Око Силы. Вторая трилогия. 1937–1938 годы - Андрей Валентинов

– Гражданин Седой, но ведь «Вандея» не спасает таких, как я, «малиновых». За что такая честь?

– Вам объяснят, – Михаилу показалось, что Седой улыбается. – Мы не судьи, мы лишь спасаем тех, кого еще можем…

С каждым словом капитан чувствовал, как на душе становится легче. Его не бросили! В этом страшном мире есть еще Бог, в которого он, Микаэль Ахилло, осмеливался не верить! Да, Бог есть! Его спасут. Гонимые, затравленные люди выручат «малинового» волка…

– Нет…

Слово вырвалось неожиданно, само собой. Михаил глубоко вздохнул и повторил:

– Нет, не поеду… Спасибо вам, но… Я не имею права. Мы – враги. Я служил этой власти. Вы – боролись…

– Почему вы думаете, что мы враги? – удивился подпольщик. – Я член партии с 17-го, никогда из нее не выходил и не выйду. Мы верим, что эти искривления когда-нибудь кончатся и партия во всем разберется. Но для этого нужны живые, а не мертвые! Вы – тоже нужны, Михаил Александрович…

Ахилло кивнул. Да, кто-то обязан уцелеть, выжить. Наверняка он понадобиться подполью. Но…

– Нет, – повторил он. – Не имею права. Пусть я не пытал, не насиловал, не грабил, но я из той же стаи. Мне не было больно, когда они творили зло. Я должен получить свое…

Седой задумался, качнул головой:

– Это – буржуазный индивидуализм, товарищ Ахилло. Вы коммунист и должны быть выше интеллигентских слабостей. Ваша жизнь важнее…

Михаил отвернулся. Чья жизнь? Волка? Полицейской ищейки?

– Спасибо. Если можно, помогите отцу… И еще… У вас в Доме на Набережной, в последнем подъезде, живет семья Шаговых – отец и дочка. Не забудьте их…

Седой бросил на капитана внимательный взгляд:

– Шаговы? Вчера мы их переправили. Но может, вы все же…

Ахилло почувствовал: еще секунда – и он согласится. Но чувство справедливости взяло верх. Он выбрал свою дорогу и обязан пройти ее до конца. Он не сможет пожать руку тому, кого выслеживал. Он грешен, а за грехом следует воздаяние. Умирать страшно, но тем, кто погиб по его вине, было еще страшнее…

Отец встретил Микаэля недоуменным взглядом, ожидая пояснений, но капитан не стал ничего рассказывать. Мелькнула мысль немедленно посоветовать отцу скрыться, но Ахилло знал, что старый актер не уйдет, не бросит сына…

За ужином Ахилло-старший еще раз попытался расспросить о делах, но Михаил сослался на усталость и, даже не выпив чаю, ушел в свою комнату. Закрыв дверь на задвижку, он быстро пересмотрел бумаги. Капитан помнил старое правило: разведчик, заботящийся о своем архиве – самоубийца. Он сжег в пепельнице несколько писем и старых фотографий. Взгляд упал на стопку бумаги. Несколько дней назад Ахилло думал написать о Доме на Набережной, затем – о Теплом Стане. А что если написать сейчас? И не в Большой Дом…

Михаил сел за стол. Рука быстро вывела: «Я, капитан Ахилло, считаю необходимым сообщить о некоторых важных фактах…» Он отложил ручку, перечитал незаконченную фразу и отодвинул листок в сторону. Писать было некому, а главное – не поможет. Подполье бессильно, им надо думать не об опытах Тернема, а о собственном безопасности. Передать сведенья на Запад? Эмигрантам, в парижские газеты? Но как? Да и не поверят, сочтут очередной «уткой» из страны большевиков. Если бы найти нужных людей здесь, спокойно все обдумать, наметить план. Но – поздно, он никуда не напишет и никому ничего не скажет. Поздно…

Ахилло лег на диван, не раздеваясь, чтобы не стоять перед незваными гостями в подштанниках. Странно, но он заснул сразу и спал крепко, без сновидений. Разбудил отец. Было утро, а под окном ждала черная машина, присланная из Теплого Стана.

Михаил совсем забыл об этом, хотя еще вчера созвонился с капитаном госбезопасности, который в эти дни замещал Волкова. Требовалось оформить очередную кипу бумаг о пребывании ЗК Гонжабова в ведомстве «лазоревых». Совсем недавно ему казалось очень важным узнать что-то новое о пребывающем в секретной командировке бхоте, но теперь любопытство исчезло, дела бывшего коминтерновца его уже не касались. «Умирай спокойно, капитан», – сказал на прощание узкоглазый убийца. Но покоя не будет. Он, Михаил Ахилло, действительно послужил тому, неведомому, кого бхот называл Владыкой. И от этого умирать будет еще тяжелее.

