Глубокая разведка - Владимир Добряков

— Почему вы пришли к такому выводу?

— Видите ли, в области человеческой психики мы умеем очень многое. Мы можем, произведя глубокий анализ, полностью или почти полностью восстановить личность человека. Здесь нам это не удалось. Когда мы пытались проникнуть в глубину их подсознания, нас отбросил заряд злобы и ненависти небывалой силы и концентрации. Те, кто пытался это проделать, потом долго лечились. Эта злоба и ненависть были явно не человеческими. Ни один человек на такое не способен.

— Звериная злоба, — подсказывает Лена.

— Нет, — возражает ор Гелаэн. — Сказать так, значит оскорбить наших зверей. У ядовитой змеи, атакующей жертву, с нами больше общего, чем у этих существ. Назвать их людьми, после того, что нам открылось, никто не решался.

— Даже так? — удивляюсь я и задумываюсь.

Когда ор Гелаэн сказал, что у ядовитых змей больше общего с нами, чем у этих существ, у меня возникла странная ассоциация. Мне почему-то вдруг вспоминается битва у Голубой Звезды, когда мы с Андреем Злобиным отражали атаку неизвестных пришельцев. Мне живо вспоминаются эти пришельцы: их змееобразные тела, плавающие в воздухе (в воздухе ли?) и трепещущие позади голов не то крылышки, не то мантии. Те «змеи» тоже обладали недюжинными пси-возможностями. Мне до сих пор становится не по себе, когда я вспоминаю эпизодически накатывающие на нас волны такой же злобы и ненависти. А ведь тогда расстояние между нашим крейсером и передовыми кораблями пришельцев было весьма приличным. Пока я предаюсь этим «приятным» воспоминаниям и размышлениям, в разговор вступает Лена:

— Скажите, ор Гелаэн, неужели вы не смогли зафиксировать у них никаких других эмоций, кроме злобы и ненависти?

— Вы правильно сомневаетесь. Такие же сомнения одолели и нас в то время. При более детальном анализе спектра эмоций мы обнаружили еще две составляющие. Они были очень сложными и не поддавались точному определению. Но у нас сложилось впечатление, что эти существа испытывают постоянную потребность в чем-то очень для них необходимом. Что-то вроде острого голода, жажды или удушья. Вторая составляющая, это тоже ненависть. Но не ненависть вообще, как та, что постоянно доминировала, а ненависть, имеющая конкретное направление. И направлена она была против женщин. Причем выражалась она настолько ярко, так была насыщена, что ора Зелтон, обследовавшая одного из пленных, находилась в коме почти две недели.

Лена тоже задумывается. А моим размышлениям слова ученого дают новое направление. Ненависть и презрение к женщине были характерны для той Фазы, из которой мы «извлекли» Вира. К этому дело шло и там, где обитали Сергей с Дмитрием. Правда, там до этого было еще далековато. Но, если сравнить с недавним прошлым той Фазы, можно сделать вывод, что дело продвигается успешно. А как смотрел на Лену тот, кого мы с ней поначалу приняли за святого Moгa! Ее для него просто не существовало. Что ж, получается, что ненависть и презрение к женщине, низведение ее до участи домашней собачонки, предмета даже не первой необходимости — характерная черта этих деятелей. Это послужит нам чем-то, вроде индикатора. Уже тепло! Вот с другой компонентой дело обстоит сложнее. Ор Гелаэн охарактеризовал ее как чувство голода, жажды или удушья. Конечно, это ни то, ни другое и ни третье. Здесь все гораздо сложнее. Это, как он сказал, постоянная, острая потребность в чем-то жизненно необходимом. Но в чем именно?

А ор Гелаэн выпивает очередную рюмку и смотрит на нас с Леной, переводя внимательный взгляд своих серых глаз с меня на нее и обратно. Видно, что он тоже над чем-то задумался. Но его размышления прерывает вопрос Наташи:

— Ор Гелаэн, вы говорили, что агрессоры захватывали в плен взрослых мужчин и для чего-то их использовали. Удалось вам выяснить: для чего именно? И что с ними стало?

— Удалось, — ор Гелаэн мрачнеет. — Они использовали наших мужчин как усилителей их пси-излучения. Они не смогли бы противостоять нашим пси-мастерам, если бы не эти усилители. Вы заметили, что я не называю их людьми? Попав под власть агрессоров, они перестали быть ими. Их личности были полностью разрушены. Разрушены так, что все наши попытки восстановить их успеха не имели.

