Бог Гнева - Рина Кент

Он мой зверь.

Я просто не представляю, кто я для него.

Глава 34

Джереми

— Что мы здесь делаем?

Звук испуганного голоса Сесилии заставляет меня улыбнуться. Я не хочу. Просто так получилось.

Многое в ней заставляет меня улыбаться. Будь то ее глупый психоанализ вымышленных персонажей, ее привязанность к этим персонажам или выражение лица, которое она делает, когда ее застают врасплох.

Как сейчас.

Я спрыгиваю с мотоцикла и бросаю шлем в руки ожидающему Илье. Он кивает мне, затем Сесилии, чьи брови поднялись почти до линии волос.

Она не моргает и не реагирует, когда я беру ее за руку и начинаю вести в особняк. И только когда мы оказываемся на пороге, она качает головой и останавливает нас.

— Серьезно. Что мы здесь делаем?

— Разве ты не спрашивала на днях, почему я никогда не привожу тебя сюда?

Она с трудом сглатывает, а ее рука ослабевает в моей. Она так близко, что я вижу крошечные веснушки на ее щеках, пятно темных корней в ее серебристых волосах и вдыхаю ее запах.

Чертовы водяные лилии. Я никогда не думал, что буду так очарован запахом, как запахом Сесилии.

Мне никогда никто не нравился настолько, чтобы сосредоточиться на нем, захотеть узнать о нем больше, впечатать себя так глубоко в его кожу, чтобы он не смог меня извлечь, пока не порежется и не пойдет кровь.

И все же, именно такие мысли были у меня об этой девушке.

— Это был... просто образный вопрос. — Она смотрит на Илью, который идет следом. — Неужели он все воспринимает так буквально?

Мой охранник кивает.

— Когда дело касается тебя, боюсь, что да.

— Нам нужно это исправить.

— Прекрати говорить обо мне так, как будто меня здесь нет. — Я хватаю ее за подбородок и поворачиваю ее внимание обратно ко мне. — Не говори с Ильей, когда можешь спросить меня.

— О, пожалуйста. Тебе нужна помощь.

Мои пальцы сжимаются на ее горле, и она вздрагивает, слегка приподнимаясь на цыпочки, что обычно является приглашением для меня трахнуть ее мозги.

— Веди себя хорошо. — Я стону глубоко в горле, затем снова беру ее руку в свою, потому что если не перестану трогать ее горло, у меня появится искушение бросить все, что я пытаюсь сделать, и съесть ее на ужин.

Мы не прошли и двух шагов, когда она снова останавливается.

— Я просто хотела спросить. Мы не обязаны быть здесь.

— Я не понимаю, почему мы не должны быть здесь, и ты не только удивлялась. Ты чувствовала себя покинутой важной частью моей жизни, и ты здесь, потому что ты не мой маленький грязный секрет.

Ее губы слегка приоткрываются, как всегда, когда я делаю что-то необычное, и она ошеломленно молчит.

Я использую этот шанс, чтобы увлечь ее за собой.

Она все еще в шоке от моих слов и действий за последние две недели. С тех пор, как Анника и Крейтон вернулись, ни один из них не пострадал, я нашел время, чтобы сосредоточиться на более важных вещах.

Например, узнать Сесилию получше. Да, о ней все еще есть что узнать, несмотря на все подглядывания и чтение ее дневника.

Я перестал это делать после того, как нашел запись о себе. Каковы бы ни были ее чувства ко мне, я предпочитаю услышать их от нее, а не обманывать и иметь доступ к мыслям, которые она хранит для себя.

Мы по-прежнему проводим ночи в коттедже, но также ходим куда-нибудь. Однажды я пригласил ее в ресторан, а в другой раз она запланировала мини-свидание на пляже. Но в основном мы предпочитаем проводить время наедине в коттедже, где никто не может нам помешать.

На днях я уговорил ее поплавать в озере, и она все время держалась за меня, боясь чудовищ в воде.

Она еще не знает, что я — самое страшное чудовище в ее жизни. Возможно, она начинает понимать меня и привыкать ко мне, но у меня всегда есть чувство, что я каким-то образом все испорчу. Может быть, сделаю что-то, что заставит ее возненавидеть меня, стать невыносимой из-за этого, и тогда все пойдет к черту.

Потому что, по правде говоря, Сесилия все еще иногда боится меня. Она все еще воспринимает меня как того, кто преследовал ее, принуждал и ворвался в ее жизнь, не оставив ей выбора.

Она выбирает свои битвы, принимая меня. В глубине души, если бы ей дали выбор, она бы никогда не выбрала меня.

Именно поэтому у нее никогда, блядь, не будет такого выбора.

Мы расстаемся с Ильей у входа, и я веду Сесилию на экскурсию по особняку Язычников. Постепенно ее страх утихает, и она внимательно изучает окружающую обстановку, ее рука замирает в моей.

— Это место огромное, — комментирует она после того, как мы немного погуляли.

— Ты так говоришь, как будто впервые здесь. Разве ты не пробиралась сюда с Анни несколько раз?

— Мы не проходили через весь особняк, и, к моей защите, я не хотела этого делать. Анни и Ава — плохое влияние. — Она потирает нос, выглядя так очаровательно смущенной. — Ты видел меня тогда?

— Я всегда тебя видел.

Ее рука становится горячей в моей, прежде чем она прочищает горло и, в отчаянной попытке сменить тему, указывает на дверь, перед которой мы остановились.

— Это твоя комната?

Я киваю, открывая ее, и она отпускает мою руку, чтобы исследовать помещение, ее любопытные глаза сверкают, как каждый раз, когда она что-то узнает обо мне.

У нее была такая же реакция всякий раз, когда я предлагал ей что-нибудь о прошлом, о моих родителях, о моем видении. Да что угодно обо мне.

Часть меня хочет верить, что она искренне заинтересована во мне, но это было бы глупо, учитывая все эти тонкие жесты отвода глаз.

Например, не произносит мое имя во время секса или держится на расстоянии на людях, как будто не хочет, чтобы ее ассоциировали со мной.

Мы будем работать над этим, пока она не поймет, что нет выхода, который не привел бы обратно ко мне.

Что ее бунты бесполезны, и она будет принадлежать только мне.

Оглядев минималистичную комнату, она сгибает плечи.

— Здесь ничего нет.

— Вот тут ты ошибаешься. —