Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена - Микаэл Геворгович Абазян

По общему согласию, одну из бутылок все же было решено не везти в город, а оставить здесь, предварительно опустошив ее содержимое. Они обсудили план действий по возвращении домой, поговорили о возможных кандидатурах из числа своих бывший сокурсников — ведь не могло же все так пропасть бесследно! Слово за словом, закуска за закуской, и вот уже вторая бутылка стоит на столе, и четверо заметно помолодевших молодых людей пытаются выяснить, пустая ли она наполовину или все же наполовину полная.

— Если бутылки изначально бывают пустыми, то полными они становятся в процессе, и сейчас она возвращается в свое исходное состояние.

— И что? Это о чем-то говорит?

— Это говорит о том, что она возвращается в свое состояние.

— В какое именно?

— В исходное.

— Нет, ты теряешь нить. Смотри: бутылка изначально пустааа-ая, ее наполняяя-ют, она становится все боооо-лее и бооо-лее — какой?

— Полной?

— Именно, полной! А когда мы ее пьем, она пустееее-ет, пустееее-ет, пустеее-ет и сейчас она наполовину опустела. То есть сейчас она наполовину пустая.

— А если вдруг мы решим сегодня больше не пить из нее, остановимся, а? Скажем, вот, все, выпили сколько надо. Стоп! Получается, так она ведь может мгновенно стать наполовину полной.

— Она одновременно будет и наполовину полной, и наполовину пустой.

— Но мы ей не позволим оказаться в таком неопределенном, подвешенном состоянии!

Совершенно неважно кому принадлежало то или иное суждение — им мог быть каждый из четверки. Языки были развязаны, уровень активности работы мозга каждого из участников диспута стимулировал остальных, и они уже было начали забывать и о скором закате, и о том, что Филипп пообещал рассказать четвертую историю, когда вспомнили о третьей бутылке. Саад молнией перенесся в свой номер и мгновенно вернулся оттуда, поставив ее в центр стола.

К тому времени вторую бутылку, уже несомненно пустую, поставили на подоконник, рядом с первой. Может быть у этой бутылки было кривое донышко, а может под ней оказался маленький кусочек чего-то, принесенного ветром, или может развеваемая ветерком занавеска на самом деле вовсе не касалась первой бутылки, и сейчас она, встретив на своем очередном полпути толстое темно-зеленое стекло с винными подтеками, возмутилась таким откровенным нарушением вселенской гармонии и легким касанием потянула ее за собой в открытое окно.

Увидев, как бутылка исчезает за окном, и с ужасом представив, что она может натворить, случайно упав кому-нибудь на голову, Аарон только и успел произнести «Бутылка!» прежде чем выбежать из комнаты и, удерживаясь за перила, ринуться вниз по лестнице. На очень короткое время в его голове поселилось два звука: один — от тупого удара падающей тары обо что-то нетвердое, а другой — его собственный голос, заклинающий: «Господи, только не на кого-то! Только не на чью-то голову!»

Выбежав наружу и забежав за угол, Аарон с облегчением вздохнул: бутылка приземлилась, в полном смысле этого слова, немного примяв собой траву, не давшую ей далеко откатиться.

— Да я и сам вижу, — ответил он друзьям, указывавшим сверху на бутылку и считавшими своим долгом постоянно осведомлять о ее местонахождении словами «вот она… сюда… здесь она…». Подняв изрядно потрепавший нервы и даже заставивший его немного протрезветь стеклянный сосуд, Аарон неспеша пошел обратно, все еще поглядывая на высоту, с которой тот свалился по вине случая. Задержавшись еще на пару секунд перед главным входом в гостиницу, он вошел в дверь и поднялся в номер к Филиппу, где его аплодисментами встретили друзья, также избавившиеся от излишней дозы опьяненности.

— Ну ты герой! Пока до нас дошло, что произошло, ты уже внизу был, — заметил Саад.

— Ой, а ту бутылку убрали с подоконника? — вдруг встрепенулся Аарон.

— Убрали, убрали. Больше тебе за ними бегать не придется, — успокоила его Я'эль.

— Слушай, Филипп, а почему это ресорт называется «Sanctuary»? Я только сейчас обратил на это внимание, — поинтересовался Аарон.

— Хорошо хоть, что вообще заметил, — улыбнулся Саад. — Я заметил сразу по прибытии. Подсознательно у меня всплыло значение «святилище», но мозг сразу же предложил «заповедник», который я и выбрал в качестве своей версии.

— Я'эль, ты что скажешь? — поинтересовался Филипп.

— Несомненно «заповедник», или же «убежище», — твердо ответила она. — Правда, и я раньше не обращала на него внимания.

— Хорошо. Ну, и теперь, когда все выдвинули свои версии и у тебя было достаточно времени обдумать свой вариант, как ты сам воспринимаешь это название применительно к этому месту?

— «Пристанище» … В смысле, место, куда может стремиться душа, чтобы уединиться и отдохнуть от всеобщей суеты, — все еще размышляя, заключил Аарон. — «Заповедником» я бы его назвал с трудом, пусть даже очень хотел бы, чтоб он именно таким и был. «Убежище» — там явные преследователи и угнетатели должны рисоваться.

— Ну так ты сам и сказал: всеобщая суета, — возразила Я'эль.

— Короче, я выбираю «пристанище». В смысле «убежище». Да запутали уже совсем меня, — завершил он под понимающие улыбки и похлопывания спасателя бутылки по плечу.

— Значит мне суждено быть единственным, кто выбирает вариант, указывающий на святость этого места. «Святилище» будет моей версией, — завершил первую часть спонтанной дискуссии Филипп. — В принципе, каждый из вас прав.

— Но «святилище» подразумевает присутствие некого культа и его последователей, не так ли? — удивился Саад.

Немного помолчав, словно собирая нити всех мыслей воедино, Филипп неторопливо подошел к открытому окну, сел на подоконник и, указывая на открывающийся пейзаж, спросил:

— Этого вам мало?

Все трое приняли вызов и постепенно начали втягиваться в очередную беседу, попеременно задавая вопросы, получая ответы, обдумывая полученную информацию и снова пытаясь уяснить для себя новые аспекты общей темы.

— Чего именно?

— Открой глаза. Что ты видишь?

— Солнце, горы, прямо перед нами — земли ресорта, лесок, долина, там речка, внизу — поселок…

— Что объединяет все это?

— Эта земля? Этот ресорт?

— И даже солнце?