Государственный музей Востока Москва - Т. Мкртычев

Примерно в начале 1900 будущий художник бросил торговлю и начал зарабатывать живописью, рисуя вывески для заведений и декоративные панно. Однако только в 1912 имя Пиросмани стало известно в художественных кругах. На его картины обратили внимание братья Зданевичи и их друг М. Ле-Дантю, приехавшие в Тифлис на каникулы. Они были первыми рецензентами и покупателями произведений Пиросмани. В марте 1913 в Москве открылась выставка футуристов «Мишень», в которой наряду с работами М. Ларионова и Н. Гончаровой были выставлены картины Нико Пиросмани, привезенные И. Зданевичем. После этого художник получил небольшую известность у себя в городе, но это не спасло его от нищеты и прижизненного забвения.

Отсутствие средств для творчества привело к тому, что основным материалом, на котором писал Пиросмани, была клеенка, ею обычно покрывали столы в дуканах, а краски он делал сам. Картины мастера, как правило, лишены деталей, образы просты. Кутеж, изображенный на данном полотне, — момент духовного единения людей во время трапезы, которая приобретает эпический характер.

Александр Васильевич Николаев органично воспринял Восток как место, сохранившее целостное представление о красоте. Интересуясь суфизмом и стараясь как можно больше проникнуться духом Востока, художник взял новое имя — Усто Мумин, которое можно перевести как «мастер, уверовавший».

Во время работы в Самарканде в Самкомстарисе, где в его обязанности входило копирование архитектурного декора памятников старины, Александр Васильевич близко познакомился с восточной миниатюрой. В этом ему помог известный археолог, большой знаток и собиратель восточных рукописей В. Вяткин, который открыл перед Николаевым свою обширную коллекцию миниатюры и научил понимать ее.

На небольшой картине изображен всадник в белом одеянии на белом коне, который стремительно скачет — летит над узкой полоской земли. Тонкий серп луны и сияющее закатное небо указывают на время суток — начало ночи. Вся композиция напрямую ассоциируется с чудом ночного путешествия и вознесения Пророка на коне ал-Бурак. Произведение точно воспроизводит стилистику миниатюры, при этом не оставляя сомнений в том, что перед зрителем оригинальный рисунок, а не копия с какой-либо работы.

Название «Жених» намекает на суфийское представление о постижении Бога как соединении с любимым человеком, к которому устремлен белый всадник на белом коне. Творчество Александра Васильевича Николаева стало одной из составных частей формировавшейся изобразительной традиции Средней Азии в XX веке.

Александр Васильевич Николаев начинал свой жизненный путь как военный, но сразу после революции предпочел искусству войны искусство живописи. Сначала в 1918 он обучался в художественной студии А. Бучкури в родном Воронеже, а потом, в 1919, во Вторых государственных художественных мастерских, где преподавал К. Малевич. В 1920 Николаев в составе группы молодых живописцев прибыл в Самарканд по путевке Туркестанского ЦК под лозунгом необходимости всемерного «укрепления и развития культуры и искусства Средней Азии».

Там Александр Васильевич начал работать в Комисии по охране памятников старины и искусства в художественной секции, которую возглавлял художник-медальер и большой любитель итальянского Возрождения Д. Степанов. Находясь в окружении древних среднеазиатских памятников, постоянно общаясь в кругу знатоков искусства итальянского ренессанса и в то же время ежеминутно ощущая живую традицию народного искусства, Николаев выработал свой неповторимый стиль, в котором соединились традиции иконописи, утонченность восточной миниатюры, приемы итальянского Возрождения и местная фактура.

Одной из среднеазиатских тем, оказавшейся созвучной этому сложному синтезу, стала тема прекрасных юношей — бачей (исполнителей эротических песен и танцев). На картине изображены двое молодых людей, сидящих под раскидистым фантастическим деревом. У каждого в руках перепелка. Эти певчие птицы, содержавшиеся в клетках, были очень популярны в мужском обществе. В полотне есть аллюзия на несвободу, в которой находятся и птицы, и юноши.

