Глубокая разведка - Владимир Добряков

Владимир Добряков

ГЛУБОКАЯ РАЗВЕДКА

По сигналу «Пошел!» я шагнул в никуда -

За невидимой тенью безликой химеры…

ГЛАВА 1

Откуда мы грядем?

Куда свой путь вершим?

Яркое голубое небо, и по нему спокойно проплывают редкие белые облака. Это — вверху. А внизу — зелень деревьев и трав, щебет птиц и журчание ручья. И больше никаких звуков. Все вокруг так и дышит миром и благополучием. Таким миром и таким благополучием, что у нас всех непроизвольно расслабляются руки, сжимающие оружие, которое мы держали наготове, пока шли по длинному тенистому ущелью. Кто знал, что нас ждет на выходе из него? А нас, оказывается, ждал этот райский уголок. Настолько райский, что я даже ставлю пулемет на предохранитель и закидываю его за плечо. Наш маленький дружный отряд следует моему примеру.

Первым делом направляемся к ручью. На всякий случай опускаю в прозрачную голубоватую воду датчик анализатора. Все в порядке, можно пить. Видимо, последние слова я произнес вслух, так как мои друзья как по команде припадают к холодной, кристально-чистой, сказочно вкусной воде. Пьем мы долго и с наслаждением, не в силах заставить себя оторваться от этого живого хрусталя. Я не делаю никаких попыток остановить это пиршество. Это избыток еды после длительного голодания может оказаться смертельным. А от избытка воды после длительной жажды, насколько мне известно, еще никто не умирал.

Напившись от души, я еще раз осматриваюсь и замечаю небольшую высотку, поросшую низким молодым лесом. И тень (только сейчас я замечаю, что солнце припекает основательно, и в этом райском уголке довольно-таки жарко), и обзор хороший. Все условия для привала. Поднимаясь по поросшему сочной травой склону, отдаю себе отчет, как основательно мы вымотались и физически и морально за последние дни. Да полно, дни ли? Может быть, недели и даже месяцы? Да и от выпитой воды мы отяжелели основательно.

Утоленная жажда порождает неслабое чувство голода. Неплохо бы чем-нибудь подкрепиться. Но я точно знаю, что в ранцах и в карманах ни у кого из нас нет ни крошки съестного. Последний сухарь я разделил на всех еще позавчера. Нет, прежде чем отправляться на охоту или рыбалку и на поиски съедобной растительности, надо как следует отдохнуть.

Взобравшись на вершину небольшого холма, я убеждаюсь, что правильно оценил его достоинства. Под ногами густая мягкая трава. Над головой сплошная крыша из веток и зеленых листьев. А между стволами деревьев хорошо просматриваются окрестности в радиусе до километра.

— Здесь отдохнем, — говорю я. — Устраивайтесь, я буду дежурить первым.

Направляюсь к густому кусту, вешаю на него автомат, ставлю пулемет на сошки и устраиваюсь возле него. Бластер, единственный оставшийся в нашем отряде, пристраиваю под левую руку. Отсюда мне прекрасно виден участок местности, примыкающий к ущелью, из которого мы вышли. Интуиция подсказывает мне, что если нам здесь и угрожает опасность, то она может появиться только из этого ущелья, следом за нами. На всякий случай я с автоматом в руках периодически обхожу поляну, где как убитые спят мои друзья, и обозреваю окрестности. Но все вокруг спокойно; никакого движения и никакого шума, кроме птичьего гомона.

За последнее время я порядком отвык от голубого неба, белых облаков, зелени растительности и щебета птиц. Мне даже временами кажется, что я попал на чужую планету. Но я гоню от себя такие мысли. Что бы там ни было, а это — наша родная Земля. Неизвестно, конечно, в какой мы Фазе, но мы на Земле, это ясно. На Земле, а не, Схлопка знает, в каких задворках пространства — времени. Я не вижу и не слышу здесь пока ничего и никого, кроме птиц, но я уверен, что даже если здесь и водится зверье, то самые страшные, кого мы можем встретить, это какой-нибудь саблезубый тигр или пещерный медведь. Но все равно это будут вполне понятные и даже близкие звери, а не апокалиптические чудовища, с которыми нам приходилось иметь дело. Может быть, здесь есть и люди. Неизвестно, какое здесь время, и какие живут люди. Но даже с вождем дикарей-каннибалов, с Чингисханом, с Великим Инквизитором, с Гиммлером или японским самураем у нас будет много больше общего, чем с теми, с которыми нам волей Времени приходилось «общаться» до сих пор.

