Смертельно безмолвна - Эшли Дьюал

Следующие несколько часов мы едем в молчании. Наверно, парень сказал все, на что у него хватило и смелости, и сил. Он не пересаживается вперед. Сидит по центру, а я так и прижимаюсь к дверце, до сих пор ощущая себя лишней, не в своей тарелке.

Глупо отдавать душу Дьяволу, очень глупо. Неужели это то, что я должна починить?

Безумие. Неожиданно взаимосвязь этой девушки с Хозяином кажется мне опасной, я определенно втягиваю себя в огромные неприятности. Друзья врагов — тоже враги! Если я попытаюсь исцелить эту девушку, возможно, я навлеку беды на себя.

Я не хочу этого.

Почти через сутки я вижу впереди столб черного, густого дыма. Что происходит?

Женщина за рулем напрягается, а Хэйдан протяжно выдыхает. Я растерянно смотрю по сторонам и внезапно замечаю искореженную, заржавевшую вывеску — Астерия.

— Вот мы и дома, — шепчет Мэри-Линетт Монфор, и меня пробирает дрожь.

Городок встречает меня промозглым ветром и разрушенными церквями, покрытыми трещинами и дырами. Битое стекло трещит под колесами машины. В воздухе витает дым.

Я приехала в мертвый городок, где люди, запирают на засовы двери и ставят на окна решетки. Приехала в безмолвную тишину, укрытую пушистым туманом.

Здесь случилось что-то страшное.

— Раньше Астерия выглядела иначе, — сбавив скорость, шепчет женщина, — после того, как Люцифер забрал душу Ари, многое изменилось.

«Я приехала спасать монстра», — внезапно думаю я, заметив, как из разбитого окна на нас огромными глазами пялятся двое детей. Они испуганы. Она их напугала. Ари.

— Ч-ч-что здесь п-произ-зошло? — Страх сотен людей впивается в меня клинками. Все они хотят излечиться, у всех можно забрать ужас. Тело сводит такой судорогой, что мне в ту же секунду дышать становится невыносимо. Я сильнее вжимаюсь в кресло, а Хэйдан вдруг переводит на меня растерянный взгляд. И он просит меня остаться? Просит спасти и вернуть эту девушку? Она чудовище, монстр, живущий в самых потаенных страхах у всех этих людей, что прячутся в развалинах, скрыты в черном дыме. Она не заслуживает.

— Хэрри, — зовет женщина и приподнимает руку, — смотри, церковь. Она…

— …не была разрушена, когда мы уезжали, — договаривает парень и сводит брови. Тут же я чувствую, как сердце у Мэри-Линетт Монфор подскакивает к горлу. Бирюзовые глаза наполняются нескрываемым ужасом, и на педаль она жмет уже не так пылко, как прежде.

Все молчат. Молчание впервые убивает меня. Раздирает. В нем больше ужаса, чем в крике. В вопле. Женщина тормозит напротив небольшого, серого коттеджа, глушит мотор и опускает на колени дрожащие руки. Я слышу, как громыхает ее сердце. Бум. Бум. Бум.

— Идем, — командует Хэйдан, — давайте, мы дома, Норин и Джейсон, все ждут нас.

— Да, ты прав. Конечно.

Парень кивает. Выбирается из машины, следом за ним женщина. А я сижу в салоне и с ужасом осматриваю иссушенные деревья, затвердевшую землю. Декабрь — лютый месяц.

Но сейчас на улицах зима, которой раньше я не видела, жестокая и немногословная.

Я все-таки нерешительно открываю дверь. Вдыхаю странный, тяжелый запах и сразу же поджимаю губы: мне трудно дышать, но отнюдь не от дыма или гари. Людские эмоции и на въезде встретили меня холодно. Тут дело в терзаниях, что рвутся из окон особняка. Я уже чувствую, что, преодолев порог этого дома, я окунусь в океан из агонии. Произошло в этом месте нечто ужасное совсем недавно. Отголоски криков до сих пор путешествуют по улице. Я слышу их, чувствую. Сжимаю перед собой руки и бреду вперед, за Хэйданом. Он же приближается к дому, отворяет калитку, ждет, пока Мэри-Линетт Монфор отопрет нам дверь. Затем оборачивается и дергает уголками губ, как бы приглашая: добро пожаловать в наш личный ад, Дельфия Этел.

— Я пойду, найду Норин и Джейсона, — сообщает женщина, закрыв за нами дверь.

— Конечно. А я Мэтта.

— Договорились.

Они кивают друг другу и расходятся. Парень зовет меня за собой на второй этаж. Не хочу идти, там очень больно. Он глядит на меня недоуменно и растерянно, а я вижу за его спиной черную прозрачную пелену, пройдя через которую попадаешь во мрак.

— Давай же, пойдем, я хочу с братом тебя познакомить.

Раз ступенька, два и три. Я поднимаюсь, крепко ухватившись за перила. Надо бежать отсюда, сломя голову! А я плетусь вперед. Четыре. Пять, шесть. Семь. Восемь.

Мы оказываемся на второй этаже, идем в чью-то спальню. Хэйдан говорит, говорит, а я не слушаю. Растерянно изучаю черно-белые снимки, вдыхаю травяной запах. Я вдруг очутилась именно в том месте, где живут ведьмы. Злые ведьмы.

— Наш Джейсон — оборотень, кстати, потом и его тебе представлю. Хорошо? — Парень отталкивает рукой дверь, но смотрит на меня. — Хорошо?

Киваю. Пусть делает, что хочет, а я должна втянуть воздух, иначе задохнусь, иначе…

Застываю, увидев за его спиной девушку. Ариадну. О, Боже. Она лежит на кровати и не шевелится, лишь медленно, глубоко дышит. Глаза закрыты. Огненные волосы свисают вниз и касаются черного деревянного пола. Она невероятно красивая, снимки — нелепость. Они и половины не передали из того, что есть в жизни. Смертельно прекрасная.

— Мэтт? — Растерянно оборачиваюсь и вижу, как к нам подходит высокий парень.

Парень с гигантскими уродливыми царапинами на пол-лица, что тянутся вдоль щеки и подбородка и скользят по шее, словно след от чьих-то толстенных когтей. Я распахиваю глаза, а он мимо меня проносится, словно и не замечает. Словно я призрак. Иллюзия.

— Черт возьми, что с тобой? — Испуганно восклицает Хэйдан, сорвавшись с места. — Я с тобой разговариваю, Мэтт, что случилось? У тебя на лице…

— Я видел. Это ее мы искали?

Парень садится рядом с Ари и ласковым движением накрывает ее оголенные плечи одеялом, поправляет волосы. Возможно, раньше он был красивым, под стать той девушке, что лежит рядом с ним. Однако теперь я не вижу брата Хэйдана. Я вижу шрамы, которые, наверняка, остались у него внутри, под кожей, полоснули сердце.

— Это Дельфия, — не своим голосом шепчет Хэйдан.

— Кое-что случилось.

— Что именно?

Ответа нет… Темноволосый парень трепетно проходится тонкими пальцами по щеке девушки, заправляет рыжий локон волос ей за спину. Сводит брови.

— Мэтт, что произошло? Почему Ари здесь, что с ней? Она без сознания?

— Она спит, — едва слышно шепчет Мэттью Нортон, а затем по дому проносится такой невообразимый вопль, что ноги у меня подкашиваются, а перед глазами темнеет. Я ничего не успеваю понять, отшатываюсь назад, хватаюсь теплыми ладонями за уши и скатываюсь по стене, ощущая нечто невероятно ужасное.