Моя Дилор - Мурад Тиллаев

НАУЧНЫЙ ПОДБАННИК

И вдруг баня № 15 стала ощущать недостаток клиентуры. Пустующие помывочные площади зримо подтачивали банно-финансовый план. Коммунальное хозяйство города залихорадило.

Выяснились странные явления: мирному обмыванию и пропариванию граждан стали мешать потусторонние шумы и гулкий хохот, доносившиеся как бы из преисподней. Наблюдалась вибрация стен, вызывавшая у моющегося контингента неприятные сейсмические ассоциации. Из-за этой непонятной чертовщины аксакалы бани и подвергли ее бойкоту.

Сама собой образовалась общественная исследовательская бригада, в основном из атеистов. Поиск привел в банные подвалы.

Там, в подвалах, были обнаружены люди. В непринужденных позах, за столами и на столах, они пили черный байховый чай из расписных чашек, внимая белозубому, пышущему здоровьем оратору. Вошедшие атеисты уловили лишь конец его выступления:

— … а бородатый говорит: «Нет, я, прежде чем купить, всегда галоши примеряю…»

Шквал хохота обрушился на мрачные подвальные своды. Задребезжали стекла, закачались на шнурах стоваттные лампы.

Визави белозубого ревниво вскричал:

— А как шофер в командировку собирался, слышали? Значит, вызывают шофера на автобазу…

Атеисты с удивлением разглядывали компанию. Надо сказать, что не все группировались вокруг рассказчиков. Обособленная секция в углу с ожесточением терзала магический кубик Рубика. Но чай пила тоже.

Бригадир поисковиков осмелился вклиниться в беседу.

— Граждане! — сказал бригадир. — Почему же, граждане, вы избрали для чаепитий это душное мрачноватое помещение? Ведь недалеко чудная чайхана с обслуживанием по первому разряду!

Из-за стола поднялся человек с цепким взглядом.

— Вам что, товарищ? — спросил он. — На каком основании дезорганизуете коллектив? Зачем склоняете его к злостному нарушению производственной дисциплины? Или вы не видели на двери вывеску: «НИИ мясной промышленности»? Здесь протекает плановая научная работа. А кто вы?

— Я атеист от банной общественности, — смешался бригадир. — Можно последний вопрос: как совмещается с наукой этот чай? И анекдоты? И Рубик?

— Стимуляторы умственных процессов, — сурово разъяснил собеседник. — Только вам этого не понять. И идите вы в баню.

Удостоверившись в отсутствии чертовщины, общественники освободили подбанник и пошли к аксакалам — заверять, что пятнадцатая баня стоит на вполне твердой научной основе.

С их уходом научный коллектив зашумел:

— Слесаря! Пусть в момент сообразит внутреннюю задвижку! Работать невозможно! Ходят тут кто ни попадя, всякие необлеченные…

И в момент слесарь сконструировал щеколду. Стало уютно и надежно, как в трехнакатном блиндаже. Установили справедливую очередь на заваривание чая и кручение кубика.

Щеколду отодвинули, только когда удостоверились, что новые посетители — компетентные и властью вполне облеченные люди, а интересуются они состоянием научной работы в институте и дисциплиной труда, а побочно — кадровыми и финансовыми вопросами.

Подбанный блиндаж стойко оборонялся от каверзных вопросов посетителей. Главным козырем был тот факт, что институт — сугубо новый, молодой, формирующийся, а также в стадии организации. Тем не менее он разработал массу научных тем, практическое решение которых хотя и откладывается из года в год, но это как раз потому, что институт молодой, формирующийся. Всего-то восьми лет от роду.

Впрочем, вот пример: установка по охлаждению жидким азотом колбасного сырья была все-таки смонтирована на Лангарском мясокомбинате. Потом, правда, размонтирована, зато установлена на Молобъединении. Потом, правда, установили, что ее там не устанавливали. Тем более что затерялись рабочие чертежи, возможно, что их найдут в головном, московском учреждении. А и не найдут — тоже не беда. Важно, что на эту тему средства все-таки израсходовали. Шестьдесят тысяч.

Взялись было еще за одно дело — механизировать очистку мяса от костей. Закончить тему по плану полагалось еще в позапрошлом году, но до сих пор не отскребается от костей мясо, хоть плачь! Зато легко отскреблись от госбюджета тысячи рублей, не предусмотренные сметой.

Все это мелочи, а большим достижением следует считать то, что институт почти сам себя содержит. Смотрите: условный эффект, выгода от придуманных институтом научных усовершенствований, если они когда-нибудь внедрятся, — миллион рублей. А затратили на придумывание только миллион сто тысяч. Это ли не успех!

По вопросам же дисциплины, самокритично покаялся научный коллектив, да, были огрехи. Но отдадим должное руководителю института товарищу Пороговскому. Вывез он дисциплину на собственном горбу, вознес на должный уровень согласно требованиям времени.

Ведь что творилось раньше? Запланирована была Пороговским кандидатура в местком подходящего ему товарища Реденковой. А вконец разболтавшийся коллектив прокатил Реденкову, забаллотировал. Тут заведующий завинтил дисциплинарную гайку до конца нарезки, подраспустившихся критиканов заставил уволиться, а Реденкову провел уже в секретари партгруппы. Емкостью для тайного голосования послужила коробка из-под обуви, и внимательно следил Пороговский за процессом опускания бюллетеней в обувную урну. Реденкова же по ее избрании осталась верной, не зазналась. На всех закрытых партсобраниях усаживала заведующего на почетное место в президиуме, а также правил он решения партсобраний и самолично намечал очередную повестку дня. Нет, не смущала парторга беспартийность Пороговского. Был бы активен, вот что главное.

Активность его подтвердилась и продуманной премиальной акцией. По случаю очередного невыполнения плана лишен был заведующий премии. Однако, не растерявшись, он премировал полуторной суммой сотрудников одной из лабораторий. А потом еще одна верная женщина, Ситчикова (она же старший инженер, она же секретарь, она же инспектор по кадрам), изымала у награжденных излишек в пользу обойденного заведующего.

И в свете вышеизложенного разве можно упрекнуть заведующего в том, что он премировал Ситчикову как бы за ударную работу на уборке хлопка, хотя на деле-то она и не мыслила выезжать на поля? Разве ж не достойны награды преданные подчиненные?

И еще неплохими суммами была одарена Ситчикова уже не как хлопкороб, а как кадровый деятель, достигший и на этом поприще завидных высот, о чем следует сказать поподробнее.

Дело в том, что, воюя с критиканами и правдолюбцами, добился Пороговский небывалой цифры кадротекучести — сорока процентов. Как тут быть? Не одного руководителя повергла бы такая цифра в смятение, но легко справился с ней тандем Пороговский — Ситчикова, взяв на работу тридцать шесть совместителей без трудовых книжек. Почти девять незаконных тысяч было им выплачено, но лес-то рубят — щепки летят!

…В раздумье удалились компетентные посетители. И правда, какие славные, интеллигентные люди трудятся на почве мясного усовершенствования, с какой отвагой защищают родное учреждение! Так ли уж виновны они в том, что ни одна их тема по механизации работ в мясной промышленности республики не внедрена, что тем самым внесли они нулевой вклад в Продовольственную программу?

Да постойте, почему же нулевой? А разве то, что создана прочная кормовая база для семидесяти сотрудников института, не достижение?!

РАСПРАВА

Эта история произошла в