Великая Испанская революция - Александр Шубин

На первый взгляд, у Республики «внешняя стратегия не менялась, в отличие от того, что произошло с внутренней политикой. Внешняя стратегия может быть сведена к одной линии поведения: вместе с демократическими государствами — в той мере, в какой будет возможно, с Советским Союзом — обязательно»[1496]. Однако в конкретном воплощении эти два курса мешали друг другу и имели разных политических носителей. С одной стороны — коммунисты, которые играли в большую макрополитическую игру под руководством Сталина. Их ставка была больше, чем Испания, и именно в силу этого они готовы были защищать Республику до последнего патрона.

Но в СССР знали, что сохраняет значительное влияние «партия мира», которая может сорвать игру, сдать важную испанскую позицию. Часть республиканцев, Эскера, баски при «сочувствии Асаньи» обсуждали возможность создания республиканского правительства без коммунистов, которое могло бы заручиться поддержкой Англии и Франции[1497].

Равнодушие Франции к просьбам Республики о помощи лишало перспективы либеральную внешнеполитическую альтернативу. Но если бы курс Франции изменился, это усилило бы правое крыло правительства, что сказалось бы на внутреннем курсе, поставив под угрозу политику коммунистов в Испании.

Негрин пытался удерживать баланс между «партией мира» и коммунистами. Он не был принципиальным сторонником борьбы до конца, но понимал, что в условиях поражений надежды на почетный мир с Франко нереалистичны. И Негрин, и Прието, и Асанья видели выход уже не в победе, а в том, чтобы «укрепив», усилив Республику, заставить Франко пойти на перемирие, закончить войну «вничью». По мнению У. Гарсиа, «это был общий ключевой вопрос, который, тем не менее, с весны 1938 г. разделил политические силы республиканцев на два блока»[1498]. Разумеется, это разделение началось задолго до весны 1938 г. Речь идет о сторонниках более активного ведения войны и более активных поисков мира, «партии войны», ядром которой была КПИ, и «партии мира», которую уже давно возглавлял Асанья и теперь укрепил Прието. Усиление «партии мира» активизировало правых политиков, которые вынуждены были выжидать в обстановке «разгула революции» 1936–1937 гг. На арену все активнее стал выходить Х. Бестейро, с позицией которого сблизился И. Прието. Это привело к новой перегруппировке сил в ИСРП, когда правое («центристское») крыло партии Прието-Негрина, существовавшее в 1936–1937 гг., разделилось на центристское (Негрин) и правое (Прието — Бестейро).

Кроме «партии мира» в Республике проявляла себя и «партия войны» — большой войны. При чем это могли быть одни и те же люди. Ведь Большая война в Европе давала Испании шанс на мир.

29 мая 1937 г. республиканцы при бомбардировке франкистского порта Ибица попали в немецкий крейсер «Дойчланд». 31 мая немцы в ответ обстреляли Альмерию и взяли курс на выход из Комитета по невмешательству.

31 мая Генеральный штаб направил записку совету министров об обстреле немцами Альмерии со «свежей идеей» — не утопить ли в ответ немецкие суда? «Генеральный штаб полагает, что необходимо внести ясность на международной арене, покончив с нынешней фикцией, будто Германия и Италия не ведут на деле войны, что является единственной возможностью выявить нынешнее действительное положение, когда Испания ведет борьбу против трех государств»[1499]. Однако Испания вела эту войну не одна, а в союзе с СССР (во всяком случае, танкисты и пилоты прямо участвовали в военных действиях). Но это не смущало начальника Генштаба В. Рохо. Чтобы противостоять Германии, необходимо «вызвать международную войну большого объема»[1500]. Доклад подписал также и.о. главного военного комиссара — коммунист Михе.

Это предложение вызвало паническую реакцию в правительстве, распоясавшимся военным объяснили их место в политической иерархии и запретили атаковать немецкие суда. Большая война не входила в это время в планы как СССР, так и Франции и Великобритании. Так что Испания осталась бы в изоляции как формальный агрессор перед лицом открытого нападения Германии и Италии. Но именно в эти дни с полной обнаженностью была сформулировано условие выживания Республики — дожить до большой войны в Европе.

После инцидента с «Дойчланд» республиканской авиации было запрещено бомбить базы фашистов[1501]. Однако республиканский флот продолжал вести себя «неосторожно». 15 и 18 июня был обстрелян германский крейсер «Лейпциг».

