Поэтические воззрения славян на природу (Том 1) - Александр Афанасьев

______________

* По ассирийско-вавилонскому мифу, огромное небесное яйцо было положено в реку Евфрат и высижено голубем.

** Щапов, статья последн., 4; Терещ., IV, 91-92.

*** Der Ursprung der Myth., 28.

**** Щапов, 89.

***** Ж. М. Н. П. 1846, III, ст. Грим., 159; Эман, 2-3; Рус. Веста. 1862, III, ст. Бусл., 43-44.

****** Шлейхер, 196.

******* Штир, 7.

******** Времен., XV, 14: "О ходу в персид. царство Котова"; см. .также Москв. 1855, XXIII-IV, 25 (о горцах).

********* Ак. Юрид., стр. 357.

********** Полтав. Г. В. 1841, 18; Вест. Р. Г. О. 1859, VII, 105.

*********** Иллюстр. 1846,333.

************ Москв. 1852, XIX, 99; Сахаров., II, 30; Нар. сл. раз., 161-2; Рус. прост, празд.. Ill, 16. Литовцы, выгоняя весною овец в поле, кладут на пороге несколько яиц; если овцы разобьют их, то стадо в продолжение лета уменьшится, а нет - то умножится (Черты литов. нар., 96).

************* Записки Авдеев., 140; Послов. Даля, 1037.

************** Ч. О. И. и Д. 1865, IV, 251.

Стихийные силы природы - даже тогда, когда были олицетворяемы в человеческих образах - удерживали за собой мифическое родство с птицами. Богам своим язычник нередко придавал смешанные формы человека и птицы; крылья и пернатая одежда были для многих из них самыми существенными атрибутами, ибо быстрота появления и исчезания богов, принадлежащая им как воплощениям стремительных стихий, обыкновенно уподоблялась полету*. Ветры и облака у всех арийских племен представлялись существами окрыленными; в средние века эти древние олицетворения слились в убеждениях народа с ангелами, о которых Ветхий завет говорит как о крылатых вестниках Бога и небесных воителях**. В толковании Епифания Кипрского на книгу Бытия развита мысль, что ангелы приставлены управлять стихиями; сочинение это исстари пользовалось у нас большим уважением и было переписываемо в различные сборники; здесь исчисляются: "ангел духом (= ветрам) и буре, ангел облаком и мгле и снегу, ангел студени и зною, и зиме и осени, и всем духом"***. На древнейших христианских памятниках крылатые изображения ветров смешиваются с ангелами****; на наших лубочных картинах священного содержания ветры, ливни, град и снег изображаются в виде дующих и дождящих ангелов.

______________

* D. Myth., 302-4,635-6; Andentungen eines Systems der Myth. Норка, 161, 170-1, 191.

** "Взыде дым гневом его (Бога) и огнь от лица его воспламенится, углис возгорсся от него. И преклони небеса и сниде, и мрак под ногама его. И взыде на херувимы и лете на крилу встреню" (псал. XVII, 9-11). "Покрываяй водами превыспренняя своя, полагаяй облаки на восхождение свое, ходяй на крилу встреню. Творяй англы своя (своими посланниками) духи (ветры) и слуги своя пламень огненный" (CIII, 3-4).

*** Щапов, 5.

**** Рус. Архив. 1864, VII-VIII, 684-691, ст. гр. Уварова.

Гермес, Зевсов посланник, имел крылатую обувь (пeoiлa), с помощию которой легко и скоро, как ветер, носился над водою и сушею; Гомер дает этой обуви эпитеты золотой и амброзиальной. В ней нетрудно узнать наши сказочные сапоги-скороходы или самоходы, которые могут переносить своего владельца и через огонь и через воду и скорость которых так велика, что он с каждым шагом делает по семи миль, почему немцы называют их семимильными*. Это поэтическая метафора бурно несущегося облака, и хотя сапоги-скороходы уже лишены крыльев, но тем не менее удерживают за собою сверхъестественное свойство переноситься с места на место с быстротою вихря.

______________

* Н. Р. Ск., V, 36; Ск. норв., I, 27; Гальтрих, стр. 208; Глинск., IV, 87.

