Римская империя. Рассказы о повседневной жизни - Коллектив авторов

– Неприличие этого мальчишки будет причиной того, что другие диктаторы, которые последуют за Корнелием Суллой, не будут отказываться от власти.

Он повернулся и скрылся в дверях своего дома.

На заводах и в мастерских Древнего Рима (начало I века до P.X.)

В. Дьяков

Кто желает видеть дары всех морей и стран, произведения труда и эллинов и варваров, тому, по мнению древних, либо надо объехать весь свет, либо побывать в Риме, взглянуть на Тибр: «Это самый щедрый и самый крупный покупатель товаров всего мира!» И в самом деле, даже ночью из тумана над Тибром непрерывной вереницей выплывали силуэты многочисленных плотов, рыбачьих лодок, речных барок и кораблей, подходивших разгружаться к каменной пристани под Авентином. Всю ночь по широким лестницам от берега к громадным Семпрониевым складам и торговым рядам с колоннами цепью тянулись усталые крючники и носильщики, тащившие бесконечные кули с мукой и солью, глиняные бочонки с винами, соленьями и консервами, тюки разноцветной шерсти и различные, бережно запакованные в связки, диковинные товары заморских стран. Тяжелые телеги, парой или четверкой, скрипя своими сплошными, без спиц колесами, спешили доставить на тут же близко лежавшие дворы лесные и каменные материалы, длиннейшие бревна и доски, привезенные с Кипра, из Фракии, Африки, громадный глыбы местного камня, а то и ценного мрамора из Северной Этрурии или даже с далеких островов и берегов Эгейского моря. В воздухе висели пыль и грохот, песни рабочих, крики и брань извозчиков, приказчиков, таможенных сборщиков и ночной стражи, которая под утро разгоняла запоздалые повозки с кладью, так как с наступлением дня запрещалось всякое конное движение по улицам города. А корабли, разгрузившись, уходили пустыми в обратный путь, ибо Рим много покупал на свои войной и ростовщичеством добытые деньги, но ничего не продавал взамен.

Римская гончарная печь

Однако в окрестностях города, вдоль всегда людных и шумных дорог, например дороги в Остию, Эмилиевой, Соляной и пр., по которым то и дело катились набитые пассажирами общественные крытые повозки и частные экипажи, все же можно было встретить сумрачные здания крепостных помещичьих заводов и мастерских. Только они работали не для вывоза, а для удовлетворения потребностей самого великого города.

Осенью, в дни сбора оливок, здесь напряженно кипела работа на значительных маслодельных заводах, ведь целые сотни бочек оливкового масла ежедневно поглощал громадный город – на пищу, на мази, благовония и притирания, на свои бесчисленные лампы и ночники! Тогда распахивали свои широкие двери сараеобразные каменные здания заводов, вереницей подъезжали к ним телеги, уставленные корзинами свежесобранных оливок – и с собственных, и с соседних плантаций, и всех своих рабов помещики сгоняли на эти работы: посменно вертеть ворота, тянуть веревки блоков, приносить и уносить в погреб готовые продукты! Тогда в середине здания неустанно работала очистительная машина, над постройкой которой долго трудился, вооружившись сельскохозяйственным руководством старого Катона, сам помещик: он тщательно рассчитывал и обдумывал, устанавливая ее стержни, валы, перпендикулярно стоящие тяжелые жернова в форме полушарий и резервуары, сложенные из особо крепкого из Южной Италии привезенного камня. И труд его оправдался! Не успевали теперь и принимать очищенные машиной от кожи и косточек груды оливок два массивных оливковых пресса – два тяжелых бревна, на блоках подымаемый вверх. Мерно и тяжко опускались они вниз на подставляемые корзины оливок, и ручьем бежало масло по покатому полу и оловянным желобам в непрерывно меняемые рабами сосуды. А тут же рядом возвышались сводчатые, громадные здания кирпичных заводов, где в дождливую осень и весну тем же рабам задавалась другая работа. Сюда с реки доставлялись еловые дрова, сплавленный с гор, и по широким ходам прямо внутрь обжигательных печей въезжали тяжело груженные дровами телеги. В громадное круглое помещение наверху над печами, с целой системой дымовых, вытяжных жаропроводных труб, рабы стопками складывали тут же наформованные кирпичи, черепичные плиты и водопроводные трубы, клейменные большими круглыми заводскими марками; по железным стержням развешивались еще сырые, грубо сделанные глиняные бочки, тазы, чаны и сосуды. Когда вспыхивало могучее пламя и вся окрестность надолго обволакивалась густыми клубами серого дыма, тех же освободившихся рабов-рабочих отправляли в поле пахать и боронить землю, где для их прокорма поля засеивались хлебными растениями.

И достаточно было пройти по улицам города, чтобы понять, куда шла эта масса изготовляемого материала. Повсюду на старых, кривых и узких улицах, где часто не могли разъехаться две встретившиеся телеги, теперь «всадники»-капиталисты, разбогатевшие на казенных подрядах и откупах, возводили неуклюжие громады 6- и 7-этажных домов-«островов». Еще неровнее становилась и так уже ломаная линия построек, в которой глинобитные покосившиеся лачуги чередовались с чистенькими домиками нобилей, выстроенных еще по-старому, из не обожженного, а только на солнце высушенного кирпича. Еще темнее становилось в полутемных и без того улицах, еще больше угнетающего шуму вносили сюда повсеместно работавшие с раннего утра артели строительных рабочих – полуголых, одетых лишь в короткие холстяные фартуки, полуголодных, искавших заработать свои убогие 12 ассов в день; в большинстве – это все рабы и пришедшие в город на заработки крестьяне.

Целые дни визжали закругленные пилы, которыми пильщики распиливали громадные глыбы камня для фундамента, а тонкий нильский песок, что сыпали под лезвие пилы, подымал слепящие тучи пыли. Пели каменщики, складывая кирпичные стены и насыпая внутрь их щебня, ибо хозяин экономил в хорошем материале, и весь громадный дом дрожал и грозил развалиться всякий раз, как проезжала повозка с грузом или начинали работать чудовищные подъемные краны, что, сверху донизу опутанные блоками, канатами и приводными колесами, подымали на леса бревна, стопки кирпича и прочие тяжести, иногда в сотни пудов весом. Кровельщики, маляры, штукатуры и плотники доканчивали отделку построенных частей, а за всем зорко с циркулем и отвесом в руках наблюдали важные архитекторы-подрядчики, порой выбивавшиеся благодаря своим способностям из простых рабов и наживавшие громадные деньги.

Римский подъемный кран

Но и иначе еще умели поместить свои деньги богатые римские люди. Вот, например, у фонтана городского водопровода оборотистый раб, которого господин намеренно отпустил на волю и даже ссудил большими деньгами, как бы от своего имени открыл большую сукновальную мастерскую. И наружная часть улицы и внутренний двор были перетянуты веревками, с развешанными на них для просушки кусками материи, и женщины-работницы следили за сушкой. В постройках вокруг двора располагались всевозможные отделения мастерской. Здесь чесали тонкую тарентинскую шерсть, выщипанную