Фанфик Everything I am - Фанфикс.ру

— Только в понедельник — что именно?

Я могу лишь еще сильнее покраснеть.

— А мне показалось, вы вторглись в мое пространство еще второго мая, то есть три недели назад, — продолжает Снейп невозмутимо, — тогда, когда я обнаружил вас в своем классе поздно вечером. И все, что имеет место быть теперь — лишь закономерное продолжение.

Мне тоже так показалось сегодня, когда я думал о Роне. Но это ведь разные вещи: потеря друга и обретение… ну ладно, любовника — и то, что занятия окклюменцией теперь совместились с занятиями кое-чем другим?

— Я заканчивал отработку, — я бормочу себе под нос, но Снейп слышит:

— Да, я не жалуюсь на память. Именно поэтому я завел за правило не удивляться вашим возникновениям на пороге.

— Вам настолько неприятны эти возникновения? — голос падает до шепота, а настроение окончательно портится.

— Мы, кажется, уже дважды обсуждали эту тему, у вас до сих пор не сложилось по ней четкого мнения?

Снейп насмехается, а я и впрямь чувствую себя полным болваном. Зачем я спрашиваю, как будто надеюсь услышать что-то, чего еще не звучало? Когда я пытал «об отношениях» Симуса, я хоть знал, что мне хочется выяснить. Здесь я ничего выяснять не хочу. Пора завязывать с вопросами.

— Хорошо, — вздыхаю я, хотя не уверен, что сегодня произошло хоть что-нибудь, заслуживающее подобного определения, — тогда можно мне идти?

— Вы не ответили, Поттер.

Что будет на экзамене, если я сейчас на вопрос, не связанный с зельями, не могу дать нормального ответа?

— Я не знаю, что сказать, — честно говорю я, стараясь, чтобы голос звучал твердо.

— Тогда я вас проконсультирую. Вы можете дать слово, что не будете ужасаться предстоящей сессии. Сдали пять — сдадите и шестую. Начнете периодически смотреть на часы, чтобы знать, какое время суток за окном. И вызубрите, что в мой кабинет уместно приходить в семь вечера. Именно в семь, в шесть у меня нет сейчас свободного времени, и точно не в десять, когда ваша непутевая голова уже окончательно перестает соображать. Более того, лучшим будет, если вы не станете задерживаться дольше, чем на четверть часа, чтобы в случае вашего отсутствия я мог спокойно вернуться к своим занятиям. Так как, мистер Поттер?

Он говорит сухо, сдержанно и только по существу. Должно быть, оттого, что он так четко формулирует, мне внезапно делается легче дышать. Я торопливо киваю:

— Да. Да, я понял.

— Радует. Теперь можете идти. И накиньте ваш отвратительный плащ — мне не хотелось бы объяснять ваше появление здесь ни студентам, ни преподавателям.

Не знаю, зачем я говорю это. Я просто смотрю на его бледное лицо, на тени под глазами, и с языка срывается:

— Тяжелее стало, да? Столько новеньких…

— Ничего такого, с чем нельзя было бы справиться. Почему вы спрашиваете?

— Не знаю. Просто спрашиваю, и все. — Я не замечаю, как подхожу ближе вместо того, чтобы идти к двери, и не могу отвести глаз от тонкой голубой жилки, бьющейся у него на шее. Словно он чем-то взволнован — или очень устал. Лишь когда я оказываюсь в шаге от него, я осмеливаюсь поднять голову. Снейп смотрит на меня, будто ожидая чего-то, я не знаю, чего, не могу понять.

— Сегодня пятница, — говорю я совсем тихо, — когда я могу к вам придти?

Он рассматривает меня с неменьшей пристальностью:

— В воскресенье, если у вас достанет выдержки. И учтите, я сообщаю вам о дате занятия легилименцией, ничем более.

— Легилименцией? — я удивлен. Он же был против, разве нет?

— Вы сами просили. Отказываетесь?

Я качаю головой, вглядываясь в него, пытаясь заглянуть за маску выдержанности, скрывающую подлинные чувства. Воспоминания о том, каким бывает его лицо — искаженным наслаждением, влажным от испарины — обдают меня жаром.

— Нет… не отказываюсь.

— Значит, в шесть в воскресенье, — он легко отстраняет меня и, наверное, готовится обойти стол и усесться в кресло, но я не позволяю. Не знаю, верно ли я разгадал его взгляд, но…

Я хватаю его за запястье, стараясь сделать это как можно бережнее, потому что кожа у Снейпа тонкая, и я не хочу оставить ему синяк. Он не вырывает руку сразу — промедления оказывается достаточно для того, чтобы я поднес ее к губам и дотронулся до раскрытой, очень холодной сегодня ладони. Пальцы Снейпа вздрагивают, касаясь моих щек, и я повторяю поцелуй, скользя губами по глубокой линии посредине. Если то, что заунывным голосом вещала Трелони и потом повторяла Парвати, правда, это линия жизни. И она у Снейпа длинная. Это… обнадеживает.

