Последний - на Арлингтонском кладбище - Джозеф Димона

Директор смотрел, как приближается этот высокий седеющий человек в неизменном твидовом костюме, вечно сутулящийся и глядящий из-под кустистых бровей как бы с недоверием. Подойдя к столу, Джарвис опустился в кресло, словно устал от ходьбы.

— Бьете в набат?

Директор улыбнулся. Придя в бюро, он обнаружил, что Джарвис занимает в списке личного состава одно из последних мест, и поднял его над быстро исчезавшей толпой охотников за гангстерами. Он полагался на здравый смысл Джарвиса, и ему нравилась его занятная ирония.

— У нас странное дело, — сказал директор, — Джорджу Уильямсу грозят убийством.

— Из Белого дома?

Директор засмеялся.

— Угроза анонимная. А взглянуть на обратный адрес, видимо, не догадались.

Оба улыбнулись, и директор продолжал:

— Какой-то псих сообщил письмом, что в ознаменование десятой годовщины со дня смерти Кеннеди будут убиты шесть человек.

— Забавно, — сказал Джарвис, но не улыбнулся.

— Коннорс воспринимает угрозу всерьез.

— Я тоже, — сказал Джарвис.

— Нужно будет пропустить через машину шесть фамилий, включая Уильямса. Кроме него я знаю только конгрессмена Медуика.

Они поглядели друг на друга.

— А он, как известно, замешан еще в одном деле.

Джарвис промолчал.

— Нам нужно найти убийцу, скрывающегося где-то на целом континенте, — снова заговорил директор. — И мы беремся его искать, заведомо зная, что это безнадежно.

— Не совсем так, — быстро сказал Джарвис. — Вы забываете, что убийца прислал письмо. Это меняет картину.

Директор ФБР повернулся вместе с креслом и стал смотреть из окна на новое здание, строящееся на другой стороне улицы.

— Дело сводится вот к чему, — сказал Джарвис. — Если точно выяснить, почему он отправил это письмо, почему предупредил их, хотя в этом не было необходимости, этого человека можно найти.

Но тут директор снова повернулся и навалился грудью на стол.

— Вот это и ставит нас в тупик. Вопрос: зачем он посылает Уильямсу письмо? Вопрос: почему он называет всех шестерых? Вопрос: почему он упоминает убийство Кеннеди? Черт возьми, это не может быть связано с Далласом. Та история закончена!

— Вопрос четвертый, — сказал Джарвис. — Почему эти шестеро?

Директор резко хлопнул ладонью по столу.

— Какой-то маньяк собирается убить шесть человек в ознаменование убийства Кеннеди — и все, кроме одного, даже не знали президента. Невероятно! Бессмысленно!

Но Джарвис снова быстро сказал:

— Для него в этом есть смысл.

Директор кивнул. Потом сказал:

— Кажется, Коннорс занят другим делом. Он попросил меня устроить Уильямсу тщательную проверку.

Джарвис покачал головой.

— Письмо это написал сумасшедший, даже если он и не знает о своем безумии. Уильямс определенно в своем уме.

— Но все равно, это может быть уловкой. Возможно, здесь как-то замешан кто-нибудь из остальных пяти.

Джарвис пожал плечами.

— На мой взгляд, есть только одна линия поиска. — Он встал и потянулся. — Мать всегда заставляла меня извиняться, когда я потягивался. — Он помахал списком. — Где-то должна быть связь между этими шестерыми. Работа, женщина, клуб. Мало ли что. Введу их фамилии в компьютер и посмотрю, что он выдаст.

8

Наступила ночь. Прожектора ярко освещали белый камень Капитолия, двое агентов службы безопасности патрулировали лужайку, еще один стоял у двери.

Внезапно к широким ступеням Капитолия подъехала машина с подростками и, заскрипев тормозами, остановилась.

— Пошли, — сказал один агент, направляясь к машине.

Молодая блондинка в микроюбке вылезла из машины и побежала вверх по ступеням, автомобиль укатил. Она подбежала к агенту у двери и сказала:

— Я ищу своего отца.

— Перестаньте паясничать, мисс.

Девушка внезапно оторвала две пуговицы, и ее блузка на глазах изумленного агента распахнулась. Под блузкой не было ничего. Потом, прежде чем агент успел сказать хоть слово, девушка навела на него пистолет со слезоточивым газом.

— Ах, черт! — завопил он, согнувшись и протирая глаза. Девушка повернулась и побежала вниз.

— Он порвал на мне блузку, — крикнула она агентам, тяжело бегущим навстречу ей. И действительно, блузка была порвана: они с Алленом разорвали ее час назад в комнате девушки. — Он не пускал меня, а потом порвал блузку!