У германцев находим любопытное сказание о пернатой сорочке (federhemd). Такою сорочкою владела богиня Фрея; по просьбе Тора, она ссужала ею хитрого Локи: этот последний накинул на себя чудесную сорочку и как бы окрылённый полетел через море ( = небо) в жилища великанов*. Скандинавские боги и великаны ( = тучи) носили орлиную и соколиную одежду (adierkleid, falkenkleid); немецкие и русские сказки сохранили предания о голубиных, утиных и лебединых рубашках или крылушках: надевая их, вещие девы превращаются в голубок, уток и лебедей, а снимая - опять становятся девами**. Из вышеприведенного индийского сказания мы знаем, что Агни прилетал к королю Узинаре голубкою; голуби приносили Зевсу (274) амброзию, и начало Додонского прорицалища приписывалось прилетевшим туда двум голубям. На Украине, когда желают, чтобы дождь перестал идти, причитывают: "не иди, дощику! дам ти борщику, поставлю на дубоньци, прилететь три голубоиьци, та возьмуть тя на крилонька, занесуть тя в чужиноньку"***. Очевидно, что голубь издревле принимался за одно из воплощений бога грозы, дождя и ветров; когда пало язычество, суеверный народ смешал это стародавнее представление с учением о св. Духе, священным символом которого церковь признает голубя; слово дух первоначально означало ветр, и стих о голубиной книге утверждает, что ветры буйные произошли от св. Духа. В скопческой песне встречаем такое обращение к св. Духу:

______________

* D. Myth., 303,635; Фин. Вест. 1846, X, 45 ("Перв. драмы и нар. песни Дании").

** Н. Р. Ск., VIII, стр. 355-8, 528; Сказ. Грим, I, стр. 285-290.

*** Номис., 7.

Уж ты птица, ты птица,

Птица райская моя!

Ты всегда в саду живешь,

По ночам ты мало спишь,

По зоре рано встаешь

Царски песенки поешь*.

______________

* Исслед. о скопч. ереси, прилож. 110-1.

В допетровской Руси голубя не употребляли в пищу*; простой народ и доныне считает за грех стрелять и есть голубей; кто убьет эту птицу, у того не станет водиться скотина: за такое нечестие бывают падежи**. В котором дому водятся голуби, там - во всем удача и счастие и не может быть пожара; когда загорится какое-нибудь строение, то чтобы погасить пламя - должно бросить в него белого голубя*** напротив, голубь, влетевший в окно, предвещает пожар****. Как птица, посвященная громовнику, голубь приносит и пожигающий огнь, и дождевые потоки, погашающие пламя грозы. То же значение соединяют предания и с лебедем; птица эта служила метафорой не только ясного солнца, но и грозовой тучи. Зевс в известной истории с Ледою являлся к ней в образе лебедя*****: чудная песнь, которую поет лебедь перед смертию, означает то же, что и погребальная песня Феникса (стр. 261); стрелять в эту птицу почитается на Руси грехом; если убитого лебедя показать детям - они все помрут******. Летние грозовые облака в поэтических сказаниях индоевропейских народов изображались девами, которые льют из своих кружек дожди и мечут с своих луков молниеносные стрелы; но как те же облака олицетворялись птицами, то означенным девам даны голубиные, утиные и лебединые сорочки или крылья. Взирая на весеннее солнце, выступающее в грозовой обстановке, древние поэты, согласно с двойственным значением лебедя, рисовали это явление в двух различных картинах: с одной стороны, они говорили о деве-Солнце, которая в виде белого лебедя купалась в водах облачного моря; с другой - самые облака изображали лебедиными девами, а солнце их воинственным атрибутом - блестящим щитом: так немецкие валькирии (schwanjungfrauen) являлись на битвы вооруженные щитами*******.

______________

* Ж. М. Н. П. 1839, т. XXIII, 50-51 (свидетельство Рейтенфельса).

