Стальной век: Социальная история советского общества - Вадим Дамье

Стремясь сохранить контроль над рабочим движением, большевики провели на первом всероссийском съезде профсоюзов в январе 1918 г. реше­ние о слиянии становившихся все более строптивыми фабзавкомов с про­фессиональными союзами. Была начата перестройка профдвижения в соот­ветствии с отраслевым принципом. Это позволило растворить более ради­кальное синдикалистское меньшинство рабочего движения в организациях с более умеренным большинством, лояльных по отношению к властям.

Столь же двусмысленной в этот период была и политика большевист­ской власти в отношении крестьянства. Понимая невозможность управ­лять Россией без учета мнения большинства населения, большевики по­шли 9 декабря 1917 г. на соглашение с левыми эсерами о создании коали­ционного Советского правительства. Представители крестьянской партии получили в Совнаркоме посты наркомов земледелия, юстиции, почт и те­леграфов, местного самоуправления и государственных имуществ, еще 2 ее члена стали наркомами без портфеля. Левые эсеры стремились при этом предотвратить установление однопартийной диктатуры и способст­вовать осуществлению социализации земли. Последнее им удалось. В ян­варе 1918г. Третий всероссийский съезд Советов принял принципы разра­ботанного левыми эсерами и поддержанного большевиками закона о со­циализации земли, который, по существу, легализовал общинную револю­цию в деревне и придал ей дальнейший стимул там, где она еще не была завершена. Официально закон был принят ВЦИК 27 января. Но за участие во власти левые эсеры заплатили стратегическим просчетом: пользуясь гораздо большей поддержкой крестьянства, чем большевики, они дали согласие быть младшим партнером большевиков, не имеющим возможно­сти добиться осуществления своей политики в спорных случаях. «...Вряд ли можно говорить серьезно о влиянии нашей партии в советском прави­тельстве», - подытожил опыт коалиции левый эсер Б.Д.Камков, выступая в апреле 1918 г. на съезде своей партии и сетуя на то, что крестьянство реально отстранено от власти[54].

Усиление централизаторского курса властей было тесно связано с на­растанием продовольственного кризиса зимой 1918 г. Старые хозяйствен­ные связи были во многом нарушены, создать новые связи государственные органы в центре и на местах оказались не в состоянии, а самоорганизован- ные инициативы пресекались ими как заведомо хаотические. Среди рабочих существовало сильное стремление наладить механизмы прямого продукто­обмена с деревней, но любые попытки такого рода власти встречали в шты­ки. Они мешали даже договориться с крестьянами о поставке дров. Препят­ствия чинились и аналогичным усилиям со стороны общинного крестьянст­ва. Н.И.Махно вспоминал, как продовольственные организации крестьян Гуляй-поля установили связи с рабочими мануфактурных фабрик Москвы и других городов и договорились с ними о взаимном снабжении: «Рабочие должны доставлять населению Гуляйпольского района нужную мануфакту­ру в указанном качестве, цветах и количестве, а район будет снабжать их хлебом и, по желанию рабочих, съестными припасами». Соглашение было одобрено крестьянским сходом, и мука доставлена под охраной вооружен­ного отряда. Однако посланные в обратную сторону вагоны с мануфактурой были задержаны правительственными заградительными отрядами «на том основании, что непосредственно, дескать, без разрешения центральной со­ветской власти нельзя делать никаких товарообменов крестьян с рабочими... Население требовало немедленного похода на город, чтобы разогнать за­севших там ненужных, вредных для дела трудящихся правителей». В ко­нечном счете, вагоны удалось освободить и доставить на место. Был созван общий сход крестьян и рабочих, чтобы «просить крестьян помочь организо­вать перевозку этой мануфактуры в общий продовольственный склад, а также наметить дни и порядок раздачи мануфактуры среди населения в той ее части, конечно, которая выпадает на долю Гуляй-поля». Распределение происходило через кооператив и продовольственную управу. После этой первой попытки, свидетельствует Махно, было принято решение расширить обмен деревни с городом «без посредников - государственных агентов и их чиновников». В города были посланы уполномоченные, а крестьяне при­ступили к сбору пшеницы, муки и съестных припасов на общий склад для обмена. «Однако на сей раз уполномоченные наши в большинстве своем возвратились из городов ни с чем. Власть большевистско-левоэсеровского блока по всем фабрично-заводским предприятиям категорически воспрети­ла пролетарским объединениям иметь непосредственно какие бы то ни бы­ло организационные связи с деревней. Для этого существуют, дескать, про­летарские государственные организации: продорганы»[55].

