Цвет греха. Чёрный - Александра Салиева

Хотя, скорее, взять себе двухнедельный отпуск…

И совсем чуточку помочь господину Якупу.

Да, так и сделаю!

До утра ещё полно времени. А перед самим закрытием заведения, когда посетителей станет гораздо меньше и появятся свободные столики, я сумею сделать домашнее задание и подготовиться к контрольной по математике. Оттуда — сразу на занятия. После них — объяснюсь с бывшим мужем моей матери. Если между всем этим сумею уладить проблему с Кааном — вообще замечательно. И тогда всё вернётся на круги своя, как прежде.

Да, идеальный план!

Или нет…

Опять. Нет.

Ведь он терпит крах буквально на первом же шаге от двери подъезда, стоит мне оказаться на улице.

И опять всё из-за него!

Того, кто теперь, оказавшись аккурат напротив меня, с самым невозмутимым видом разглядывает ночное небо, подпирая собой белоснежный «Maserati» стоимостью в три таких района, как этот в котором находится, будто то самой собой разумеющееся, и он вообще всегда так делает, нет ничего необычного во всём этом.

Вот же…

Ну, как так-то?!

— Нет, — срывается с моих губ, полное страдания и отрицания, пока я осознаю всю горечь своего положения. — Ну, нет же! — морщусь, помотав головой в разные стороны. — Быть того не может…

Конечно же, это совсем не помогает. Если только пятиться назад, отступая обратно в недры подъезда.

Зачем?

Не имею ни малейшего понятия.

Но в присутствии этого человека функция “Бежать”, кажется, включается у меня автоматически.

Ещё бы!

— Нет? — заинтересовывается бывший муж моей матери.

Не менее заинтересованно окидывает меня проницательно-оценивающим взглядом с головы до ног и обратно.

— Волосы плохо высушила, — комментирует.

У меня, челюсть, как отвисает от такой наглости, так и не возвращается на место, несмотря на то, что ни одного словечка ему в ответ выдавить не получается. А он и не ждёт, продолжает:

— Простынешь. Ветер сильный.

Где-то здесь тормозить, наконец, я перестаю.

— Вот ветер как раз и высушит, — отзываюсь язвительно и складываю руки на груди. — Заодно электричество сэкономлю.

Упираюсь спиной в дверь подъезда, которая не менее подло, чем всё остальное, успевает закрыться, и теперь, чтобы попасть за её пределы, мне придётся, как минимум повернуться к мужчине спиной, чего делать совершенно не хочется. Страшно. Слишком нехорошее предчувствие меня на его счёт посещает.

Он же спал!

Тогда… что он здесь делает?

В такое время.

Какая ему разница?

Будто бы и правда есть.

И это вдвойне странно!

А ещё…

— И давно ты здесь?

Судя по снисходительной насмешке, мелькнувшей на его губах, моя догадка оказывается верна. Благополучно уйти по своим делам мне не удаётся не потому, что стоило бы выйти на минутку-другую пораньше. Нет, всё гораздо хуже.

— Подумал, лучше здесь подожду, раз ты решила принять душ и одеться сразу после него не удосужилась, — не менее снисходительно отзывается мужчина, столь же показательно вновь уставившись вверх.

Нет, не в небо. Это я поначалу так ошибочно решаю, будто он настолько наверх смотрит. Но не настолько. Чуть ниже. В окно. То единственное, что имеется в моей комнатушке. Той самой, в которой я опрометчиво забываю выключить свет, когда спешу покинуть её, впечатлённая наставлениями от своего работодателя. Ну а то, что соответственно, там всё видно, почти как на ладони, с учётом тёмного времени суток и наличия штор, мягко говоря, такого себе качества…

Вот бы сквозь землю провалиться!

Жаль, такой способности у меня нет…

Зато накрыть лицо ладонью, проглотив обречённый стон, полный досады — это да, я сумела.

Как же стыдно…

А ещё:

— Кажется, ты куда-то собралась? — никак не отстаёт от меня бывший муж моей матери. — Уже не торопишься?

Пальцы, которыми я закрываю себе на него обзор, приходится слегка раздвинуть. Просто, чтоб убедиться, что он не злится. Слишком уж спокойным и безмятежным слышится его голос. Выглядит мужчина на проверку точно также, как и прежде.

То есть существует надежда попросить его меня подвезти?

Не то чтоб я вдруг настолько обнаглела или ходить разучилась. Не будь его здесь, пешком бы как раз и дошла — план был именно такой. Вот только теперь, когда Адем Эмирхан тут, что-то глубоко внутри очень уж навязчиво подсказывает, пробовать свалить снова — плохая идея. Но и не явиться на глаза господину Якупу… даже и не знаю, кого из этих двоих я опасаюсь больше.

— Тороплюсь, — решаю начать с малого.

Глядишь, он что-нибудь ответит, и тогда разговор сам собой завяжется. Или нет. Ведь на мою реплику Адем Эмирхан лишь вопросительно выгибает бровь, ожидая от меня продолжения.

Вот же…

Ну, почему мне постоянно так неудобно?!

Перед ним.

— Мне нужно на работу, — вздыхаю тоскливо. — Как минимум, уволиться нормально, как положено. Господин Якуп — не такой человек, на которого можно просто махнуть рукой и забыть, — сдаюсь.

И ему. И своим мыслям.

А он…

Молчит. Хмуро меня разглядывает.

Нервирует меня ещё больше, чем прежде!

Настолько, что ноги сами собой решают исправить это неудобное обстоятельство. Ухожу я, в общем.

— А знаешь, забудь, — срывается с моего языка вперёд мысли, едва расстояния между нами становится меньше, а я сверну в другую сторону. — Завтра поговорим.

В другую сторону я в самом деле сворачиваю. И даже полшага успеваю сделать. Дальше — проблематично. Ведь прежде напоминающий хмурую статую мужчина вдруг оживает. Ловит меня за руку. До того резко и неожиданно, что я замираю, удивлённо уставившись на чужую ладонь, крепко обхватившую меня за запястье.

Бред какой-то, но…

Она — мой капкан. Не просто не позволяет двигаться. Захватывает. Не только моё запястье. Разум. Слишком уж горячо и остро ощущается это прикосновение. Будто током шандарахнет, пронизывает им насквозь, остаётся где-то глубоко внутри меня. И ощущается ещё острее, едва мужчина самым бесцеремонным образом притягивает меня к себе ещё ближе, а сознание опаляет тихий вкрадчивый голос, раздавшийся над самым ухом:

— Правило первое: ты не выйдешь из моего дома без моего ведома и разрешения, Асия.

Сердце пропускает