Все же капитан решил ехать. Так было лучше, иллюзия дела позволяла на время забыть о неизбежном. Глядя на мелькавшие за окнами автомобиля дома, Ахилло пытался рассуждать спокойно. В конце концов, еще не все потеряно: он жив, здоров, свободен и даже вооружен. Надо быть совершенным фанатиком или полным дураком, чтобы, подобно кролику, ждать приближения удава. Вчера он поступил верно и не поехал с Седым, но капитана хорошо учили, он знает, как прятаться, как менять внешность, доставать документы. Он может перейти границу, затаиться… Будут, конечно, искать. Большой Дом бросал на поиски таких беглецов все силы, не спасали ни опыт, ни осторожность. Этим летом пытался скрыться нарком Украины Успенский – инсценировал самоубийство, одновременно пустив слух, что собирается бежать в Чехословакию, а сам залег на «дно» где-то в Сибири. Не помогло! Выследили, доставили в Столицу… Но ведь были другие, удачливые. Ведь скрывается уже который год неуловимый Владимир Корф!

…И все-таки, это тоже не выход. Бежав, Ахилло станет изменником – настоящим, а не «липовым». И тогда в последний свой час он не сможет честно смотреть смерти в глаза…

В Теплом Стане царила странная тишина. Коридоры были пусты, даже охраны стало поменьше. Очевидно, в эти дни здесь произошло нечто важное, и теперь все решили слегка перевести дух. Невольно зашевелилось любопытство: что тут было? Новый эксперимент Тернема? Впрочем, спросить было некого, да никто и не собирался отвечать на подобные вопросы. Уже знакомый Михаилу капитан госбезопасности предложил присесть и долго объяснял, какие именно бумаги требуются, как их писать и в скольких экземплярах. Ахилло кивал, прикидывая, что работа может занять целый день. Тот, похоже, понял и, усмехнувшись, достал из толстой папки готовый комплект – документы какого-то зэка, уже оформленные по всем правилам. Оставалось поблагодарить, пообещать никому не рассказывать и направиться в свой кабинет, дабы приняться за дело.

…Все это время Михаила не покидала одна и та же мысль: если за ним приедут из Большого Дома, то будут ли брать прямо на объекте или «коллегам» придется сторожить у входа? Последнее, несмотря на безнадежность ситуации, почему-то развеселило: «малиновые» будут мерзнуть под холодным ноябрьским снежком, не решаясь переступить границу чужой «епархии»! Не попроситься ли здесь переночевать, хотя бы в камере Гонжабова?..

Некоторые документы требовались в нескольких экземплярах, и Ахилло попросил принести ему в кабинет пишущую машинку. Печатать пришлось самому, поскольку на каждой бумаге стоял гриф «Совершенно секретно». Работа шла медленно, приходилось следить, чтобы не попасть по соседней букве. Капитан постарался сосредоточиться и даже не услыхал, как дверь начала медленно отворяться…

…В комнате кто-то был. Ахилло провел ладонью по лицу, устало оглянулся…

– Бросайте эту ерунду, Михаил!

Комбриг Волков стоял посреди комнаты в своей обычной серой шинели с саперными петлицами. На боку болталась командирская сумка – краснолицый явно куда-то собрался.

– Я работаю, товарищ комбриг…

Волков покачал головой, придвинул стул и сел рядом. Красная, словно ошпаренная, рука легла поверх бумаги.

– Не валяйте дурака! Приказ о вашем аресте подписан, за вами приедут часа в три пополудни. Решили брать здесь – меньше шуму…

– Спасибо, что предупредили.

Холод сковал руки. Значит – все…

– Не за что! – Волков дернул щекой. – Не изображайте философа, Михаил, у вас плохо получается! Имейте в виду, Ежов почему-то на вас особенно зол…

Ахилло пожал плечами. А если и не особенно? Какая разница?

– И что думаете делать?

Капитан внезапно понял, что краснолицый пришел не зря, не только для того, чтобы понаблюдать за обреченным.

– Вчера мне предложили бежать..

– Коллеги или подполье? – по пунцовому лицу промелькнула усмешка.

– Подполье.

– Отказались? Разумно: стать крысой не лучший выход, как и пуля в висок. Вы контрразведчик, а не гимназист, проигравшийся в карты. Слушайте… Мне придется уехать. Сначала на Дальний Восток, а там и подальше. Я зашел за вами, Михаил!

– Зачем я вам?

Вопрос показался лишним, пустым. Значит, понадобился. Разве дело в этом?

– Будет интересная работа, – комбриг оскалился. – Вам понравится. Это не девочкам иголки под ногти загонять! Собирайтесь, поехали…

– А как же Ежов?

Ахилло вдруг почувствовал, что начинает поддаваться. Это был выход – и куда лучший, чем пуля в висок. Главное – вырваться, переждать страшное время…

– Николай? – в голосе комбрига было легкое презрение. – Да катился бы он к чертям! Его скоро спишут в расход, но до этого он успеет наломать дров. Не беспокойтесь, Михаил, в моем хозяйстве вас не тронут. Если что, обращусь к товарищу Иванову – не откажет. Слыхали о таком?