В конце января 1918 г. была образована правительственная Чрезвы­чайная комиссия по продовольствию и транспорту во главе с Львом Троц­ким. А 26 марта 1918 г. Совнарком одобрил декрет об официальном введе­нии централизованного товарообмена: индивидуальный обмен и закупка хлеба отдельными организациями запрещались.

Но государственные организации с их бюрократизмом с задачей ор­ганизации обмена и снабжения городов не справлялись. В такой обстанов­ке городское население само решало продовольственный вопрос, нередко прибегая к бунтарским методам, отбирая продукты, разбирая склады и нападая на представителей властей. В ходе голодных бунтов и столкнове­ний с государственными органами в декабре 1917 г. - июне 1918 г. в Ко­ломне, Белгороде, Солигаличе, Рыбинске, Колпино, Иваново-Вознесенске, Павловом Посаде, Кинешме, Шуе и других городах были убиты и ранены десятки жителей, красногвардейцев, солдат, погибли председатели коло­менского и солигаличского Советов и белгородский продкомиссар, со­жжено здание павлопосадского Совета.

Власти винили в нехватке продовольствия деревню. «Крестьянин по­лучает землю при условии ее хорошей обработки», - подчеркивал Ленин' на заседании Совнаркома 4 марта 1918 г.[56] В конце февраля он даже безус­пешно пытался добиться принятия правительством постановления об обя­зательной сдаче хлеба крестьянами под угрозой расстрела.

Считая единственным средством спасения от хаоса централизацию, большевистская власть исподволь готовилась к наступлению на «народ­ную вольницу». Она все чаще распускала Советы, в которых правящая партия оказывалась в меньшинстве, и оказывала давление на трудящихся с тем, чтобы перевыборы принесли угодные «верхам» результаты. В февра­ле-марте 1918 г. государственная администрация приступила к разоруже­нию населения и леворадикальных частей в Москве и Петрограде. Посте­пенно расформировывались отряды Красной гвардии; в январе был принят декрет о создании новой государственной армии - Красной армии. 4 марта 1918 г. был распущен находившийся под влиянием анархистов Централь­ный комитет Балтийского флота (Центробалт).

Контрнаступление возрождавшегося государства на взбунтовавшееся против него общество облегчалось раздробленностью и неорганизованно­стью социально-революционных тенденций и инициатив в самом обществе. Социальная и либертарная революция в России могла победить лишь как соединение и синтез двух революций: пролетарской в городе и общинной в деревне. Но на пути их слияния, как оказалось, стояли огромные препятст­вия как идейного, так и организационного и тактического характера.

В России к моменту начала революции в 1917 г. не успели возникнуть и оформиться массовые организации трудящихся, действительно незави­симые от политических партии и пришедшие к выводу о возможности обойтись без посредничества государства. Здесь не существовало ничего похожего на многосоттысячные революционные анархо-синдикалистские профсоюзы в Испании. Рабочие могли требовать самоуправления на своем предприятии, но не имели организации для самостоятельной координации производства и обмена с другими заводами, шахтами или крестьянскими хозяйствами, да и не очень хорошо понимали, как можно наладить такую систему безгосударственного «планирования снизу». Представитель не­мецкого Свободного рабочего союза А.Сухи, посетивший Россию в 1920 г., свидетельствовал: рабочие брали предприятия в свои руки, но не знали, как организовать производство и распределение продуктов на новых нача­лах, у них не было для этого соответствующих инструментов (например, массовых потребительских союзов или синдикалистских профсоюзов) . Крестьяне в большей мере придерживались местной ориентации: об­щинная традиция исходила из сочетания самоуправления «мира» и госу­дарственного регулирования отношений между общинами. Попытки на­ладить прямой продуктообмен снизу между городом и деревней при всем желании не вышли из стадии первых экспериментов; к тому же они стро­жайшим образом пресекались властями.