тяжелые слезы скатились по его загорелым щекам на черную курчавую бороду. Но он овладел собой и, поцеловав руку герцогини Маргариты, поспешно вышел из комнаты.

– Бог да благословит вас, Бурбон! – сказала ему вслед герцогиня взволнованным голосом, задумчиво глядя на дверь, за которой раздавались его тяжелые шаги.

– Позаботься о лошадях, Маро! – сказал король. – Герцогиня уезжает через час. А вас, господин прелат, я попрошу немедленно написать одну бумагу.

– Что ты хочешь делать, Франциск?

– Я считаю необходимым сделать одно распоряжение.

Маро ушел. Флорентин поставил свечи на письменный стол, стоявший в углу; король подошел к прелату и несколько минут шепотом говорил с ним. Маргарита и Монморанси следили за ними с возрастающим беспокойством; на лице Флорентина выразилось удивление; король, по-видимому, возражал ему и несколько возвысил голос. Одна Франциска сидела неподвижно и смотрела на пол, не принимая никакого участия в том, что происходило вокруг нее.

– Садитесь и пишите. Без противоречий! – сказал вслух король.

Флорентин повиновался; на лице его выразилось затаенное удовольствие.

Король Франциск, опираясь на высокую спинку кресла, на котором сидел прелат, что-то тихо диктовал ему. Наконец бумага была написана, оставалось подписать ее.

Король прочитал бумагу и молча положил ее назад; затем подошел к полуоткрытой двери балкона и задумчиво посмотрел на мрачное и бурное ночное небо.

– Что ты хочешь делать? – спросила еще раз Маргарита.

– Увидишь! – ответил король и, бросив беглый взгляд на Франциску, вернулся к письменному столу и подписал бумагу.

– Снимите копию, господин прелат, – сказал он и, взяв сестру под руку, остановился с ней перед дверью балкона.

– Ты свезешь эту бумагу матери, – продолжал король, – и скажешь ей, что она должна в точности исполнить мой приказ.

– Какой приказ?

– Ты сейчас узнаешь! Благодарю тебя за твою неизменную привязанность ко мне. Сохрани ее и в будущем; она мне нужнее, чем когда-либо.

– Мой дорогой Франциск, что с тобой?

– Вы, кажется, кончили, господин прелат? Прочитайте вслух то, что вы написали.

Флорентин встал со своего кресла и прочитал бумагу:

«Мы желаем и предписываем нижеследующим непреложным эдиктом, чтобы отныне наш достойный и возлюбленный сын Франциск был объявлен французским королем, коронован и помазан на королевство и чтобы мои бывшие подданные повиновались ему, как настоящему королю».

Когда прелат кончил чтение эдикта, ужас и удивление изобразились на лицах слушателей. Маргарита, графиня Шатобриан и Монморанси в один голос умоляли короля отменить свое решение; но он был непоколебим и объявил, что его отречение от престола неизменно. Маргарита, не помня себя от горя, опустилась на кресло; мысль о вечной разлуке с любимым братом приводила ее в отчаяние. Франциска судорожно схватила руки короля и проговорила сквозь слезы:

– Позволь мне, по крайней мере, остаться при тебе, чтобы я могла разделить твою участь до твоей смерти!

Король был тронут, но тотчас же овладел собой и, отстранив ее от себя, проговорил равнодушным тоном:

– Графиня Шатобриан, вы окончательно убедили всех нас, что не стоите любви французского короля. Прошу вас завтра же выехать из этого дома; я желаю остаться один в Альказаре.

С этими словами король Франциск вышел из комнаты, вздрогнув от крика отчаяния, который вырвался из груди несчастной женщины.

Глава 14

В юго-западной Франции, несколько ниже Рошфора, вливается в океан малоизвестная река Шаранта, узкая, но глубокая на всем протяжении. Берега ее чрезвычайно живописны, направо и налево тянутся роскошные луга, прерываемые холмами и группами деревьев. Древние рыцарские замки, составляющие редкость в остальной Франции, отражаются в зеленоватой чистой воде своими первобытными формами. Между ними возвышается и старинный Тальебург со стенами из светло-серого песчаника, который упоминается в романсах времен Людовика Святого. Окружающая местность носит название Сентонж и в ней главный город – Сент. Римляне оставили тут много следов своего существования; и все вместе – воспоминания о разных исторических эпохах, удаление от большой дороги, тихая могучая река, богатая растительность – производит неотразимое впечатление. Здесь более чем где-нибудь романический герой мог искать отдыха после всех испытанных им бурь и разочарований и наслаждаться природой под раскидистыми ветвями роскошных лиственных деревьев. Три мили вверх от Сента, на холме у самой реки, расположен был замок Коньяк. С северной стороны из Узких окон замка открывался вид через реку на зеленые луга, окруженные буковыми лесами. С южной стороны отлогий склон холма примыкал к обширному парку с вековыми деревьями и длинной вязовой аллеей посредине. Местечко Коньяк, расположенное у подножия холма, было почти закрыто зеленью парка. Под одним из вязов этого парка, как известно, родился король Франциск I; в этом замке прожил он свою первую молодость. Сюда стремился он теперь душою из мрачного Альказара, который казался ему еще печальнее и уединеннее после памятной для него ноябрьской ночи. Когда нам кажется, что мы кончаем наше земное странствование, мы всего охотнее возвращаемся мысленно к началу нашей жизни, подобно раненому зверю, который, напрягая свои последние силы, стремится достигнуть кустарника, где он некогда находил себе спокойствие и безопасность.