История призрака - Джим Батчер

Аристедес навёл нож на Дэниэла, его глаза остекленели, как у змеи, и прошипел слово, освобождающее заклинание.

Старший сын Майкла выгнул спину и испустил задыхающийся вопль агонии. Аристедес повторил заклинание, и лицо Дэниэла снова исказилось от боли, его спина выгнулась сильнее, чем я мог себе представить.

Я подавил в себе крик ярости и отвел глаза, от того, как колдун искажает энергию Созидания, превращая её в средство мучения. Смотреть в сторону было ещё хуже: молодые последователи Аристедеса наблюдали за происходящим с нескрываемым очарованием. Дэниэл кричал, пока воздух не закончился в легких, а затем он начал задыхаться, как бы пытаясь вернуть его назад. Один из детей наклонился и начал блевать на пол.

— Это мой дом, — cказал Аристедес, его интонация не изменилась. — Я хозяин здесь и моя воля...

Баттерс появился за спиной Аристедеса, с размаха перевернув бочку с каким-то хламом, и замахнулся трехфутовым куском свинцовой трубы, направляя удар в колено мага.

Раздался резкий, отчётливый хруст раздробляемых костей и хрящей, и Аристедес, вскрикнув, повалился на пол.

— Звук, который вы только что слышали, — сказал Баттерс голосом, сдавленным от страха и адреналина, — означает, что у вас задняя коллатеральная и передняя крестообразная связки колена оторвались от сустава. Это также может означать, что у вас раздроблена коленная чашечка или сломана голень.

Аристедес лежал на полу, скорчившись от боли и тяжело дыша сквозь стиснутые зубы. Струйка слюны сочилась из его рта.

Баттерс занёс свинцовую трубу на манер отбивающего в бейсболе.

— Отбрось нож, или следующий удар будет по черепушке.

Аристедес продолжал тяжело дышать, но взгляд так и не поднял. Он отбросил жуткий нож в сторону.

— Тот, что в кармане, тоже, — сказал Баттерс.

Чародей посмотрел на него взглядом, полным ненависти. Затем он отбросил и нож, отобранный у Дэниэла.

— Сиди смирно, Дэниэл, — крикнул Баттерс, — я займусь тобой через секунду.

— Со мной всё хорошо, — простонал Дэниэл, лёжа на земле. Голос звучал очень даже не хорошо. Но пока я наблюдал за ним, я видел, как он обматывает и туго затягивает вокруг раны на правой руке куски разорванного плаща, чтобы остановить кровотечение. Выносливый парень и способный здраво рассуждать в затруднительных ситуациях.

Баттерс склонился над Аристедесом.

— Я не собираюсь причинять вам боль, — сказал он. — Я хочу вам помочь. У вас колено раздроблено. Вы никогда не будете ходить, если не обратитесь за медицинской помощью. Я отвезу вас в больницу.

— Чего тебе надо? — зарычал Аристедес.

— Священник. Фитц. Эти дети. — Он пару раз шлёпнул свинцовой трубой себе по плечу. — И на самом деле это не переговоры.

— Да! — сказал я, сжав кулак. — Продолжай, Баттерс!

Аристедес пожирал глазами Баттерса минутой дольше. Затем он обмяк и издал тихий стон боли.

Ох, вот дерьмо.

— Ты выиграл, — сказал колдун. — Только... пожалуйста... помоги мне.

— Выпрями её, — сказал Баттерс, не глядя на мужчину. — Откинься назад и разогни ногу.

Аристедес схватился за ногу и издал ещё один, более высокий, пронзительный стон боли.

Баттерс вздрогнул от этого звука, и в его глазах было мучение. Внезапно меня озарило, и я понял, почему он вскрывал трупы, вместо того, чтобы оперировать живых пациентов.

Баттерс не выносил вида человеческих страданий.

Это было то, что он всегда имел в виду, когда говорил, что он не настоящий доктор, когда говорил, что лечение живых пациентов было грязным и противным, по сравнению с извлечением отдельных органов и занесением их в журнал вскрытий. Мёртвые люди были всего лишь грудой мяса и костей. Они были выше всех страданий.

Врач должен иметь определённый уровень профессиональной отстранённости, если он собирается лучше служить своим пациентам, а у Баттерса просто... просто его не было. Малыш не мог заставить себя не чувствовать того же, что и люди, с которыми работал. Поэтому он стремился к карьере, где он практиковал медицину, не пытаясь кого-то исцелить — не сталкиваясь с настоящими пациентами.

Аристедес тоже видел это. Он, вероятно, не понял всего, но он заметил слабое место, и он давил на него безжалостно.

— Не надо, — выдохнул я. — Баттерс, не надо.

— Чёрт побери, — наконец сказал Баттерс, стиснув зубы. Он наклонился, чтобы помочь мужчине. — Не шевелись. Ты так повредишь её ещё больше. Вот.

Он пытался держаться на безопасном расстоянии вытянутой руки, но было невозможно одновременно помочь ему и остаться вне досягаемости. Я видел по его лицу, что он это понял, и начал было отступать. Затем, когда мужчина продолжил низкие стоны боли, Баттерс потряс головой и двинулся, чтобы помочь Аристедесу выпрямить ногу.

Я увидел, что глаза чародея сузились в щёлочки, и в них светилось почти чувственное удовольствие.

— Проклятье! — сказал я. — Баттерс, подвинься!

Я исчез и появился рядом с Баттерсом, толкая его руками в грудь, отпихивая его усилием воли.

Я не сдвинул его с места, — мои руки просто прошли сквозь него, как сквозь иллюзию, — но внезапный трепет пробежал по нему, и он отшатнулся.

Слишком поздно.

Левая рука Ариседеса неуловимо быстрым движением ударила Баттерса прямо в подбородок. Если бы он не отпрянул назад, удар угодил бы ему прямо под ухом, и рука колдуна двигалась достаточно быстро, чтобы сломать Баттерсу шею. А так, резкий удар кулака врезал Баттерсу по скуле с одной стороны, достаточно сильно, чтобы отскочить, когда голову достаточно развернуло. Он изобразил китайского болванчика, пока летел на пол, и шмякнулся, как мешок с костями.

Мне хотелось кричать от отчаяния. Вместо этого я дал пинка своему мозгу, требуя от него что-нибудь придумать.

К моему немалому удивлению, он придумал.

Я переместился прямо вверх, к потолку, и закрутился, оглядываясь. Ага. Я заметил Фитца, ползущего к одному из выходов из цеха, скрываясь от Аристедеса за небольшой кучей хлама.

— Фитц, — заорал я. Я исчез и вновь появился прямо над ним. — Ты должен вернуться!

— Тихо, — яростно прошипел он. Его лицо было бледным от страха. — Тихо. Нет, я не могу! Оставь меня в покое!

— Ты должен это сделать, — сказал я. — Фортхилл здесь, в лагере, он тяжело ранен. А над ним стоит грёбаный ангел смерти. Святому отцу нужна помощь.

Фитц мне не ответил. Он продолжал ползти из цеха, а потом по одному из примыкающих коридоров. Он издал отчаянные, негромкие звуки, как только добрался до двери и вышел из поля зрения Аристедеса.

— Фитц, — позвал я. — Фитц, ты должен сделать что-нибудь. Ты единственный, кто может помочь.