Гарри Поттер и Реликвии Смерти - Джоан Роулинг

— Совершенно лишено, — отрезала Гермиона, — но я все равно думаю, что нам надо поговорить с мистером Лавгудом. Символ, который связывает Дамблдора, Гринделвальда и Годрикову Лощину? Гарри, я уверена, мы должны об этом знать!

— Я думаю, нам надо за это проголосовать, — предложил Рон. — Кто за то, чтобы навестить Лавгуда…

Его рука взлетела в воздух, опередив гермионину. Когда она поднимала руку, ее губы подозрительно задрожали.

— Большинством голосов, Гарри, прости, — заявил Рон, хлопнув его по спине.

— Отлично, — сказал Гарри, чувствуя веселье пополам с раздражением. — Только когда мы повидаемся с Лавгудом, давайте попробуем поискать еще Хоркруксы, ага? Кстати, а где живут Лавгуды? Кто–нибудь из вас знает?

— Ага, это недалеко от моего дома, — ответил Рон. — Не знаю, где конкретно, но мама с папой всегда показывают в сторону холмов всякий раз, как упоминают их. Вряд ли будет трудно найти.

Когда Гермиона вернулась на свою койку, Гарри понизил голос.

— Ты согласился, только чтобы попытаться снова оказаться в ее списке хороших мальчиков.

— В любви и на войне все средства хороши, — весело произнес Рон, — а это немножко и то, и другое. Не кисни, сейчас рождественские каникулы, Луна будет дома!

На следующее утро они Дезаппарировали на продуваемый ветрами склон холма близ Оттери Сент — Кэтчпол, откуда они смогли насладиться отличным видом на деревню. С их высокой наблюдательной точки она выглядела набором игрушечных домиков в огромных косых столбах солнечного света, протянувшихся к земле через бреши в облаках. Минуту или две они, прикрыв глаза от солнца руками, стояли и смотрели в сторону Берлоги, но различить им удалось лишь высокие изгороди и деревья во фруктовом саду, предоставляющем маленькому кривому домику защиту от муглевых глаз.

— Так странно, быть поблизости, но не зайти, — произнес Рон.

— Ну, не то чтобы ты так уж давно их не видел. Ты был там на Рождество, — холодно заметила Гермиона.

— Я не был в Берлоге! — воскликнул Рон, издав смешок и всячески показывая, что не верит своим ушам. — Ты правда думаешь, что я собирался вернуться туда и рассказать им всем, что я от вас ушел? Ага, Фред и Джордж много хорошего об этом бы сказали. И Джинни, она бы мне так сочувствовала.

— Но тогда где ты был? — удивленно спросила Гермиона.

— В новом доме Билла и Флер. Ракушечный Коттедж называется. Билл всегда ко мне прилично относился. Он… он был не в восторге, когда услышал, что я натворил, но он не прохаживался на эту тему. Он знал, что я очень сожалел. А больше никто из семьи не в курсе, что я был там. Билл сказал маме, что они с Флер не придут домой на Рождество, потому что хотят провести его вдвоем. Ну знаете, первые каникулы после свадьбы. Не думаю, что Флер возражала. Вы же знаете, как она ненавидит Селестину Уорбек.

Рон повернулся спиной к Берлоге.

— Давайте попробуем подняться здесь, — предложил он, первым направляясь к вершине холма.

Они шли несколько часов, причем Гарри, по настоянию Гермионы — под плащом–невидимкой. Скопление невысоких холмов казалось необитаемым, за исключением одного маленького коттеджа, да и тот выглядел пустым.

— Как вы думаете, может, это их дом, и они ушли куда–то на Рождество? — спросила Гермиона, заглядывая сквозь окно в маленькую опрятную кухню с геранью на подоконнике. Рон хрюкнул.

— Послушай, у меня такое подозрение, что ты сразу сможешь определить, кто живет в доме, как только ты заглянешь в окно Лавгудов. Давайте попробуем следующую кучку холмов.

Они Дезаппарировали на несколько миль к северу.

— Ага! — прокричал Рон, в то время как ветер дергал их за волосы и одежду. Рон показывал наверх, в сторону вершины холма, на который они прибыли. Там на фоне полуденного неба возвышался исключительно странного вида дом, большущий черный цилиндр, а прямо за ним висела призрачная луна. — Это наверняка дом Луны, кто еще будет жить в таком месте? Он смахивает на огромную ладью!

— Ничего общего с лодкой[72] не вижу, — возразила Гермиона, хмуро глядя на башню.

— Я имел в виду шахматную ладью, — пояснил Рон. — Для тебя это тура.

Рон, как самый длинноногий, достиг вершины холма первым. Когда Гарри и Гермиона поравнялись с ним, глотая ртом воздух и держась руками за бока, они увидели на его лице широкую ухмылку.

— Это их дом, — сказал Рон. — Смотрите.

Три написанных от руки таблички были прибиты гвоздиками к покосившимся воротам. На первой было написано: «Квибблер. Редактор: К. Лавгуд», на втором — «Приходить со своей омелой», на третьем — «Избегайте Дирижаблых Слив[73]».

Ворота скрипнули, когда они их открыли. Извилистая дорожка, ведущая к парадному входу, заросла множеством странных растений, в том числе кустиками, усыпанными оранжевыми редископодобными плодами, которые Луна носила иногда в качестве сережек. Гарри показалось, что он узнал Плетегруб[74], и он обошел морщинистый пень по широкой дуге. По обе стороны входной двери стояли подобно стражам согнутые ветром старые дикие яблони, лишенные листвы, но обремененные множеством красных фруктов размером с ягоду и густыми коронами белых бусинок омелы. Маленькая сова с чуть приплюснутой, похожей на ястребиную головой смотрела на них сверху вниз с одной из веток.

— Ты лучше сними плащ–невидимку, Гарри, — произнесла Гермиона. — Это тебе мистер Лавгуд хочет помогать, не нам.

Гарри сделал, как она посоветовала, и передал Гермионе плащ, чтобы она его спрятала в бисерную сумочку. Затем она взялась за дверной молоточек в форме орла и трижды резко стукнула в толстую черную дверь, усеянную железными шляпками гвоздей.

Прошло не более десяти секунд, когда дверь распахнулась и на пороге появился Ксенофилиус Лавгуд, одетый, судя по всему, в покрытую пятнами ночную рубашку и босой. Его длинные белые волосы, похожие на сахарную вату, были немыты и непричесанны. Определенно на свадьбе Билла и Флер Ксенофилиус был куда более опрятен, чем сейчас.

— Что? Что такое? Кто вы? Что вам надо? — прокричал он высоким жалобным голосом, посмотрев на Гермиону, затем на Рона и, наконец, на Гарри, после чего его рот открылся в идеальном комическом «О».

— Здравствуйте, мистер Лавгуд, — произнес Гарри, протянув руку. — Я Гарри, Гарри Поттер.

Ксенофилиус не взял гаррину руку, хотя тот его глаз, который не был завернут к носу, скользнул прямиком к шраму на гаррином лбу.

— Ничего, если мы войдем? — поинтересовался Гарри. — Мы кое–что хотели бы у вас спросить.