** Херсон. Г. В. 1852,12; Абев., 230; Иллюстр. 1846,333.

*** Записки Авдеев., 140-2; Нар. сл. раз., 158; Послов. Даля, 1037.

**** Абев., 157.

***** D. Myth., 314.

****** Оренб. Г. В. 1851, 9; Этн. Сб., VI, 124.

******* Sonnе, Mond u. Sterne, 115-7.

Темные тучи, облака и туманы казались наблюдающему уму древнего человека (275) покровами или одеждою, в которые рядится небо. О таком воззрении с особенною ясностию свидетельствует наш язык: облако, области, оболоко, оболок - от глагола об-волочить, на-волокло - небо нахмурилось, покрылось тучами, на-волока - погода, когда небо омрачается серыми облаками, оболокаться (облекаться) - одеваться, разболокаться - раздеваться, оболока (оболочка) - одежда, платье, одеяло, верхний покров, облачение - риза, наволока - верхняя покрышка на подушке, волокно - нить и холст; когда на небе собираются грозовые тучи, то крестьяне говорят: "стало натягивать"*. В заговорах находим следующие выражения: "оболокусь я оболоками (или темным облаком покроюся), подпояшусь красною зорею**; "облаками облачуся, небесами покроюся"***, т. е. отдаю себя под охрану небесных богов от вражьей силы; понятия "покрывать" и "охранять" сливаются: покров и покровительство, щит и защита. Небо рассматривалось нашими предками, как царство облаков, и потому одни и те же названия служили для обозначения и небесного свода и покрывающих его туч; таклатин. nubes, nebula, греч. veфoc, veфeлn, др.-вер.-нем. nebal - облако, туман, соответствуют санскритскому nabhas и тождественному с ним славянскому небо****; при слове nubes встречаем в латин. языке nubere в первоначальном смысле: покрывать; nimbus (вместо numbus) - покрывало, фата, облако и дождь. Подобное же сочетание указанных понятий замечается и по отношению к слову coelum - небо, если сравним его с речениями кельтского языка: валлийс. celu - покрывать, прятать, бретон. kel - скрытное место, гаэльс. ceileadh - скрывать, cuil - потаенное место, cul - покрывало и ceal - небо*****. Греч. Oopavoc, о котором Гезиод говорит как о названии ночного неба, заключающего в своих объятиях землю, есть санскр. Varuna от var - покрывать; в Ведах Varuna употребляется для обозначения небесной тверди в ночное время, т. е. одетой черным покровом, и как ночное небо- имя это противополагается Митре = божеству дня******. Немец, himmel Я. Гримм производит от hima - tego, vestio*******. Всёпотемняющий мрак ночи, постоянно сближаемый в мифических сказаниях с мраком, производимым тучами, издревле уподоблялся черному покрову, наброшенному на небесный свод. Гимны Вед говорят о Ночи, что она ткет темную ткань; но прежде, чем успеет ее окончить, восходящее солнце уничтожает ее работу. В нашем литературном языке доселе употребительно выражение: "под покровом ночи", а народная загадка представляет ночной мрак черным сукном: "чорне сукно лизе в викно"; та же самая загадка, с заменою эпитета черный серым, означает ранний, предрассветный сумрак********; памятники народной поэзии дают утру эпитеты "серого" и "седого"*********. Подобным же образом Воскресенская летопись выражается о затмении луны: "и бысть образ ея яко сукно черно"**********. Ночь, по старинному немецкому выражению, надевает шапку-невидимку: "niht helmade" (die Nacht setzte den Helm auf)***********. По народному поэтическому представлению, ночь слетает быстро, как птица, и своим черным крылом (276) (крыло от крыть лингвистически тождественно с словом: покров************) застилает и небо и землю: "махнула птица крылом и покрыла весь свет одним пером", говорит загадка, означающая ночь*************. Дым так же закрывает от глаз предметы, как и ночная тьма; потому народная загадка называет его метафорически серым сукном: "серое сукно тянется в окно" (дым из курной избы)**************. Тонкая ткань сравнивается с дымом: "рубочок як дым тонесенький"; дымка - легкий, прозрачный покров. В Томской губ. о туманах говорят, что они стелются по горам лоскутьями***************; по немецким поверьям, облачные жены (ведьмы) прядут туман и развешивают вокруг горных вершин свою пряжу и ткани; когда падают хлопья снегу - явление это объясняют тем, что frau Holle выбивает свой белый плащ (= снеговое облако)****************. Новогреческие сказки дают драконам и ламиям (= ведьмам) одеяло с колокольчиками, чрез посредство которого день превращается в ночь, а ночь в день, т. е. облачный покров, с одной стороны одевающий небо мраком, а с другой разгоняющий этот мрак ударами грозы: звон - метафора грома*****************. Из этого уподобления облаков и туманов - небесным покровам и одеждам родилось сказание о чудесных сорочках, в которые облекаются воздушные девы, прилетающие в образе лебедей и голубок. Народные сказки упоминают о волшебной сорочке, наделяющей того, кто ее носит, необычайною богатырскою силою; приобретается она сказочным героем (= громовником) от змея или птиц, этих мифических представителей бурь и грозы, и только облекаясь в нее, он в состоянии бывает владеть мечом-кладенцом (= молнией)******************. Так как грозовые тучи пламенеют молниями, то этой волшебной сорочке придается название "огненной". Так, финны представляют громовника Укко в огненной рубашке и на случай войны молят его снабдить своею сорочкою, т. е. защитить своим покровом тело ратника от неприятельских ударов*******************. Сербы наделяют огненной одеждою дракона: прилетел, говорит песня, змей от Ястребца в терем к Милице,