Протосеанс - Валентин Терешин

– Ну да, – легко согласился Соболев.

– Правда… – Тут, помню, чтобы спрятать чувство первой неизжитой неизвестности за то, что говорил сам тогда, я – хохотнул.

– Короче, психопат он и не более, хотим мы сказать, – так? – Соболев продолжал оставаться в неплохом настроении. – Дезинтегральный тип, и что там говорить?! И не страдает он недостатком высших эмоций, что, должно быть, свойственно не только такому чудилу; и, надо добавить, пользуется отменной пластичностью настроений, – иначе как бы этот парень входил в отношения с красивыми женщинами? Да и любил он их до поры до времени, правда, какой-то своей деятельной, не одаряющей любовью. Но что особенно неприятно нам, легко перемешавшись с другими, он трудноуловим. Это вы хотели сказать?

– Ну да, – поддержал я полковника. Но Александр Геннадьевич все-таки, я видел, еще не спёкся, для того, чтобы он встал на мою, на нашу с Прижимистым точку зрения, и поэтому добавил: – И в столетия, когда происходят самые значительные технические новации, изменяющие реальности наших условий, к сожалению, трудно еще  усвоить ясный и внятный ответ на подобного рода вопрос.

– Это о чем вы? – заподозрил тонкую иронию рассудительный Соболев, видя на мне печать немалого разочарования.

– А я тут подумал, склонимся ли мы поверить тому, что Эвергетов получает-таки запретные запороговые наущения по отношению к типичным ситуациям? – отозвался я и встал.

– Не дудите, Пал Алексеич, и сядьте, – внушил мне необходимое благоразумие Соболев. – Само исчезновение Эвергетова пока не настораживает ни меня, да вообще никого не должно настораживать. Ушел – и слава богу. А как он должен был еще поступить? Только вот пространство, как мы знаем, между отдельными событиями необходимо заполняться полем какого-то общения… Вот это да. И вот это вот самое, неистребимое, меня и интересует по-настоящему.

– Конечно, – кивнул Прижимистый. – Соседство с обществом он сохранял отменно, как ребенок с матерью.  Может быть поверим, что он жалеет уже, что с катушек слетел?

– Разумеется, – недобро усмехнулся Соболев, косясь на Прижимистого, – мне нравилось бы думать о том, что он может не хотеть жить, по-новому, но это… Ведь без ссылки на возможность поиск гол, так же, коллега? А то что необходимо делать какие-то первые шаги тут я согласен с вами.

– «Уничтожение незавершенного творения духа!», – продекламировал я как бы отсылочные слова, целиком и полностью набранными из прочной памяти курсивом.

– «Творение духа», говоришь?.. – Соболев впервые подался корпусом в мою сторону. – А что! Уверен, новая мишень его деятельности ему-таки будет задана рано или поздно, и вот-вот.., – как бы предрек он, но еще без откровенной тревоги на сердце.

– Будем справедливы, Александр Геннадьевич, – напомнил я ему. – Без Веры реконструкцию прошлых дней нам самим было бы не смоделировать. И судить, рядить – пока не совсем благодарное дело…

– Кто спорит. Но успокаивает одно: если мы и ошибёмся на первых шагах, то блуждание так или иначе когда-нибудь да выведет нас к нужному просвету.

     Погрузившись на ничтожно малое время в свое течение мышления, я, кажется, вдруг «нашел» идею Эверга. Со своей колокольни, разумеется. Роковая определенность в образе этого субъекта, хотел он этого или мы, приобретала  всегда наглядно-данное место в нашем пытливом восприятии, однобоко, так сказать, – и то благодаря Вере, конечно, – и я теперь поспешил изложить суть своей мысли развернутым текстом: – Вот скажите – кто мы с вами? Да, диспетчеры защитных пределов для изменчивых форм и всегда призваны противостоять разрушительным атакам их на все наши системы ценностей, – ведь так?

Конец ознакомительного фрагмента.