Октябрьская революция 1917 поставила перед живописцами задачу формирования нового искусства. В этот процесс с увлечением включились многие молодые мастера. Для художников, оказавшихся в это время в Средней Азии, в их числе был и Александр Николаевич Волков, задача осложнялась тем, что к началу XX века в регионе не существовало местной традиции станковой живописи.

Родившись в Скобелеве, ныне город Фергана Республики Узбекистан, в семье военного врача (генерала), Волков начал жизненный путь с Оренбургского кадетского корпуса. Приехав в Санкт-Петербург и проучившись несколько лет в университете, он принял решение заняться искусством. Молодой человек поступил в мастерскую акварелиста Д. Бортникера, затем в Высшее художественное училище при Императорской академии художеств в класс В. Маковского (1908–1910). Большое влияние на его судьбу оказали занятия в частной школе М. Бернштейна, где преподавали Н. Рерих, И. Билибин, Л. Шервуд (1910–1911). Продолжил образование Александр Николаевич в Киевском художественном училище у Ф. Кричевского и В. Менка (1912–1916).

Имевший хорошую академическую подготовку и знакомый с новыми современными направлениями в изобразительном искусстве живописец попытался соединить в своих работах восточный колорит с европейским авангардом. В 1918–1919 он сделал серию рисунков «Восточный примитив». На первый взгляд можно подумать, что на данном рисунке — бытовая сценка из восточной жизни. Справа трое мужчин сосредоточенно беседуют о чем-то рядом с корзиной, наполненной плодами, похожими на дыни. Слева юноша на ослике встречает девушку перед корзиной с такими же дынями. Сверху в центре композиции изображены ветви граната, которые напоминают солнечные лучи, наполняющие живописное пространство. Стилистика работы, как и название серии, отсылает зрителя к необходимости увидеть Восток не затейливой детализированной арабеской, которую привыкли давать европейские художники-ориенталисты, а простым ярким орнаментом, созданным цветными плоскостями просторных одеяний персонажей. Ритм и гармония картины превращают бытовые сценки в целостный образ мусульманского Востока.

Александр Николаевич Волков — один из основателей современного изобразительного искусства Средней Азии в XX веке.

В числе очевидных кумиров молодого художника был известный русский живописец Михаил Врубель, яркая и трагическая фигура в искусстве начала XX века. Его манера письма большими мозаичными мазками оказалась созвучна формирующемуся изобразительному языку Волкова.

Как и многие художники, Александр Николаевич неоднократно обращался к жанру автопортрета, пытаясь одновременно понять и выразить себя. На одной из ранних работ живописец дал свое изображение на фоне, напоминающем памятник среднеазиатской мусульманской архитектуры, арочное окно мерцает таинственным светом. Слева от фигуры мастера — иконописный лик, выходящий за рамки полотна. Глядя на эту картину, можно сказать, что искусство Востока и Запада соединяются в технике письма, сюжетной композиции и самом художнике.

Для Александра Николаевича Волкова, который был коренным туркестанцем, ориентализм с его этнографическими подробностями как направление в живописи не представлял интереса. Восток был органической частью его мировосприятия и художественного видения. Вместе с тем за годы обучения в Санкт-Петербурге и Киеве Волков познакомился с современными течениями, некоторые из них он использовал в дальнейшем. В первые годы советской власти, когда происходило формирование нового изобразительного искусства, мастер творчески подошел к наследию русских авангардистов, соединив его со своим пониманием Востока.

Караван — одна из излюбленных тем Волкова. Караван верблюдов стал у него символом движения, которое вечно происходит в мире, и размеренности, не подвластным никаким обстоятельствам. Закономерно, что этот образ художник передавал в кубофутуристической манере. Однако за условными геометризованными формами отчетливо просматриваются силуэты верблюдов, лица погонщиков, контуры барханов. Вглядываясь в полотно, можно уловить ощущение усиливающегося ветра. Неслучайно Александр Николаевич назвал свою работу «Пустыня перед бураном». Помимо данной картины творческое наследие художника включает еще два полотна с изображением каравана в движении (они хранятся в Государственном Русском музее и Государственной Третьяковской галерее). Вместе работы составляют триптих.