А потом он отнимает руку, и во взгляде ничуть не убавляется загадочности. Почему мне кажется, что она скрывает печаль? И о чем ему печалиться, глядя на меня? Надеюсь, не о том, что спутался с Мальчиком-Который-Выжил, усмехаюсь я, глядя на него. Снейп отвечает на мой требовательный взгляд, но я не понимаю языка, которым говорят его глаза вне пределов спальни. Да и там он владеет собой непозволительно долго. Надо будет как-то поработать над этим. Я напряженно улыбаюсь.

— Ступайте, Поттер, — с чуть заметной хрипотцой произносит Снейп, отворачиваясь. И я решаюсь: шагаю вперед и обвиваю руки вокруг его шеи, подставляю губы:

— Поцелуй меня… — это не осмысленная фраза, это горячая мольба, и я знаю, это не вежливое обращение к преподавателю. — Северус… — шепчу я еле слышно и сам тянусь ему навстречу, раз уж он сегодня так настроен на дистанцию. Я зажмуриваюсь, чтобы не потеряться окончательно в его зрачках, и когда на полпути мои губы накрывает властный рот, даже вздрагиваю — а в следующий момент открываю глаза.

Удовлетворение, смешанное с… что, ну что ускользает от меня, едва он замечает, что я на него смотрю?

Но его не приемлющий сопротивления язык уже пробивается сквозь мои было рефлекторно стиснувшиеся зубы, касается нёба — и я забываю, о чем думал, отвечая на эту агрессию собственной. Кусаюсь, целую, приникая так, что зубы стукаются о зубы, притягиваю к себе пахнущую хвойным маслом голову, и трусь об него. Трусь, раздвигая ноги, не сдерживая стонов… Почему он так меня заводит… Снейп принимает мою атаку, прислонившись к столу, чуть выставив вперед одно колено, чтобы мне было удобнее ласкаться к нему, и не отрывает губ от губ.

Всё, что я могу… Всё, чего хочу… Всё, чему он уже научил меня в сексе — я хочу опробовать с ним. Хочу, чтобы он взял меня здесь же, на столе, все равно стол скоро станет к этому привычен… Хочу кончить ему в рот… Хочу, чтобы он не отрывался от меня, пусть это мешает реализации этого блестящего плана… Только бы он не отпускал меня, держал еще крепче — я могу кончить только от того, как он прижимает меня к себе, выпивая дыхание с губ.

Рука Снейпа обхватывает меня за плечи, другая спускается по спине и перемещается вперед, расстегивая джинсы. Сегодня в них нет ремня, только пуговица и металлическая молния, а они не преграда для чутких пальцев, пробирающихся внутрь — и сжимающих мой член.

Меня пробивает дрожью, я задыхаюсь и прерываю поцелуй, чтобы глотнуть воздуха — а Снейп проводит ладонью от головки до основания и назад. Я в силах лишь жалобно застонать и еще крепче вцепиться в него, бешено обнимая, мешая меня ласкать — но не имея воли отстраниться хоть на дюйм.

Горячие губы впиваются в мою шею, и я успеваю подумать, что стоит завести шейный платок, не бегать же каждый раз к Гермионе убирать засосы… А это точно засос — он втягивает кожу, прихватывая ее зубами, касаясь языком в том же ритме, в каком скользит рука по члену. Мир взрывается перед глазами радужно-белым, и я падаю ему на грудь, дрожа и почти всхлипывая от удовольствия.

Если так пойдет и дальше, это станет подчиняющей привычкой: приходить зачем угодно и в итоге кидаться на шею. Я судорожно перевожу дыхание и так сжимаю его в объятиях, как будто мои силы не кончились с только что сотрясшим оргазмом. Снейп позволяет мне это, не отбрасывает от себя, и я чувствую прилив храбрости: кладу голову ему на плечо, чтобы уткнуться носом в шею, и прижимаюсь губами к коже под ухом. Он почти неощутимо вздыхает и вот теперь — да, теперь делает попытку меня отодвинуть. Но это все равно, что пытаться вытащить репей из волос: я держусь крепко и лишь усиливаю поцелуй, пуская в ход зубы, как он сам за минуту до этого, провожу по месту укуса кончиком языка… Снейп вздрагивает, я вновь жду, что сейчас придется отстаивать свое положение в пространстве, но он только осторожно переводит дыхание и произносит негромко:

— Ты сломаешь мне ребра.

Я мотаю головой, чувствуя, как сжимается горло. И продолжаю дышать ему в ухо, сопровождая это осторожными движениями языка, а потом вбираю в рот мочку.

Он шумно вдыхает и двумя руками отталкивает мою голову. Я смотрю на него затуманенным взглядом, наверное, у меня на лице написан вопрос, и он отвечает:

— Тебе пора идти.

— Почему? — говорю я, и не подумав расцепить рук за его спиной.