Наши внутренние конфликты. Конструктивная теория невроза - Карен Хорни

Выделение в качестве доминирующего какого-либо одного влечения за счет вытеснения всех несовместимых с ним представляет бессознательную попытку создать целостную личность. Вытеснение является одной из основных попыток невротика разрешить свои конфликты.

Итак, мы обнаружили двойную выгоду в сильном сдерживании всех агрессивных импульсов, ведь в противном случае возникла бы угроза способу его жизни в целом и взорвалось бы искусственное единство его личности. И чем более деструктивны агрессивные наклонности, тем более настоятельна необходимость исключения их. Невротик впадает в другую крайность — никогда не желать чего-либо для себя, никогда не отказывать в просьбе, всегда любить всех, всегда держаться на заднем плане и т. д. Другими словами, склонность к подчинению, умиротворению усиливается; она становится более компульсивной и менее разборчивой13.

Вытесненная враждебность, накопившись, может также проявляться во вспышках разной силы — от эпизодической раздражительности до приступов дурного настроения. Эти вспышки, хотя и не вписываются в картину доброты и мягкости, кажутся невротику вполне оправданными. Согласно своим базисным представлениям, он абсолютно прав. Не зная, что его требования к другим чрезмерны и эгоистичны, он не может иногда удержаться от чувства, что поскольку с ним так несправедливо обращаются, то он просто не может терпеть это дальше. Наконец, если вытесненная враждебность принимает облик слепой ярости, это может вызвать всевозможные функциональные расстройства, наподобие головной боли или желудочных недомоганий.

Таким образом, большая часть характерных свойств подчиненного типа имеет двойную мотивацию. Когда он, например, подчиняется сам, выгода состоит в устранении конфликта и тем самым в достижении гармонии с другими; но это подчинение может быть также средством уничтожения следов своей потребности в превосходстве. Когда он позволяет другим иметь над собой преимущество, то это является выражением уступчивости и «доброты», но это также может быть отказом от собственного желания эксплуатировать других. Чтобы преодолеть невротическое подчинение, обе стороны конфликта должны быть тщательно исследованы в соответствии со своей внутренней логикой. Из традиционных публикаций по психоанализу мы можем получить впечатление, что «освобождение от агрессии» составляет сущность психоаналитической терапии. Такой подход демонстрирует слабое понимание сложной природы и особенно разнообразия невротических структур. Только для подчиненного типа невротической личности, который сейчас обсуждается, он имеет некоторое оправдание, правда весьма ограниченное. Открыть дорогу агрессивным импульсам означает освободить их от всякого контроля. Однако можно легко нанести вред развитию личности, если такое «освобождение» принимается за самостоятельную цель. За ним должен последовать тщательный анализ конфликтов, если конечной целью является интеграция личности.

Следует также обратить внимание на ту роль, которую играют любовь и сексуальная игра для подчиненного типа. Любовь часто кажется ему единственной имеющей смысл целью, к которой следует стремиться, ценностью, ради которой следует жить. Жизнь без любви кажется мелкой, бесполезной, пустой. Используя выражение Фритца Уиттлеса по поводу компульсивных занятий14, мы можем сказать, что любовь становится фантомом, погоня за которым превращается в единственную цель. Люди, природа, работа и развлечения становятся в высшей степени бессмысленными, если не существует некоторого любовного отношения, придающего им аромат и пикантность. Тот факт, что в условиях нашей цивилизации данное навязчивое состояние встречается более часто и более явно выражено у женщин, чем у мужчин, породил точку зрения, что оно представляет специфически женскую потребность. В действительности это состояние не имеет ничего общего с разделением людей на мужчин и женщин, а представляет невротический феномен, т. е. иррациональное компульсивное влечение.