Он недолго предается мрачным мыслям. Вскоре он вновь переводит свой изучающий взгляд на нас с Леной. Несколько минут он рассматривает нас, потом вдруг наливает нам вместо рюмок по полстакана и предлагает:

— Выпейте и продумайте еще раз мысли, пришедшие вам сейчас в голову, — он показывает на коньяк. — А это растормозит ваше воображение и сделает его более ярким и образным.

Проходит еще десять минут, во время которых ор Гелаэн дважды прикладывается к коньяку, не забывая угостить и наших товарищей. Сам он молчит и только посматривает на нас, слегка прищурившись.

— Итак, — говорит он наконец, — я понял, что вы уже не раз сталкивались если не с самими силами пресловутой «федерации», то с их пособниками и с последствиями их деятельности. Верно? Не скрою, я узнал от вас сейчас много для себя нового. Ведь мы-то не допустили их похозяйничать здесь. А вам пришлось побывать и там, где они развернули свою деятельность, и там, где они стали хозяевами. Во втором случае, как я понял, им почти не оказывали сопротивления. А в первом они нашли благодатную почву и на все готовую «пятую колонну». Не знаю, что конкретно вы обозначаете этими словами, но я, по-моему, понял вас правильно. Вы верно подметили: унижение женщины, сведение ее роли к роли предмета удовлетворения потребностей — верный путь к порабощению и оболваниванию народа. Забитая рабыня, униженное и ограниченное существо сможет произвести на свет только нечто подобное. А через несколько поколений это войдет в систему, и исключений практически не будет. А если они и появятся, они не смогут развиться. Их все будут считать ненормальными и будут лечить от этой ненормальности. Теперь о главном последствии. Я имею в виду сворачивание всякого прогресса. Замораживание развития общества. Андрей, я правильно понял ваши мысли?

— Совершенно верно. Там, где жил Вир, все застыло. И никто не стремился даже сделать шаг вперед. У них не было и нет потребности к этому. А ведь это была довольно развитая цивилизация. Они сумели создать неплохие паровые двигатели. Они построили огромные города, изрезав горную породу туннелями и пещерами, наподобие муравейника. Они создали неплохую технологию массового производства. Но все это замерло на достигнутом уровне и дальше не движется. В Мире, где жили Сергей с Дмитрием, картина несколько иная. Там цивилизация уже успела достигнуть очень высокого уровня и вышла в Ближний Космос. Но мы успели заметить, что вектор развития цивилизации уже меняет свое направление. Он, как бы…

Я затрудняюсь с подбором точного определения. Ор Гелаэн помогает мне:

— Заворачивается внутрь? Развитие цивилизации замыкается само на себя?

— Верно! — подхватывает Лена. — Андрей! Это же классическая Схлопка. Только не Времени, а Прогресса!

— Умница, Ленок! Как я раньше не понял? Сворачиваются под разными предлогами космические программы. Сворачиваются фундаментальные исследования. А те, что остались, нацелены не на развитие науки и прогресса в целом, а на развитие и прогресс средств потребления. Вы верно сказали, ор Гелаэн. Вектор заворачивается внутрь! Прогресс цивилизации замыкается сам на себя, на удовлетворение потребностей. Ты очень точно выразилась, Леночка. Это — Схлопка! Где ты раньше была?

— Да там же, где и ты. Я долго изучала те страницы и файлы, что нам распечатал Сергей. Там уйма интересного, но я никак не могла сделать окончательного вывода. Знаешь, бывает такое при обилии материала. Анализу поддается, а вот синтезу — с трудом. А когда ор Гелаэн произнес свою фразу, у меня как пелена с глаз пропала. Я поняла, какую цель они преследуют. Осталось выяснить одно: зачем? Тогда нашу задачу можно будет считать выполненной.

— Ты забываешь еще одну составляющую нашей задачи. Кто они такие? Откуда пришли? Где базируются?

— Вот еще что, Андрей, — говорит ор Гелаэн, — ты очень ярко вспоминал один эпизод своей деятельности. Не скрою, я тоже подметил здесь много общего. Но я буду осторожен и не стану делать выводов, хотя они и напрашиваются. Думаю, не стоит ставить знак равенства между нашими агрессорами и теми левитирующими червячками, с которыми ты сражался вместе со своим товарищем. Конечно, много общего у них есть. Но я не стал бы их отождествлять. Аналогии — вещь опасная. Они могут завести неизвестно куда. Тем более те аналогии, которые лежат на поверхности.

— Я согласен с вами. Делать выводы, исходя из аналогии, — занятие неблагодарное. Но, согласитесь, слишком уж много у них общего: у тех «змей» и у этих «федералов».

— Верно. Но это тема для отдельного размышления. Лена, как я понял, у вас на переносном компьютере имеется ценная информация о наших общих знакомых. Не откажитесь поделиться?