Око Силы. Вторая трилогия. 1937–1938 годы - Андрей Валентинов

– Николай? – в голосе комбрига было легкое презрение. – Да катился бы он к чертям! Его скоро спишут в расход, но до этого он успеет наломать дров. Не беспокойтесь, Михаил, в моем хозяйстве вас не тронут. Если что, обращусь к товарищу Иванову – не откажет. Слыхали о таком?

Ахилло кивнул: слыхал. Иванов, он же Салин, он же Чижиков, он же Коба, он же Сталин… Высоко, летает товарищ Волков!..

– Договорились? – комбриг встал, холодная рука слегка коснулась плеча Михаила. – Тогда собирайтесь, пора…

Ахилло уже хотел было согласно кивнуть, но внезапно замер. Он отказался уйти с Седым – для того, чтобы служить Волкову? Вот значит, чего стоят его принципы. Запахло смертью, и он, Микаэль Ахилло, готов на все…

Михаил тоже встал – теперь они стояли лицом к лицу.

– Прошу прощения, товарищ майор госбезопасности. У меня срочная работа. Если вы не возражаете…

В пустых светлых глазах мелькнуло удивление.

– Вы не умрете героем, Михаил! Даже если прострелите себе висок, они найдут вас и на том свете.

Горло пересохло. Ахилло понимал, что краснолицый говорил правду.

– Знаю… И все равно – с вами не хочу. Уходите!

Их глаза встретились, на миг Михаилу стало холодно, словно его обдало ледяным ветром, но Волков первым отвел взгляд:

– Как хотите, капитан. Что ж, каждому свое…

Дверь захлопнулась, Ахилло рухнул на стул и закрыл глаза. Он чуть не поддался. Но Михаил понимал: достаточно сделать лишь шажок, пусть самый маленький, а дальше придется идти до конца. А что там, в конце, он знал…

…Уже полгода Ахилло искал неуловимого Генриха, раскинувшего агентурную сеть по всей Столице. Осторожный разведчик не оставлял следов, арест отдельных агентов не мог разрушить всей паутины. Но летом 36-го Михаилу, тогда еще лейтенанту, повезло. Захваченный с поличным шифровальщик Генерального Штаба начал давать показания. Резидента он не знал, но среди прочих назвал фамилию одного из завербованных «Ниловым», помощником Генриха. Тот, будучи арестованным, поспешил признаться. Он действительно был связан с «Ниловым», более того, он знал его настоящую фамилию и адрес. Опергруппа помчалась на квартиру, но обнаружила на дверях сургучные печати. Случилось то, что вполне могло произойти в эти месяцы. «Нилов» был арестован, но не за шпионаж, а как «тайный троцкист» и «двурушник». Ахилло, просмотрев следственное дело и узнав, что тот получил причитавший ему «червонец», совершенно успокоился и написал рапорт, прося доставить осужденного в его распоряжение. И только ставя подпись, он обратил внимания на несущественную мелочь. «Нилов» был осужден не просто на десять лет, а на десять «без права переписки». Что это означало на практике, лейтенант Ахилло хорошо знал…

Он бросился к начальству, надеясь успеть, но было поздно. Группу «контрреволюционеров-троцкистов», куда попал «Нилов», только что отправили для «спецобработки».

Ахилло добился приема у замнаркома, получил нужную визу и, взяв машину, помчался куда-то на окраину Столицы. В местах «спецобработки» бывать еще не приходилось, и лейтенант поневоле чувствовал неуверенность и страх. Успокаивало одно: «Нилов», почуяв неизбежную гибель, тоже станет сговорчивее.

Шофер привез его к небольшой заброшенной часовне. Подоспевшие караульные, увидев подпись на рапорте, козырнули и провели лейтенанта через пустой подвал к большой металлической двери. Разводящий повернул ключ в замке. На Михаила дохнуло холодной сыростью – за дверью был вход в подземелье. Ему выделили сопровождающего, молодого сержанта с фонарем. Шли быстро, ориентируясь по значкам, нанесенным масляной краской прямо на мокрых стенах. Каждую секунду Ахилло ожидал отдаленного эха выстрелов, но вокруг стояла странная, глухая тишина, лишь вдалеке слышался легкий стук – где-то капала вода. Михаил, боясь опоздать, прибавил шагу. Сержант отставал, лейтенант оглянулся и увидел, что молодого паренька трясет от страха.

Вскоре они оказались в небольшой, вырубленной прямо в скале комнатке, где стоял старый стол, два стула и несгораемый шкаф. Тут было пусто, но за дверью, которая вела куда-то вглубь подземелья, горел неровный, трепещущий свет. Сержант козырнул и, не дожидаясь разрешения, поспешил обратно. Ахилло невольно поежился, достал свой рапорт с резолюцией замнаркома, поправил на всякий случай портупею и открыл дверь.