23 июня Италия и Германия заявили о прекращении участия в патрулировании испанского побережья. Это был серьезный удар по игре в «невмешательство», который обеспокоил дипломатов Франции и Великобритании, вызвав раздражение авантюризмом республиканцев.

Сняв с себя ответственность за патрулирование в интересах «невмешательства», союзники Франко перешли к более решительным действиям на море. Италия развернула подводный террор в Средиземном море. Поскольку страдали суда даже «владычицы морей», это привело в июле 1937 г. к нарастанию напряженности в англо-итальянских отношениях[1502]. Оказалось, что и Великобритания, и Италия привыкли считать Средиземное море своим. Муссолини грезил о возрождении Римской империи, для которой Средиземное море было внутренним озером, а для Британии это была магистраль в Суэцкий канал и дальше в Индию.

Но главной мишенью фашистов были, конечно, советские корабли. 30 октября 1936 г. — 9 апреля 1937 г. был задержан 81 советский корабль, к июлю 1937 г. потоплено 3 советских корабля. В августе 1937 г. «неизвестные подводные лодки» разбушевались еще сильнее. Они атаковали 17 нейтральных судов, в том числе 7 британских, топили суда не только в испанских территориальных водах, но и в Эгейском море и даже у Дарданелл.

Итальянские подводные лодки атаковали суда без предупреждения и не помогали спастись командам потопленных судов. В ночь на 1 сентября итальянцы торпедировали английский эсминец. В следующие два дня они утопили английский танкер и три советских парохода. За первую половину сентября еще шесть британских кораблей были атакованы в Средиземном море. Это было уже слишком.

Великобритания и Франция предложили заинтересованным сторонам провести конференцию по этому вопросу. Италия отказалась, СССР и Испанская республика решили участвовать, чтобы разоблачить итальянских пиратов[1503].

14 сентября 1937 г. в Нионе было подписано соглашение, по которому британскому и французскому флотам поручалось поддержание безопасности судоходства в Средиземном море, при содействии других желающих держав. Их кораблям разрешалось топить подводные лодки, которые атакуют торговые суда. Но СССР не планировал участвовать в патрулировании — у него не было баз в этом регионе. Создать базу на территории Испании Сталин не решился, чтобы окончательно не оттолкнуть Францию советским военно-морским присутствием в непосредственной близости от Марселя.

Агрессор назван не был, что вскоре позволило Италии… присоединиться к патрулированию. Соответствующее соглашение было подписано 30 сентября. Англо-французская эскадра не заходила в итальянскую зону ответственности, где флот Муссолини «искал» собственные подводные лодки.

Для обеспечение Ниона было выделено 35 английских и 25 французских эсминцев[1504]. Через два дня после подписания Нионского соглашения Великобритания и Франция заявили, что раз их флот будет занят поиском подводных лодок, он прекращает патрулирование испанского побережья.

3 октября 1937 г. был атакован британский эсминец. С января 1938 г. возобновились систематические потопления нейтральных, в том числе британских судов.

Министр иностранных дел Великобритании Э. Иден маневрировал между СССР и фашистскими государствами, стараясь удерживать равновесие сил. Он стремился к тому, чтобы война увенчалась созданием в Испании правительства либерально-консервативной коалиции. Если бы СССР не согласился на это, то Иден считал возможным добиться той же цели в согласии с Италией и Германией[1505]. Одна загвоздка — ни Франко, ни Гитлер, ни Муссолини не собирались идти на уступки в испанском вопросе, считая, что время работает на них (а с мая 1937 г. по осень 1938 г. это действительно было так). В итоге Идену осталось придерживаться классического невмешательства, то есть осторожного сдерживания фашистского вмешательства в Испании.

20 февраля 1938 г. Иден ушел в отставку, и его сменил один из адептов умиротворения Э. Галифакс. После этого премьер-министр Великобритании Н. Чемберлен взял курс на масштабные уступки Германии, включая и «сдачу» Испанской республики.

Однако результаты перемен в Лондоне не могли сразу проявиться на Пиренеях. Дело в том, что для Франко и Муссолини было принципиально важно перекрыть морские пути поступления помощи Республике, и в этой своей борьбе они зашли слишком далеко, продолжая топить британские суда. Британский представитель был отозван из Бургоса. Скандал достиг таких масштабов, что возникла «угроза» возвращения Идена. Чтобы сохранить лицо, Чемберлену пришлось выжидать. Только в июле Франко обратился к Чемберлену с заискивающим письмом, после которого Лондон счел конфликт исчерпанным, и смог повернуться лицом к Бургосу[1506].