Я часто задумывался, а стоило ли нам вообще пускаться в это авантюрное предприятие, да еще и увлекать за собой слабо подготовленных для такой опасной эпопеи людей? Впрочем, тут другого решения и не было. Не могли же мы оставить их на произвол судьбы в необитаемой Фазе. Но я хорошо помню, как мы в одиночестве встречали Новый год, и что я тогда говорил. Я высказал тогда предположение, что Фазы, которые откроются перед нами, если мы сумеем раскрыть секрет таинственного перехода, могут оказаться настолько отличными от тех, где мы бывали до сих пор, что даже, несмотря на всю нашу незаурядную подготовку и богатый опыт, нам там выжить и действовать будет весьма непросто. Я тогда был очень недалек от истины. Но даже моя, как я сам тогда признал, разыгравшаяся фантазия не смогла представить того, что открылось перед нами, когда мы переступили роковой рубеж. С нашей стороны, было настоящим безумием соваться неизвестно куда без малейшей уверенности, сумеем ли мы там выжить, и сможем ли в итоге найти оттуда выход.

Но всякий раз, когда меня посещали подобные думы, я приходил к выводу, что по-другому мы поступить просто не могли. Слишком долго мы искали выход из той ловушки, в которую загнал нас Старый Волк, чтобы, стоя перед открытой дверью, отступить назад, убоявшись предстоящих опасностей и неизвестности. Даже сейчас, когда все или почти все уже осталось позади, я вновь задаю себе вопрос: пошел бы я на это вновь? И ответ получается однозначным — да.

Хм! А почему это я решил, что все уже осталось позади? Что навело меня на такую мысль? Самоуспокоение, Андрюха, еще никому не шло на пользу. Я внимательно всматриваюсь в выход из ущелья, затем встаю и еще раз обхожу поляну, озирая окрестности. Все спокойно, никого не видно. Но что-то говорит мне: это спокойствие только кажущееся, временное. Как затишье перед бурей. Но в нашем положении грех не воспользоваться и таким затишьем, чтобы хоть немного передохнуть и восстановить силы и уверенность в себе. Никто не знает, что ожидает нас через день, два или через несколько часов.

Я останавливаюсь возле спящих сном праведников друзей. Да, сразу видно, как нелегко далась нам эта «прогулка». Пропыленные, закопченные комбинезоны; изможденные, осунувшиеся, похудевшие лица. Кажется, что они уже ни на что не способны. Но это только кажется. Я прекрасно знаю, если я сейчас крикну: «Подъем! К бою!», они тут же займут позиции и отразят любое нападение. Потребуется, пойдут на прорыв и прорвутся. Потребуется, пройдут еще десятки километров, где шагом, где бегом, а где и ползком. Ну а пока пусть спят. Они давно не отдыхали вот так, по-человечески, в нормальных условиях.

Я снова занимаю позицию у куста, откуда просматривается выход из ущелья. И снова мысли уносят меня к пережитому. С чего все началось? Наверное, все-таки с того весеннего дня. После завтрака я уселся возиться с зашалившим гравиметром. Он накануне показал чудовищную аномалию на участке, где таинственным образом исчез тот, кого мы знали как святого Мога. Гравиметр показал там перегрузку почти в восемь g. Но я-то спокойно там стоял и держал его в руках, не испытывая никаких неудобств. И все-таки, почему он показал аномалию? Что-то все-таки там имело место. Но что? Чтобы получить ответ на этот вопрос, требовалось тщательно проверить гравиметр и быть полностью уверенным в его показаниях.

Лена уселась к компьютеру, пытаясь в очередной раз разыскать святого Мога или людей, которые с ним общались. Какое-то время мы работали, каждый над своим, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Часа через два Лена позвала меня каким-то очень спокойным, даже будничным тоном:

— Андрей, хочешь взглянуть на идиллию?

За годы общения с подругой я уже усвоил, что обо всем неординарном она всегда говорит вот так, преувеличенно равнодушно. Поэтому я сразу оставил в покое гравиметр и подошел к компьютеру. Одного взгляда на монитор мне хватило, чтобы понять: Ленкины труды увенчались успехом.

Я сразу узнал постоялый двор, где встретился с Нагилой Эвой, неподалеку от которого бился с оборотнями, откуда я с могучим Горшайнерголом в руках и в сопровождении друзей выступил в Синий Лес, закрывать меж-фазовый переход. И сюда же я пришел по прямому переходу, открытому Кристиной, чтобы забрать из этой Фазы опасное оружие — Золотой Меч, магический Горшайнергол, способный разрушать пространственно-временной континуум. Постоялый двор был все тот же и уже не тот. Со стороны Синего Леса появился новый пристрой с двумя высокими башенками. И конюшня увеличилась почти вдвое. Я понял, что постоялый двор, как и планировала Эва, превратился в форпост борьбы с нежитью, которой был обильно населен Синий Лес.