Олигофрен - Гали Манаб

Маша в ту ночь кричала, как мне показалось сильнее обычного, или Паша делал ей сегодня больно, не знаю. Я ее еще больше хотел потрогать, хотел, чтобы она от меня так кричала и стонала. Как только Маша перестала кричать, я быстренько побежал в спальню, сегодня нельзя было до конца, пока дядя Паша не перестанет пыхтеть, подслушивать. Дядя Паша меня обещал взять с собой, так что я не хотел его сердить, и у меня не было времени пойти в душ, подмыться.

Дядя Паша, как и обещал, пришел за мной.

– Пошли, – тихо прошептал он, заглянув в спальню. Я спрыгнул с кровати и тихо, быстренько натянул штаны, футболку, стараясь не разбудить никого, и побежал за дядей Пашей. Мы с ним спустились по лестнице на два пролета, и на втором этаже дядя Паша сказал подождать его здесь и вошел на этаж девочек. Дверь на этаж он плотно закрыл за собой. Я стоял на площадке, было тихо, все, кроме нас, спали. Через какое-то время я услышал шорох за дверью. Потом дверь на этаж немного приоткрылась, дядя Паша высунул голову и махнул мне, подзывая за собой. Я последовал за ним. Дядя Паша закрыл за мной дверь, и стало очень темно. На этаже не горели даже дежурные лампы. Это дядя Паша постарался, он меня потом научил, как это сделать. Это на тот случай, если кто нежелательный выйдет. В потемках дядя Паша меня повел в сторону туалета. И когда дядя Паша открыл дверь туалета, я в первую минуту чуть было не ослеп от яркого света и, зажмурившись, шагнул внутрь. И за спиной было слышно, как дядя Паша плотно закрыл дверь.

– Ну, ты, корова, готова? – услышал я дядь Пашин голос и открыл глаза. И обалдел. Передо мной на кушетке сидела голая дура из 16 группы. Аня Макарова. Я ее постоянно встречал на улице, когда мы с группой ходили гулять. Она была совсем дурой, ничего не понимала, не умела говорить, глухая и толстая. Она была такая толстая, что еле передвигалась. Не умела даже бегать. У нее были большие сиськи, они у нее вываливались всегда из разреза любого платья, и большая жопа. Мальчишки все трогали ее, а она всегда стояла, улыбаясь.

– Обслужи его, – сказал ей дядя Паша. Аня Макарова как будто услышала и поняла, легла на кушетку, согнула ноги в коленях и растопырила их.

– Ну, иди, – сказал дядя Паша, – не бойся, ты же хотел.

– А как?

– Опять, как? Молча, – поругался на меня дядя Паша, – иди, иди, смелее, не бойся, она сама все сделает, – говорит, – штаны только стяни, – говорит.

Ну, я стянул штаны, вместе с трусами.

– А корень-то в полной боевой готовности, – говорит дядя Паша, – а говоришь, как. Иди, иди, смелее.

Я подошел к кушетке, Аня Макарова притянула меня за руку к себе и жестом показала, чтобы я на нее лег. А потом она бессовестно взяла мой корень, как говорит дядя Паша, в руки, от чего я почему-то застонал, как Маша. Ладонь у Ани Макаровой была теплая, мягкая, и мне казалось, от ее прикосновения я сейчас описаюсь. Аня Макарова потянула мою штуку к себе, раздвинула ноги пошире и засунула его у себя между ног прямо в дырочку. Мне стало невыносимо жарко. То ли это у Ани Макаровой там было жарко, то ли отчего еще я не знаю, я начал почему-то кричать, голова закружилась, меня затошнило. Аня Макарова положила меня на себя, обняла меня крепко и начала дрыгать ногами, как будто на велосипеде катается. Я закричал еще громче и тоже начал дрыгаться, делая движения вперед-назад. А что было дальше со мной, я не помню. Я очнулся на полу, без штанов. А дядя Паша так сильно хохотал и сказал, что я потерял сознание от удовольствия, когда кончал, и грохнулся на пол. Потом я отошел к раковине, подмыться, а дядя Паша, стоя на полу, развернул Аню Макарову к себе дыркой, закинул ее ноги себе на плечи, как он это делал с Машей, когда я их впервые увидел, и засунул свою штуку Ане Макаровой между ног. Он проделывал это молча, лишь в конце немного попыхтел, пискнул и вытащил свою штуку. Потом он тоже подошел к раковине, подмыться, посмотрел на меня и сказал:

– Ну, что ж, с боевым крещением тебя.

– А как это? – спросил я.

– Опять ты как да как. Да вот так вот, ты теперь стал мужиком, понимаешь? Ты ведь первый раз трахнул бабу?

– А это как?

– А вот то, что мы с тобой делаем здесь, и называется бабу трахать, понял? Мы с тобой мужики, а эта уродка – баба, понял? Э-э, да у тебя опять стоит, опять хочешь, что ли? – спрашивает он у меня.

– Не знаю, – говорю я ему.

– Иди, иди, трахни ее еще раз. Она тоже любит трахаться, да, Ань? – спрашивает он у Ани Макаровой, как будто она чего понимает. А Аня Макарова лежит, как ее оставили, даже не развернулась. Я подошел к Ане Макаровой и сделал тоже так же, как это делает дядя Паша, стоя, и чтоб ее ноги были у меня на плече. На этот раз я подольше был в ней и не грохнулся в обморок.