Если мы понимаем структуру подчиненного типа, мы можем увидеть, почему любовь так важна для него, почему существует «логика в его безумии». Ввиду присущих ему компульсивных противоречащих наклонностей любовь является в действительности единственным средством, позволяющим удовлетворить все невротические влечения. Она обещает удовлетворить потребность быть любимым, так же как и властвовать (посредством любви), потребность быть на заднем плане, так же как и превосходить всех (посредством неразделенного уважения партнера). Она позволяет ему придать всем своим агрессивным влечениям видимость законного, невинного и даже заслуживающего похвалы основания, позволяя ему в то же самое время выражать все внушающие любовь качества, которые он приобрел. Кроме того, поскольку он не осознает, что его трудности и его страдание проистекают из его внутренних конфликтов, любовь используется в качестве надежного средства против всех них; как только он сможет найти человека, который полюбит его, абсолютно все будет в порядке. Довольно легко назвать эту надежду ошибочной, но нам следует понимать логику его более или менее бессознательного рассуждения. Он думает: «Я слабый и беспомощный; пока я одинок в этом враждебном мире, беспомощность представляет опасность и угрозу. Но если я найду кого-нибудь, кто любит меня больше всех, я не буду больше находиться в опасности, т. к. он (она) защитит меня. С ним я не нуждался бы в защите самого себя, т. к. он понимал и давал бы мне то, в чем я нуждаюсь, без всякой моей просьбы или объяснения. Фактически моя слабость была бы моим достоинством, потому что он любил бы мою беспомощность, а я мог бы опереться на его силу. Инициатива, которую мне никогда не реализовать самому, удалась бы, если бы она включала выполнение всего, что необходимо ему, или даже всего, что необходимо мне, потому что этого хотел он».

Он думает, снова реконструируя в терминах предполагаемого рассуждения то, что невротиком частично продумано, частично представляет только некоторое ощущение и частично почти бессознательно: «Для меня пытка быть одиноким. Я не могу не только испытать радость, но и разделить ее с кем-нибудь. Более того, я чувствую себя потерянным, беспомощным. Конечно, я смог бы один сходить в кино или почитать книгу в субботу вечером, но это было бы унизительно, потому что указывало бы на то, что никто во мне не нуждается. Поэтому с величайшей осторожностью я должен разработать план, чтобы никогда не быть одному в субботний вечер или в любое другое время, раз уж речь зашла об этом. Но если бы я нашел того, кто беззаветно любил бы меня, то он освободил бы меня от этой пытки; я никогда не был бы один; все, что теперь бессмысленно — приготовление ли завтрака, работа или взгляд на закат солнца, — доставляло бы мне радость».

Он продолжает: «У меня нет никакой уверенности в самом себе. Я постоянно ощущаю, что буквально все более компетентны, более привлекательны, более способны, чем я. Даже то, что мне удалось сделать, не идет в счет, потому что в действительности это не моя заслуга. Возможно, меня обманули или это был просто счастливый случай. Я не уверен, что смог бы повторить это. И если бы люди действительно меня знали, они были бы для меня бесполезны. Но если бы я нашел кого-нибудь, кто полюбил бы меня таким, какой я есть, и для кого я представлял бы наивысшую ценность, я был бы важной персоной». Неудивительно поэтому, что любовь для невротика подчиненного типа представляет соблазнительный мираж. Неудивительно поэтому, почему невротик вместо трудоемкого процесса внутреннего изменения предпочитает цепко держаться за любовь.

Половая связь как таковая помимо своей биологической функции обладает ценностью доказывать необходимость существования. Чем больше подчиненный тип стремится быть обособленным, т. е. избегающим эмоциональной вовлеченности, или чем больше он теряет надежду быть любимым, тем больше примитивное стремление удовлетворить половую потребность будет, по всей вероятности, замещать любовь. Это стремление будет казаться единственной дорогой к человеческой близости и, подобно любви, будет переоцениваться из-за своей способности разрешать все проблемы.

Если мы настолько внимательны, что избегаем обеих крайностей — точки зрения на чрезмерное подчеркивание пациентом роли любви как «исключительно естественного» состояния и точки зрения, отвергающей ее как «невротическую любовь», — мы увидим, что ожидания невротика подчиненного типа в отношении любви представляют логическое заключение его философии жизни. Ибо так часто — а может быть всегда? — мы находим в невротических явлениях, что рассуждение пациента, осознанно или бессознательно, безупречно, но основывается на ложных предпосылках. Их ложность состоит в том, что невротик принимает свою потребность в любви и все, что с ней связано, за подлинную способность любить и что он полностью упускает из виду свои агрессивные и даже деструктивные влечения.