Здесь было не так темно. В уши ударил странный звук, будто где-то поблизости били доской о доску. Лишь пройдя несколько метров, лейтенант сообразил, что это удары ладоней. Там, за поворотом, аплодировали – мерно, в такт, отбивая странный неровный ритм. В глаза ударили лучи света: несколько фонарей висели на стенах или были поставлены прямо на землю. В небольшом четырехугольном зале вдоль стен стояли десятка два крепких парней в одинаковых черных куртках. Ладони отбивали такт, под который в центре зала танцевали двое – мужчина и женщина. Их лица терялись в полутьме, но Михаил сразу же отметил, что танец был какой-то странный. Неуверенно переступали ноги, не в такт дергались руки, голова женщины была закинута назад. «Черные куртки» бить в ладоши, и тут Ахилло почувствовал, как к горлу подступает ком: на груди женщины он разглядел большое пятно. Кровь уже успела свернуться, в лучах фонаря она казалась черной…

– Чего тебе, лейтенант? – широкоплечий верзила недружелюбно глядел на непрошеного гостя. В холодных неживых глазах горела ненависть.

– Вот…

Спасительная бумага явно удивила верзилу. Он бегло проглядел ее, буркнул: «Жди тут» и неторопливо направился куда-то вглубь, где темнела еще одна дверь.

Танец продолжался. Сомнений не было, эти двое давно мертвы. Пули пробили женщине грудь, прострелили мужчину насквозь, но мертвецы двигались, неведомая сила заставила их танцевать на потеху нелюдям в черных куртках. Тем было весело: смех то и дело переходил в гогот, на красных, налитых кровью лицах блуждали ухмылки…

– Отставить! – негромкий голос донесся откуда-то из глубины. Аплодисменты стихли, «черные куртки» замерли, а те, что танцевали, медленно, с глухим деревянным стуком опустились на пол. Рука мужчины легла на голову его спутницы, словно пытаясь защитить от поругания. В дальнем проходе стоял кто-то высокий, широкоплечий. Резкий жест рукой, и «черные куртки» выстроились в два ряда вдоль стены. Широкоплечий бросил быстрый взгляд на лежавшие посреди зала трупы и шагнул вперед.

– Слушаю вас, лейтенант!

Говорить не было сил. Ахилло протянул бумагу. Светлые глаза скользнули по гостю, на пунцовом лице мелькнула усмешка:

– Первый раз здесь?

Михаил кивнул. Краснолицый повертел бумагу в руках:

– Поздновато!.. Ну пойдемте, Михаил…

Они прошли мимо трупов, перешагнули невысокий порог и оказались в еще одном зале – на этот раз огромном. Несколько фонарей освещали лишь небольшую его часть, остальное заливала тьма.

– Что с вами? – краснолицый явно почувствовал, что лейтенанту не по себе.

– Н-ничего, – выдавил из себя Ахилло.

– Привыкайте! Папиросу?

От первой же затяжки стало легче, увиденное сразу же показалось дурным сном.

– Не обращайте внимания! Ребята решили немного повеселиться… Ну, где наш шпион?

Он направился к дальней стене. Луч фонаря упал на неподвижную груду тел. Их убили недавно, в воздухе еще плавал сырой запах крови. Многие умерли не от пуль – кровь запеклась на огромных рваных ранах. Ахилло прикрыл глаза…

– У вас есть его фото? Давайте…

«Нилова» нашли быстро, он лежал сбоку, придавленный чьим-то трупом.

– Вот что, – решил краснолицый. – Возвращайтесь в Главное управление. Завтра я составлю рапорт и перешлю. На чье имя?

– На имя Фриневского…

Все было бесполезно. Михаил опоздал, и рапорт был нужен лишь для подтверждения этого невеселого факта.

– Что вы хотели из него вытрясти?

Ахилло пожал плечами:

– Он знал резидента. Настоящую фамилию, адрес, явку… Да что теперь!..

Назавтра лейтенант собрал группу, чтобы начать все сначала, но внезапно его вызвали к замнаркома. Вскоре в руках Михаила оказался рапорт командира спецотряда «Подольск» комбрига Всеслава Игоревича Волкова. Там было все: фамилия Генриха, его адрес и даже место тайника, который группа искала уже второй месяц. Ахилло не поверил своим глазам, но тут же вспомнил тех, плясавших под мерный удары ладоней. Осужденный и расстрелянный «Нилов» не смог отмолчаться даже после смерти…

Теперь, когда собственная гибель уже стояла у порога, Михаил понял: его не оставят в покое. В смерть не уйти. Живой ли, мертвый, он расскажет все: номер подъезда, где прятали спасенных, подробности их встречи с Карабаевым, с его «земелей». Его не отпустят – как не отпустили Веру Лапину. Теперь он начал догадываться, что случилось с Сергеем Пустельгой…

Ахилло достал револьвер и несколько раз провернул барабан. Патронов хватало. Можно уйти сейчас, неожиданно, добраться до ближайшей железнодорожной станции, затеряться где-нибудь в глухой деревеньке. Нет, найдут и там! Агента «Вандеи» капитана Ахилло настигнет железная рука советского правосудия… Привычная, глупая формулировка вдруг показалась чем-то реальным: холодная ладонь впивается в горло, останавливает дыхание…