Барабаны осени. Удачный ход - Диана Гэблдон

Ее отец сидел, подобрав под себя ноги, на охапке соломы, укрывшись пледом, — он устроился на расстоянии вытянутой руки от небольшой пятнистой коровы. Корова лежала, подогнув ноги, время он времени мыча, и на ее широкой белой морде было написано глубокое сосредоточение.

Джейми резко вскинул голову, услышав шорох гравия под ногами Брианны, и его рука сама собой нырнула под плед, к поясу.

— Это я, — поспешила сказать девушка, и вышла на освещенное место. Лицо Джейми мгновенно утратило выражение настороженности. Он вытянул ноги и с силой потер лицо ладонью, пока Брианна аккуратно запирала за собой нижнюю часть ворот.

— А твоя мать еще не вернулась?

Брианна явно и очевидно пришла одна, и тем не менее Джейми глянул через плечо дочери, словно надеялся, что Клэр вот-вот материализуется прямо из ночной тьмы.

Брианна покачала головой. Клэр в сопровождении Лиззи отправилась принимать роды на одной из ферм с другой стороны склона их горы; если ребенок не появится до заката, им придется задержаться в Лахлансе на всю ночь.

— Нет. Она сказала, что если не вернется до темноты, то я должна обеспечить тебя каким-нибудь ужином. — Брианна опустилась на колени и принялась распаковывать небольшую корзинку, которую принесла отцу. В корзинке было несколько небольших ломтей хлеба с сыром и маринованными помидорами, рулет с сушеными яблоками и два глиняные кувшина — один с горячим овощным супом, второй — с сидром.

— Вот это здорово, девушка. — Джейми улыбнулся дочери и взял один из кувшинов. — А ты сама-то ужинала?

— О, да, — заверила отца Брианна. — Еще и как. — Она действительно поела, но все равно невольно бросила жадный взгляд на свежий яблочный рулет; недомогание и тошнота первых недель беременности уже миновали, сменившись зверским аппетитом, пугавшим Брианну.

Джейми заметил ее взгляд и с улыбкой отставил кувшин и разломил рулет пополам, протянув большую часть дочери.

Несколько минут они молча сосредоточенно жевали, сидя бок о бок на соломе, и тишина нарушалась лишь мягким фырканьем и храпом животных в стойлах. Дальний угол конюшни был отгорожен, чтобы создать удобный уголок для огромной свиноматки и ее недавно появившегося на свет потомства; Брианна лишь смутно различала их в сумраке пещеры — длинный ряд пухлых телец в соломе, ужасно похожих на сосиски.

Остальная часть внутреннего пространства была разделена на три части. Одно стойло принадлежало рыжей корове по имени Магдалина, — она сейчас лежала на своей подстилке, благодушно пережевывая бесконечную жвачку, а ее месячный теленок спал, прижавшись к массивной материнской груди. Второй отсек был пуст, в нем были насыпаны груды свежей соломы, — туда предстояло поместить роженицу и ее малыша, появления которого на свет и ожидал Джейми. Третье стойло было отведено для кобылы Яна, лоснящиеся бока которой раздулись от груза растущего плода.

— Тут просто самое настоящее родильное отделение, — сказала Брианна, кивая в сторону Магдалины и стряхивая с колен крошки. Джейми улыбнулся и вскинул брови, как он делал всегда, слыша от дочери что-то непонятное.

— Как это?

— Ну, это особое помещение в больнице, куда помещают молодых матерей и их новорожденных, — пояснила Брианна. — Мама иногда брала меня с собой на работу и позволяла заглянуть в детскую палату, пока она занималась своими делами.

Брианна внезапно вспомнила запах госпитальных коридоров, слегка едкий от насыщавших его дезинфицирующих препаратов и мастики для пола, вспомнила младенцев в колыбельках, пухлых, как поросята… и их голубые и розовые одеяльца. Она всегда подолгу бродила вдоль кроваток, пытаясь решить, какого из младенцев она взяла бы с собой, если бы ей позволили выбрать…

Розовое или голубое? Впервые Брианна задумалась о том, в какой, собственно, цвет предстоит одеть того малыша, который растет у нее внутри. До сих пор она вообще не задавалась этим вопросом, и думать об «этом» как о живом существе мужского или женского пола оказалось как-то странно, огорчительно… и Брианна поспешила отогнать неприятную мысль, заговорив с отцом.

— В родильном отделении младенцев держат за стеклянной перегородкой, так что ты можешь на них смотреть, но не можешь дышать на них, не можешь занести к ним какой-нибудь микроб, — сказала она, посмотрев на Магдалину, явно довольную жизнью и пустившую длинную струю зеленой слюны прямо на голову крошечному теленку.

— Микробы, — задумчиво повторил Джейми. — Да, конечно, я слыхал о микробах. Жутко опасные крошечные твари, так ведь?

— Могут быть опасными. — Брианна явственно увидела перед собой мать, проверявшую содержимое своего медицинского ящика перед тем, как отправиться на ферму Лахланс, аккуратно наполнявшую большой стеклянный флакон чистым спиртом из бочонка, стоявшего в кладовой. И тут же возникло другое воспоминание, куда более давнее: ее мать рассказывает о своем путешествии в прошлое Роджеру Уэйкфилду.

— Деторождение было тогда самой большой опасностью, какая только могла угрожать женщине, — говорила Клэр, хмурясь от возникавших перед ней картин давних времен. — Инфекции, разрыв плаценты, неправильное предлежание плода, выкидыши, кровотечения, родильная лихорадка… в большинстве стран выживало лишь около половины рожениц.

Брианна почувствовала, как у нее похолодели пальцы, несмотря на то, что в жаровне с шипением горели сосновые чурки, — и даже ее невероятный аппетит на время поутих. Она положила остаток рулета на солому, с трудом проглотила то, что было у нее во рту, чувствуя себя так, словно мягкий рулет вдруг превратился в камень и застрял у нее в горле.

Широкая ладонь отца коснулась ее колена, теплая, согревающая даже сквозь толстую шерстяную ткань юбки.

— Твоя мама не допустит, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — грубовато сказал он. — Ей уже приходилось сражаться с этими самыми микробами; я-то видел, как она это делает. Она не позволила им сожрать меня, и к тебе она их даже близко не подпустит, будь уверена. Она очень упорная женщина, а?

Брианна рассмеялась, и ей сразу стало легче.

— Она говорит, что стоит познакомиться с повадками одного микроба, как ты уже знаешь повадки всех остальных.

— Наверное, она права. — Джейми встал и обошел вокруг коровы, наклонился, заглянул ей под хвост. Потом выпрямился, покачал головой и вернулся на прежнее место. Он уселся поудобнее и взял оставленный Брианной кусок рулета.

— С ней как, все в порядке? — спросила Брианна. Она наклонилась, взяла пучок сена и помахала им перед носом коровы. Корова тяжело вздохнула, припав на колени, и не обратила внимания на предложенное; ее карие глаза, опушенные длинными ресницами, беспокойно вращались в глазницах. Время от времени по раздувшимся бокам коровы пробегала дрожь, и плотная зимняя шкура животного вспыхивала бликами в свете висевшего над ней фонаря.