Агенты даже не слушали. Они схватили ненормальную девицу и поволокли вниз, к машине.

— Проведешь ночь в камере, дурочка, — сказал один.

Аллен Лоуэлл проскользнул мимо ослепленного агента в дверь. В кабинете Медуика Аллен надел инфракрасные очки. С помощью инфракрасного фонарика он определил, что ящики картотеки заперты, но отмычки из набора быстро сделали свое дело. Роясь среди карточек, он наткнулся на помеченную «Техас». Этот ящик он вытащил. Потом поискал «Интернейшнл дайнемикс», но не нашел и удовольствовался двумя пухлыми папками с пометкой «личное».

Аллен положил налоговые и личные дела на стол, сел и стал печатать письмо.

Час спустя он снова был у себя в номере и делал запись в дневнике, потом вдруг замер. Письмо, отправленное Уильямсу!

Когда он переправлял через посредника Джеку Андерсону похищенные из ФБР бумаги, то забыл об одной мелочи.

Нет, выследить его не могли. Это невозможно. Но все же…

9

На другой день Джордж Уильямс взял письмо и отправился на другую сторону Пенсильвания-авеню, в здание ФБР. Билл Оренберг, начальник отдела анонимных документов, сидел в длинном застекленном кабинете на пятом этаже.

— Насколько я понимаю, — сказал Билл, — мы действуем на квазиофициальном основании, что бы это, черт побери, ни значило.

Джордж улыбнулся. Воочию предстала одна из великих рекламных идей Дж. Эдгара Гувера: по коридору, глазея сквозь стекло, шла ведомая агентом группа туристов.

Туристам не верилось, что перед ними рабочий кабинет. Но они видели мужчин и женщин, глядящих в микроскопы, вынимающих папки и следящих за счетчиками непонятных машин. Неподалеку от Уильямса женщина выложила на сильно освещенный стол старую коричневую шляпу, вывернула ее наизнанку и стала энергично чистить щеткой.

— Зачем это она делает?

— Собирает волосы для экспертизы, — объяснил агент туристам. — Бюро расклассифицировало волосы на триста типов, по одному волоску можно определить пол подозреваемого, возраст, расу, иногда даже национальность. И если на волосах есть какой-то жир, мы можем классифицировать и его…

«Должны же туристы уйти», — подумал Уильямс. И спросил Оренберга:

— Как тебе нравится работать в зоопарке?

— Мы привыкли к этому… постепенно.

— Проработай эту бумажку, — сказал Уильямс, протягивая ему письмо.

Но Оренберг откинулся назад.

— Э, нет, — сказал он. — Прежде всего отпечатки пальцев. Ты уже искал их?

— Конечно. Ни единого. Этот парень — профессионал.

Оренберг сел на высокий табурет за лабораторный стол с микроскопом и другим оборудованием.

— Почему ты сказал «парень»?

— Так, по интуиции. Может я ошибаюсь и это целая организация.

— Угу, — сказал Оренберг и посмотрел письмо на просвет. — Ну, здесь трудностей не будет.

— Почему?

— Он печатал на машинке. Более того, на одной машинке. Твоему парню не бывать анонимным убийцей.

— Если это портативная «ройял», у нас два миллиона подозреваемых.

— Письмо отпечатано на одной машинке. — сказал Оренберг. Он надел стереоскопические очки и стал изучать его. — Строчная «м», — сказал он. Взгляни-ка.

Сняв очки, он надел их на Уильямса. Уильямс увидел громадные увеличенные буквы, и «м» оказалась с засечкой слева, слегка размазывающей краску. Уильямс снял очки.

— Вижу.

— Дай-ка мне конверт, — сказал Оренберг. — Чтобы не совать его под валик, адрес почти всегда пишут печатными буквами. В таком случае авторы писем у нас в руках. Им не приходит в голову, что печатными буквами они заполняют девять бланков из десяти.

Уильямс улыбнулся; с Оренбергом они уже работали вместе.

Подав конверт, он сказал:

— Тебе не повезло. Адрес тоже отпечатан.

Оренберг взял лупу и осмотрел клапан конверта.

— Первым делом мы ищем губную помаду. Но тут у нас мужчина или женщина, не пользующаяся косметикой. — Он засмеялся. — Ладно, давай я пропущу письмо с конвертом через свои чудовищные машины и начну сужать поле поисков.

Говоря, он пытался вытряхнуть что-нибудь из конверта.

— Никогда не знаешь, что там может случайно оказаться… ниточка, волос, иной раз даже обратный адрес.

Уильямс встал.

— Чудес я не жду, Билл. Мы уже говорили об этом раньше. Но вот одно мне нужно знать как можно скорее.