Цвет греха. Чёрный - Александра Салиева

Какое ему дело до меня?

И не заметит. Заснул же, кажется, сидя в кресле…

Другая мысль тоже посещает.

А если всё-таки придёт, вернётся за мной?

Разозлится на такую мою выходку?

И что тогда…

Может, и не стоит тут оставаться?

Найти себе другой ночлег.

Раз уж сбегаю, так по полной…

Знать бы, какой из ответов верный?

Решить никак не получается.

Иду в душ!

Пытаюсь там отмыться не только от физически полученной за весь сегодняшний день грязи, но и от всего того, что её сопровождает. Возможно, я слишком увлекаюсь, остервенело до красна и скрипа оттирая собственную кожу мочалкой, всё-таки в процессе возникают далеко не самые радостные мыслишки, и избавиться от них — совсем не просто.

Один только Каан Дикмен чего стоит…

Будь он проклят!

Ведь даже после того, как я твёрдо решаю больше на нём не зацикливаться, покой всё равно не наступает.

Ещё бы он наступил!

По-возвращению в комнату меня ждёт бомбардировка из входящих уведомлений, один за другим всплывающих на экране телефона. Не мне лично предназначены. Но с обозначением моего упоминания в социальных сетях. Посты, блоги, сториз и рилсы: самые разные, как и комментарии под ними, пополняющиеся не менее активно, всеми кому не лень. Выкидываются ни кем-то там, с подачи Дерьи Шахин — официально “возлюбленной” тех семидесяти пяти дюймов живой дури и ходячего хамства, что приносят на всё моё ближайшее будущее, новую — куда более существенную проблему. И это гораздо хуже, нежели случившийся допрос от полиции или долг перед бывшим мужем моей матери за оказанную помощь и содействие:

“Внимание всем! Максимальный репост! Берегитесь! У этой ненормальной совсем крыша поехала!..” — то малое и самое безобидное, что я успеваю прочитать из числа идиотских приписок к своим фотографиям, опубликованным с чужих аккаунтов.

— Вот же… — тихо шалею я.

Шалела бы дальше и больше, а может, заодно, наконец, и план по своей реабилитации быстренько бы придумала, но очередная картинка на экране меняется входящим вызовом, а игнорировать конкретно этого абонента совершенно точно нельзя, и мне ничего не остаётся, как, тоскливо вздохнув и чертыхнувшись про себя за собственную забывчивость, всё-таки взять трубку.

— Добрый вечер, господин Якуп, — проговариваю максимально бодрым голосом.

Сама внутренне вся сжимаюсь, приготовившись к тому, что сейчас мужчина разнесёт меня в пух и прах, при этом будет абсолютно прав. У работодателей в этом городе вообще, как я заметила, очень много прав, и если работник не будет помнить об этом, то лучше сразу искать себе другую работу.

Вот и сейчас…

— Добрый, Асия, — подозрительно ласково отзывается собеседник. — Добрый-добрый… — повторяет столь же ласково и чуточку задумчиво, выдерживает короткую паузу. — Какой, ко всем чертям, ещё “добрый вечер”? — срывается на крик. — Ты что несёшь? Ты там напилась что ли?! Где тебя носит, несносная девчонка?! Мы уже час, как открыты! Столики, по-твоему, я сам что ли обслуживать буду?! А кто тогда вместо меня на кухне останется?

И вот не совсем в буквальном смысле, разумеется, но…

— Эфе?

Предлагаю, исключительно в целях спасения ситуации. Со столиками! На самом деле Эфе — парень, на полтора года младше меня, мы с ними и так всегда вдвоём работаем, при этом еле-еле успеваем, в заведении господина Якупа всегда полно посетителей, он ведь в самом деле на кухне всегда сам всё делает, как говорится, с душой и на совесть. Вот и предлагаю…

Ни разу не потому, что собираюсь хамить!

Жаль, работодатель воспринимает иначе.

— Эфе, значит? — мигом злится господин Якуп. — Так, значит, да, Асия? А ты, мне, скажи, на милость, тогда, зачем? Может, и всю остальную работу тоже тогда Эфе делать будет? Один?! И зарплату, соответственно, тоже он получать будет? Тоже один!

И это я ещё не сообщаю ему, что скорее всего не смогу у него работать не только сегодня, но и на протяжении минимум двух ближайших недель — тоже.

Самое время, в общем!

Пока он окончательно не взбесился.

— Господин Якуп, я не нарочно, прошу прощения, — первым делом извиняюсь за первый свой сегодняшний косяк, уже потом перехожу ко второму: — Просто понимаете, так получилось, что… — почти полностью собираюсь с духом, чтобы исповедоваться и сознаться во всех остальных своих сегодняшних грехах.

Не выходит.

— Ой, только не говори мне, что ты парня себе завела, влюбилась, замуж собираешься или не дай Всевышний, залетела! — перебивает работодатель с праведным гневом. — Смотри у меня, Асия, я из тебя всю эту дурь мигом выбью! Я тебе, конечно, не отец, но ремня всыплю, как родной, неделю потом сидеть не сможешь! Поняла меня? — спрашивает, но ответ ему совершенно не требуется, как и подтверждение всем его сделанным выводам. — У тебя экзамены и красный диплом на носу, а ты дурью маешься, не пойми где шляешься, да ещё и в такое время, — укоряет, пока я молча фигею от такого проявления “заботы”, — а ну марш на работу! — рявкает в довершение до такой степени громко и резко, аж вздрагиваю и подпрыгиваю на месте. — Ничего не знаю, чтоб через пятнадцать минут здесь была! И не дай боже тебе опоздать! Никакая молитва не поможет и не спасёт тебя!

Понятия не имею, как ему это каждый раз удаётся, но у меня и мысли не возникает ослушаться. Мозг, впечатлённый строгим назидательным тоном старшего, банально отключает все любые функции возможного сопротивления, а руки и ноги сами всё делают, так сказать, в режиме автопилота. Едва ли минут пять-семь проходит, а я успеваю не только на время позабыть про все нелепые сплетни, распространяемые обо мне среди цифровых просторов сети, но и пакую свой рюкзак, как собиралась изначально, затем сушу волосы и одеваюсь, малодушно решив, что раз уж мой новый опекун всё равно давно спит и как минимум седьмой сон скорее всего видит, то и не узнает даже, если я ещё разочек нарушу установленный им запрет, тем более, что один и так нарушила: где один, там и второй, если придётся оправдываться, так за всё сразу.

К тому же, мне в любом случае надо нормально уволиться?