Пока я с Аней Макаровой второй раз занимался этим, дядя Паша сидел, смотрел и курил. Когда я закончил, он мне протянул сигарету и сказал:

– На затянись. Только не спрашивай, а это как, возьми в рот и просто затянись. Курил когда-нибудь?

– Нет, – сказал я, взял сигарету, затянулся, как дядя Паша велел, но раскашлялся. Мне не понравилось. Голова закружилась, я присел, и меня стошнило. Дядя Паша начал опять смеяться.

– И курить, – говорит, – не умеешь. А трахаться понравилось? – спрашивает.

– Не знаю.

– Ну, ладно, ты еще не раскусил, значит. Отпустим Аньку или еще по одной ее трахнем? – спрашивает меня.

– Не знаю.

– А хочешь ее в задницу трахнем?

– А может она у нас пососет? – спрашиваю я. Вспомнил, как это делает Маша, и у меня между ног опять больно зашевелилось.

– А покраснел-то, покраснел-то как, – говорит дядя Паша.

А потом:

– Э-э, нет, друг, это рискованно, – говорит дядя Паша, – эта же дура ничего не понимает, она может укусить, знаешь, как это больно, когда кусают.

– Дядь Паш, а почему Аня Макарова не стонет, как Маша?

– Ну, ты и сравнил, дуралей. Эта корова ведь дура, она вообще ничего не понимает. Ее трахать даже не интересно, понимаешь, никакого удовольствия. Она абсолютное бревно. Но тебе только с ней и можно, больше никто тебе не даст. А ее все мальчишки трахают, учатся. Только об этом никому не говори. А Маша тебе нравится?

– Не знаю.

– Нравится, я вижу. Но, Маша – это нормальная баба. Может, я на ней даже женюсь, понял?

– А мне больше ни с кем, ни с кем нельзя, кроме Ани Макаровой? – спросил я.

– Э-э, брат, вижу, ты ничего не понимаешь. Знаешь, с бабами вообще трудно. С ними просто так ничего нельзя. Всем бабам нужны деньги. Ты знаешь, что такое деньги?

– Знаю. Раньше мы с дядь Колей зарабатывали деньги. И у меня были деньги. Много было.

– Ты-ы, – удивился дядя Паша, – зарабатывал деньги? И где же это? И сколько это, много?

– Мы с дядь Колей ходили на шабашку, строили на даче, ну там, разные бани, сарайчики, мебель обивали. Меня дядя Коля всегда брал с собой. И нам хорошо платили, так говорил дядя Коля.

– А сейчас у тебя есть деньги?

– Нет.

– Ну, вот видишь? А ты бабу другую хочешь. Чтобы другую бабу хотеть, ну, такую, нормальную, деньги нужны, и немалые. Бабы любят, чтобы им подарки дарили, водили их в ресторан, и все такое. Так, что, брат, не видать тебе нормальных баб, как своих ушей.

– А если жениться?

– Ну, чтоб жениться, нужно, чтобы баба тебя полюбила. А чтобы она тебя полюбила, опять-таки нужны деньги и хороший корень. Но, корень у тебя хороший, можешь мне поверить, он у тебя большой. От такого бабы знаешь, как тащутся!

– А Маша?

– Что, Маша?

– Она вас любит?

– Ой, еще как! Знаешь, как она на меня смотрит, как кошка на сметану.

– А это как?

– Ну, любит, другими словами. И хочет, чтобы я на ней женился. Просто спит и видит, как я на ней женюсь.

Потом мы немного посидели, дядя Паша курил, мне больше не предлагал, Анька Макарова все лежала на кушетке. Дядя Паша укрыл ее своей курткой и дал ей печенье. И мне он дал печенье. Но мне печенья почему-то не хотелось. Я не стал кушать, отдал свое печенье Аньке Макаровой.

– Теперь ты тоже можешь жениться, – сказал дядя Паша.

– А это как?

– Опять ты за свое, – ругается дядь Паш, – умеешь трахать бабу – значит, и жениться можешь.

Каждый раз, когда дядя Паша произносил это слово «трахать», у меня между ног начинало шевелиться. Дядя Паша заметил это и говорит:

– Э-э, брат, да ты маньяк какой-то, опять у тебя корень твой стоит. Да какой он у тебя большой, все бабы будут к тебе на шею вешаться с таким хозяйством-то. Понимаешь меня?

– Не знаю.

А потом дядя Паша разрешил мне еще один раз проделать это с Аней Макаровой и отвел ее в спальню. Потом проводил и меня до этажа, чтобы никто меня не видел.

После этого случая мне постоянно хотелось этого. Стоило мне увидеть женщину, любую, у меня между ног начинало шевелиться, и мне всегда хотелось. Но денег у меня нет. Дядя Паша сказал, что нужны деньги, чтобы жениться, и тогда можно будет с женой это проделывать постоянно. Неужели все взрослые этим только и занимаются?

Дядя Паша часто меня стал брать по ночам, и мы с Аней Макаровой проделывали это. В основном я. А дядя Паша не всегда, говорил, что это делать с Аней Макаровой ему не интересно.