Судьба астероида - Джек Уильямсон

Его приезды вносили разнообразие и веселое оживление в рутину школьной жизни. Бранд привозил восхитительные подарки: пустую раковину илистого дьявола с Венеры, бутылку красного песка с Марса, обломок породы с погибшего Адониса, черепок обвалившегося каллистийского свода, отливающий всеми цветами радуги. Бесценные безделушки, впитавшие очарование далеких миров.

В эти дни подавались изысканные вина и праздничные блюда. Затем были веселые представления, прокуренные ночные клубы, путешествия в горы и даже на Луну. И всегда рядом с ним была девушка, обычно неотразимая золотоволосая актриса, трепетавшая от восторга, когда она шла под руку с отважным космическим инженером.

Мартин Бранд рассказывал.

Эти рассказы Дженкинс любил больше всего. Высокий, сухощавый экспансивный человек с размашистыми жестами, всегда в пестром одеянии, Бранд увлеченно говорил о своих удивительных делах и грандиозных планах на будущее. Дженкинс вспоминал его первый визит, когда он с энтузиазмом расписывал проект огромного завода парагравитационной сепарации, предназначенный для очистки урана из морских глубин Венеры:

- Империи необходимы энергетические металлы. Видели бы вы, как моргали и присвистывали эти маленькие желтые человечки, когда я показал им данные о содержании урана в галоидном соединении. - Бранд пожал широкими плечами, обтянутыми переливающимся шелком, вытканным на Венере. - Они было заартачились, когда узнали, что завод обойдется им в девять миллионов, но я им доказал, что это не просто завод, а экономическая независимость от Межпланетной Ассоциации.

В другой раз он с улыбкой посмотрел на холодный бриллиант, сверкающий на тонкой красивой руке и доверительно понизил голос:

- Только между нами, Ники. Один марсианский трест заинтересовался моим проектом атомной печи по производству искусственных бриллиантов из земного материала.

- Бриллианты! - не сдержал восхищения Дженкинс.

- Очень хитроумный процесс. - Бранд ловко подбросил в воздух огромный камень и элегантным жестом поймал его.

- Под давлением реторта нагревается до температуры, превышающей точку плавления технического алмаза, и охлаждается при определенной температуре в течение пяти лет.

Наверное, проект оказался выгодным делом, потому что в следующий раз Мартин Бранд прилетел на Землю на новенькой шестидесятиметровой яхте "Адонис" еще до вскрытия реторт. Его украшали еще более крупные бриллианты, но он говорил уже о следующем предприятии:

- Парагравитационный кессон! - Его низкий голос звучал завораживающе. - Русские ведут разведку урана и тория на Юпитере, и они полностью поддержат меня.

Дженкинс застыл в благоговении. - Ты действительно хочешь высадиться на Юпитере?

- Не я лично, - ухмыльнулся Бранд. - Я не жажду ощутить тонны метана и аммиака на своей голове, даже с учетом поля отталкивания, смягчающего давление. Я космический инженер, а не самоубийца.

"Ему позволительно перекладывать тяжелую работу на других, - думал тогда Дженкинс. - Его инженерным гением нельзя рисковать". Проект "Безграничная мощь" подтверждал это. Дженкинс верил, что диаграммы в тоненькой голубой книжечке Бранда были самой многообещающей перспективой, открывающей неведомые до сих пор границы познания и человеческих возможностей.

Мартин частенько рассказывал историю этой книжечки за бокалом вина или сигаретой, посмеиваясь над своей наивной мечтой изменить лик всех планет. Дженкинс не переставал благоговеть перед дядиными величием и простотой.

- Впервые эта идея пришла мне в голову, когда я был в Мандате...

Обычно в этом месте Бранд склонял набок голову так, что был виден великолепный профиль его скуластого лица. Его забавляло откровенное поклонение Ника.

- Я только окончил институт и был еще зеленым для космоса. Но я работал с инженером по имени Джим Дрейк и наслушался его прожектов по поводу освоения сити.

И Бранд отбрасывал назад длинные темные волосы, словно делая кому-то вызов.

- Вот тогда-то меня и осенила идея, я вернулся домой и начал работать над ней...

Для жаждущих ушей Ника рокот низкого голоса звучал музыкой.

- Я тогда жил в темной комнатушке, и мне пришлось одалживать деньги, прежде чем я убедил одного издателя выпустить две тысячи экземпляров моего первого проекта нового мира...

Здесь Бранд хитро усмехался.

- Раньше я считал, что следующая космическая война, избавит человечество от многих земных бед. О это безумие молодости! Но моя маленькая книжечка провозгласила начало истинного освобождения возможности обеспечить каждого человека на любой планете безграничным количеством энергии.

Бранд вознаградил благоговение Ника авторским экземпляром первого издания книги с автографом. И Ник бережно хранил этот бесценный подарок в своем космическом рюкзаке. Он знал наизусть каждое слово книги, каждый знак - он был все еще во власти этой невинной страсти.

"Покорение космоса - это эпопея ошибок, - писал Бранд в предисловии. - Это обычно ошибки политиков, военных, финансистов, которые приходится исправлять космическим инженерам".

Зачитывая эту цитату Дженкинсу, великий ученый усмехнулся.

- Я тогда был таким дураком! - Лукавые морщинки поползли от красивых глаз. - Только от политиканов, вояк и денежных мешков зависело дать ход моему проекту или положить его на полку. Я кое-чему научился с тех пор.

Наверное, научился, но в той книге он уже пообещал людям самый ценный приз в космической игре, и величие этого обещания освящало все его дальнейшие проекты, какими бы честолюбивыми они ни были.

"Ошибки начались на Земле, когда космические полеты все еще были мечтой, - гласило эпохальное предисловие. - На пути к звездам долгие годы стояли жесткие политические и военные заслоны, ограничивающие атомные исследования в Америке, что чуть не погубило нацию в третьей мировой войне. К счастью, коммунисты закрыли свои собственные исследования еще более глупым образом. Американцы одержали неубедительную победу, и их примитивные ракеты в конце концов достигли Луны".

Этот первый значительный успех космических инженеров стал началом еще одной ошибки. Близорукие американские политики восприняли Луну как предел космического пространства, а генералы задумали превратить ее в военную базу. Стремясь закрепиться на Луне, американцы отказались от планет, которые казались им недостижимыми.

Соглашение Санта Фе, подписанное в старинном мексиканском городе разделило Солнечную систему. Венера отошла к Китайско-японской империи, которую Америка восстановила после третьей мировой войны. Марс был закреплен за Западноевропейским Союзом, находящимся тогда под протекторатом Германии. Спутники Юпитера, которые считались недосягаемыми и бесполезными, были брошены России, как презрительная подачка. Россия была так ослаблена войной и своей собственной экономической системой, что даже не прореагировала на оскорбление. Америке досталась только Луна.